jiiiyeuuuon:
охуенно
мне нравится
03.43
прочитано
ответа не следует. джи-ен дышит громко и жарко, зарываясь в подушки горячие, слушает голосовое снова и снова, запоминая каждый аккорд, вбивая красоту и нежность в память свою, своеобразную флешку mp3 только для сэ-бек, которая будет игнорить ее сообщения всю следующую неделю, удалит запись назло, издеваясь будто бы. чтобы джи-ен всю неделю в одиночестве себя убивала, в ванне лежа, сгорбившись, резала запястья, растекающиеся ее чувствами искренними, слезами, только ярко-красного цвета. кровь стекает по рукам, пачкает футболку белую, сэ-бек подаренную, а перед глазами нет ничего, кроме замутнившихся слез в глазах карих, честных излишне, наивных слегка. руки подрагивают, как у припадочной, громкие всхлипы тишину режут и воссоздают заново. боль никуда не уходит.jiiiyeuuuon:
где ты
приедешь?
пожалуйста
мне плохо
16:54
прочитано
бедра кровоточат, на белых рубцах новые — красные, болящие. в голове тоска и одиночество, в руках, алым измазанных, — канцелярский ножик грязный, дрожащий. немой крик, в горле застрявший, наружу стремится тихим рыданием в собственные коленки, обхваченные исполосованными руками. сэ-бек не придет, нет. джи-ен наивно сидит в ванне, обнимая колени, а серой плитке стен отражаются ее призрачные, почти прозрачные мечты несбыточные, где сэ-бек ей улыбается, жесткими пальцами струны гитарные перебирая, поет простую песенку о любви и какао с пенкой в руках джи-еновских. где джи-ен слизывает эту пенку с губ сэ-бековских в тишине и полумраке на проигрышах, а та песню останавливает, чтобы поцеловать. где сэ-бек разыгрывает аккорды и сочиняет на ходу четверостишия про дождь за окном, между строк вставляя смысл неведомый, нежным голосом передаваемый неловко, неумело дарящий джи-ен полунамеки. где джи-ен чувствует ее внутри, чувствует ее тепло, прижавшееся, влюбленно отдается в скомканные объятия, чтобы тяжело дышать в шею сэ-бековскую, подрагивая слабо. но сэ-бек не придет, нет. и все мечты рассыпаются тотчас, оставляя за собой горку пепла, слезы джи-еновские и алую кровь. saebyooo: буду через пять минут пробки 16:56 джи-ен вчитывается долго, тепло в груди ощущает мимолетно, телефон роняет на кафель. свежие трещины на шестом освещает короткое: saebyooo: дверь открой 17:02 джи-ен бы до телефона дотянуться, но встать порезы кровоточащие не позволяют, слишком больно, и в груди щемит от чего-то нежно пылающего, голова на части раскалывается от слез и боли. скрипит дверной замок. сэ-бек и не надеялась на счастье с ней, где-то в глубине души ограждая себя от всего, что когда либо связывало ее с джи-ен, но мимо ее порезов бесконечных уже не пройдет, привяжется, беспокоиться начнет, пусть так и не желала этого. ее любовь, если это можно ей назвать, — просто боязнь привязанности обременительной, нести ответственность за другого живого человека, когда сэ-бек за саму себя ответственность не может нести. ходит лишь с гитарой через плечо, поет грустные песни про дождь и любовь, а везде мотив единый — джи-ен прекрасная, упорно этого не замечающая, глупая, бессердечная джи-ен, такая непостоянная, с предплечьями изрезанными вдоль и поперек и голосом, фальшиво напевающим песни сэ-бековские, не подозревая, что каждая ей адресована. любимая, близкая, берущая за сердце ледяное в закатном свете джи-ен, лежащая в ванне с водой только из крови и слез, поражающая и волнующая. потрясает до дрожи в подкашивающихся ногах, неаккуратно брошенной гитаре и возгласах обрывистых. джи-ен чувствует ее руки, ледяные с улицы, приоткрывает глаза, проводит по щеке сэ-бековской пальцами окровавленными, оставляя красный след на выдающейся скуле, проводит по кадыку, пока сэ-бек ее подхватывает за раз, поднимая на руки, к себе прижимая. джи-ен впервые тепло, а голосовые в разбитом айфоне останутся удаленными сообщениями, не требующими перемен и возвращений. джи-ен озвучивает свое единственное желание, пока сэ-бек неумело завязывает ей бинт на руке: — споешь мне что-нибудь? — конечно, споет. сэ-бек кивает. пальцы перебирают струны гитарные, отдающиеся мелодией, разыгрывают аккорды, сэ-бек сочиняет бессвязные строчки про порезы, депрессию, какао и сандаловый парфюм, а джи-ен дарит ей поцелуи в шею, дышит над левым ухом жарко, чтобы секундой следующей сэ-бек задрожала всем телом и сбилась, отдав ей свой первый поцелуй за все девятнадцать лет. в ее глазах черных блики смешно играют роль зрачков, а на губах дрожащих лишь страх неподдельный, какой бывает только у таких невинных, боящихся неизвестности. — нравится? — джи-ен больше, чем уверена, улыбается грустновато и красиво, чтобы сэ-бек покраснела перед ней и себя саму, наконец, показала. — нравится, — тихо кивает сэ-бек из под отросшей челки, в которой глаза ее теряются темные. джи-ен остается лишь снова ее поцеловать.