Прошу тебя

      Боша пустынным взглядом сверлила пустующее место кровати единственного человека, которому отдала своё сердце. Она не могла в это поверить, просто не могла. В голове все ещё обрывками сверкали её слова. Слова, которые сломали это сердце.       — Ты прекрасный человек, но рядом с тобой я вяну. Прошу тебя, Боша, отпусти меня.       Воздуха не хватало. Она в кровь царапала ногтями горло, вспоминая страх в изумрудно-зеленых глазах при попытке насильно остановить её.       Боша кричала, но не слышала собственных криков.       Уиллоу с каждой новой встречей остывала в её руках, небрежно задевая самые сокровенные струны души, а тем временем кораллы их тропических морей гибли, ощущая опаляющий холод иллюзорного айсберга.       С душераздирающим криком вырывалось наружу осознание того, что ей больше никогда не увидеть ее улыбки. Она не закатит глаза на ее самодовольную ухмылку, не дёрнет за отросшие розовые локоны, не уснет на её плече под умеренные шумы скучной комедии.       Потому что Боша сама во всем виновата.       Она кричала, кричала изо всех сил, словно бы это могло вернуть любимую в их уютную квартиру. Но, увы, кроме полупустой бутылки вина никто не слышал этого крика.       Некуда было бежать, да и спастись невозможно: Уиллоу слишком сильно заблудилась в лабиринте собственных чувств.       Проклиная собственную беспомощность, Боша крушила комнату, разбивая один предмет за другим. Ваза, лампа, телевизор, — все это летело на пол, раскалываясь на сотни осколков.       По которым она ступала босыми ногами, совсем не чувствуя боли.       Уиллоу отчётливо осознавала, что настало время обрывать провода, но прекрасный цвет роз разросся так сильно, что тёмные ядовитые шипы не позволяли сделать и вдоха.       Кулак девушки на большой скорости врезался в стену, и Боша упала на колени. Осколки разбитого зеркала врезались ей в ноги, но она этого даже не заметила.       В желудке уже ничего не осталось кроме кислого, но такого дорогого вина, а мышцы все сокращались в рвотных позывах.       В горле пересохло, а в глазах все ещё щипало от только утихнувших слёз. Казалось, будто весь мир застыл и не издавал и звука — а может так казалось только Боше — и стоит сделать хоть одно маленькое движение, как весь мир треснет пополам и развалится. Хотя для девушки он уже развалился.       Заражая любовью, некому написать массивными красными буквами «Вызывает привыкание».       Мрак комнаты, нарушаемый лишь мимолетными лучами света фар проезжающих под окнами машин, совершенно не помогал полностью ослепнуть и не видеть ее истерзанное горькой любовью лицо в каждом чертовом осколке. Боше хотелось бы взять один из них и без раздумий вскрыть свою грудную клетку, достать бесполезное, кровоточащее сердце и выбросить его в помойку.       Главное – подальше от себя.       Однако вместо осколка рука нащупала горлышко недопитого алкоголя. Бутылка каталась из стороны в сторону, лёжа на боку, но сквозь темное стекло Боша видела остатки напитка. Красное вино. Таким романтичным, казалось бы, изысканным напитком, вкус которого сейчас ощущался как дерьмо, она пыталась запить свой собственный эгоизм.       Ложь тенью ходила за их спинами. С бокалом сидела в кресле, наблюдая за поцелуями, заливалась хохотом от вечных, приведённых в нерушимую систему недомолвок.       Мысль о том, что Уиллоу любила вино, сорвала с губ Бошы тяжелый вздох. Она вскинула дрожащие руки, и бутылка полетела куда-то назад. Раздался грохот и звук разбитого стекла.       Она закрыла глаза руками, сдерживая слёзы, снова поднялась на ноги и направилась в ванную. Девушку начинало мутить, и она отказывалась принимать тот факт, что это было от вина.       Её тошнило от самой себя. Такую реальность было бы легче принять. Потому что это правда.       Такие отношения жили на краю, свесили ноги и потупили взгляд в бездну, от встречи к встрече мешая напиток из секундного острого счастья и бесконечной тягучей боли.       Настенная полка, в которую она попала бутылкой, свалилась на пол и разлетелась на мелкие кусочки. Боша остановилась перед ней, всматриваясь, пытаясь найти что-нибудь ценное или, наоборот, что-то, что сможет окончательно её добить.       Этим чем-то как раз оказалась незнакомая для неё черная папка: несколько совместных фотографий, где они улыбались, где были счастливы находится рядом друг с другом; письмо, когда-то отправленное в целях признания в любви, которое Уиллоу отдала ей, очень смущаясь, в день выпуска из академии, и где в самом-самом конце угловатым почерком самой Боши было дописано: «Люби, люби меня, люби меня больше»; И чек.       Чек на покупку билета на поезд в один конец.       И отправление было запланировано на одиннадцать часов сегодняшнего числа.       Боша перевела взгляд на чудом уцелевшие настенные часы.

