Принц

Хотелось бы прощупать пульс на запястье Элисаны не во время танца, но Хелсет не торопит события. Он верит — хочет верить, во всяком случае, — что его наблюдения не ошибочны. Выросла сестрёнка, точнее, обе — сестра и «сестра». И если первая, родная по крови, нашла, в кого влюбиться, то вторая, сводная… Тоже. Хелсет в совершенстве обучен и танцу, и тому, как вести в нём даму. Элисана — тоже. Всё, что он чувствует — прикосновение юбок к ноге, но ни разу — боль оттого, что на пальцы наступили. — Прекрасно танцуешь, дорогая сестра! — Хелсет улыбается — и ловит в ответ улыбку. Щёки Элисаны, обычно нежно-розовые, раскраснелись. Та не опускает застенчиво голову, напротив, гордо вскидывает подбородок, глядит прямо в лицо. Детали остаётся подмечать краем глаза, якобы невзначай окидывать взглядом «сестру» — и Хелсет замечает, что один локон выбился из причёски. Наверное, и шпилька потерялась, и если он её отыщет… Что ж, повод встретиться почти найден. — Я того же мнения о тебе, братец! — Элисана снова улыбается. Кокетливые ямочки на щеках появляются и тут же исчезают. Хелсет было сжимает запястье, но сразу же разжимает. Никто сестрицу (точнее, «сестрицу») не уведёт, успокаивает он себя. Никаких родственных чувств он к Элисане не испытывает, иначе бы влечение к ней не принуждало бороться с желанием заглянуть в вырез голубого платья — достаточно глубокий, но не пошлый. Попытаться приблизиться к ней стоит — хотя бы потому, что здесь, при дворе Вэйреста, только он ей ровня. Кровных уз между ними нет, к тому же никого не удивит, поэтому ничего зазорного, если эти двое станут друг к другу гораздо ближе, чем сводные брат и сестра. Танец — это первый шаг. Всё пока в рамках приличия, но… …соприкосновение бедром к бедру — не «якобы», а на самом деле случайно. Ткань голубого платья Элисаны слишком лёгкая, чтобы не прочувствовать твёрдый продолговатый предмет. Хелсет даже холодок металла ощутил — ему так кажется, во всяком случае. Танец глупо прерван. Всё, что остаётся, — сделать вид, будто внезапно разболелась лодыжка и отойти. — Может, лекаря, братец? — Элисана спрашивает участливо, но в голосе чётко слышна издёвка. Хелсет выпрямляется и разворачивается к ней. «Сестрица» даже не склоняет голову, отмечает он. На розовых губах — полуулыбка. — Спасибо за заботу, но не стоит. И ты знаешь почему. — Он окидывает взглядом зал, затем, склонившись к ней, выдыхает в украшенное жемчужной серьгой ухо: — Ты всерьёз опасаешься покушения? Он будто случайно ведёт рукой так, чтобы коснуться спрятанного в складках юбки кинжала. Губы Элисана сначала плотно сжимает, затем отвечает: — Если помнишь, братец, то я, единственная дочь Эадвира, слишком высоко сижу, чтобы не опасаться ничего. — Она разворачивается, подбирает юбки и бросает уже через плечо: — Верных рыцарей, которые защитят, увы, рядом нет. Одни принцы за мной увиваются! Она уходит и оставляет остолбеневшего Хелсета в одиночестве. Тот даже не злится — не потому, что в ступоре чувств не испытывает, а потому что у него достаточно любовного опыта, чтобы заметить и взгляды, брошенные украдкой, и слишком частый для танца пульс, и слишком яркий румянец. Он нравится Элисане — и намерен из этой симпатии извлечь для себя пользу.