***

      Девушка никогда бы не подумала, что будет так бежать по заснеженным городским тротуарам. Поскальзываясь, едва не падая, нестись, завидев вдалеке вокзал. В первой попавшейся под руку одежде и пальто нараспашку, без шарфа и шапки во вьюгу, судорожно хватать ртом воздух, которого, казалось, катастрофически мало, и вздрагивать от надоедливых хлопьев снега, что острыми иглами болезненно били по лицу. А зловредное состояние алкогольного опьянения быстро вытеснил накативший адреналин.       Спустя несколько минут Боша стояла на перроне, нервно оглядываясь по сторонам. Она понятия не имела, что сделает если всё-таки найдёт её. Однако она уже была здесь, тело двигалось само по себе, поддавшись неожиданному порыву.       Внутри Боши что-то оборвалось, когда она увидела одинокую, но такую знакомую фигуру.       Уиллоу, слегка опираясь на чемодан, из-под замёрзших ресниц смотрела куда-то в даль, ожидая прибытия своего поезда. Её влажные от снега волнистые волосы изредка хаотично падали на раскрасневшееся лицо.       Боша тяжело дышала, нервно поглядывая на девушку, которая стояла в десятке сантиметров от нее.       — Ты не можешь меня так оставить... — сквозь слёзы проговорила розоволосая девушка, судорожно силясь подавить дрожь. Она видела до дикого незнакомые слёзы, что инеем осели на чужих ресницах, которые она так самозабвенно целовала в прошлом.       Тогда Уиллоу ничего не сказала, только громко сглотнула и вздрогнула, посмотрев на неё.       — Я должна это сделать, — с нескрываемой грустью произнесла она, — Так будет лучше и для тебя, и для меня.       В два шага Боша очутилась подле возлюбленной, резким движением она развернула девушку лицом к себе и, посмотрев в покрасневшие от слез глаза, прорычала:       — Я знаю, что слишком эгоистична! И это очень плохо, но я не смогу отпустить тебя! Давай вернёмся домой и снова всё обсудим?       — Нет! — произнесла брюнетка и резко оттолкнула девушку, а затем грубо вскрикнула: — Даже если мы поговорим, между нами ничего никогда не изменится. Я не требую от тебя понимания, насколько мне нелегко, просто прошу, отпусти меня.       Уиллоу уже не впервые говорит ей это. Однако она ни на секунду не жалела о своих словах.       — Тогда почему ты, черт возьми, вообще была со мной рядом? — Шепот Боши не был похож на обычный, полный уверенности, голос. В нем будто была капля отчаяния.       — Потому что я люблю тебя, дура! — С губ слетел негромкий, однако неожиданный возглас, и, сжав руку в кулак, Уиллоу уже тише добавила: — Но эта любовь меня убивает.       Незримые кандалы были для нее невероятно тяжелыми. Они неприятно царапали нежную кожу, заставляя девушку болезненно морщиться. Она не могла даже повернуть голову – шея была окутана такой же прочной цепью из вороха чувств и эмоций.       Неужели она это заслужила?       Когда-то у нее была надежда на то, что она сможет стать счастливой со своей возлюбленной, но все обернулось совсем по-другому.       — Пускай совсем чуть-чуть, но я побыла счастливой. Самым счастливым на свете человеком. — Произнеся эти слова, девушка вздрогнула.       Нет, Уиллоу не боялась прожигающего взгляда, ведь ей и вправду... Ей по-настоящему... хотелось жить дальше... И это желание было невероятно сильным. Набрав в легкие побольше воздуха, девушка сделала глубокий вздох и улыбнулась.       В тот миг перед глазами Боши стояла совсем другая Уиллоу: до обидного незнакомая, остывшая, далёкая, словно звезда из другой галактики.       Её улыбка была насквозь фальшивой.       Боша не верила в это, просто не верила. Сердце девушки было наполнено страданиями, и всё было из-за неё.       Она ощущала себя настоящим чудовищем.       — Я действительно отвратительная и жалкая. Ненавижу признавать это чувство. — Что-то внутри Боши сжалось в крохотный комок. Кажется, это было её сердце.