Узы, которые связывают

      Мэри очнулась почти два дня спустя. Эмма спала, сидя в кресле рядом с кроватью, положив голову на кровать. Ее пальцы были переплетены с пальцами Мэри. Медленно Мэри двигала своим телом. Она все еще носила ребенка, что было хорошо, поскольку для нее еще не наступило время родов. Мэри застонала и почувствовала боль во всем теле. Эмма пошевелилась, чувствуя движение Мэри. Ее сонные глаза моргнули, прежде чем она схватила Мэри за руку и мягко сказала: — Я думала, мы потеряли тебя. — у нее были слезы на глазах.       Мэри снова застонала, когда смогла полностью сесть. — Что случилось? — спросила она. Эмма убрала несколько прядей волос Мэри с ее лица: — В тебя стреляли. Я привезла тебя сюда. Я думала о худшем, но они спасли тебя и ребенка. — она погладила живот Мэри и улыбнулась.       Несколько мыслей пронеслось в голове Мэри. Знала ли больница, кто она такая? Ее семье сказали, что она здесь? Уильям все еще был в лесу в этом доме. Как будто читая мысли Мэри, Эмма сказала: — Мэри… ты должна сказать им, что я твоя сестра. Это то, что я им сказала. Они позволят тебе уйти со мной. Мы должны уйти, пока они не выяснили, кто ты.       Мэри просто смотрела на Эмму. Кто-нибудь еще ее искал? Как долго ее не было? Мэри потеряла счет тех дней, что все время жила с ними. Прошло больше двух лет. — Я… — начала Мэри.       Чего она хотела? Возвращение означало, что она снова будет в их власти. Они не перестанут убивать и мучить людей. Сказать больнице, значит потерять Уильяма. В том лесу невозможно было найти дом. Это было похоже на иголку в стоге сена, и вряд ли Эмма их туда приведет.       Врач слегка постучал в дверь и вошел. — Как вы себя чувствуешь? — спросил он с улыбкой.       Мэри кивнула: — Хорошо. — доктор кивнул и посмотрел на блокнот с бумагами в руке: — Что ж, вам очень повезло. Пуля не попала ни во что серьезное. — он посмотрел на Эмму, которая слегка вздохнула, прежде чем сказать: — Мы точно не живем близко. — она сжала руку Мэри. Врач снова кивнул: — Понятно. Что ж, если вы чувствуете, что можете идти, я могу выписать вас, но я бы посоветовал остаться еще на несколько дней.       Мэри в мыслях уставилась на стену. — Я… — окончательность того, что она могла бы сказать, давила на нее тяжелым бременем.       Секунды проходили, как часы, пока Эмма и доктор смотрели на Мэри, ожидая ответа. В конце концов она произнесла тихим хриплым голосом: — Я хочу домой. — в любом случае сокрушительное решение.       Если она им все расскажет, шансов снова увидеть Уильяма было мало. Врач выглядел разочарованным, но кивнул: — Тогда хорошо. — он вышел из комнаты, и позже прибыла медсестра с инструкциями по выписке.       Когда они вышли из больницы, Лайл ждал их в машине. Мэри посмотрела на него, но ничего не сказала. Эмма толкала инвалидную коляску Мэри, как будто она выиграла приз на ярмарке. Когда они все собрались и двинулись по дороге, Лайл спросил: — Как вы заплатили? Или не давали им задавать вопросы».       Эмма засмеялась: — Я дала им некоторую дезинформацию. У одной из этих сук, которую ты получил некоторое время назад, вся информация была в сумочке. Социальные сети и все такое.       Лайл рассмеялся: — Черт, я люблю тебя. — он похлопал ее по ноге, и они поцеловались.       Они остановились, когда оказались достаточно далеко от города. Лайл вышел из машины и открыл багажник, где села Мэри. Эмма нахмурилась: — Извини, Мэри. — прежде чем она успела возразить, Лайл схватил ее за руки и связал их за спиной.       После этого он завязал ей глаза повязкой, чтобы она ничего не видела. Эмма мягко сказала: — Мы просто не хотим, чтобы ты могла кого-то вести в дом.       Мэри молчала.       Машина снова двинулась, и Мэри попыталась сосчитать мили, повороты и запомнить все. Когда машина остановилась, она услышала издалека Люда Мэй: — Они вернулись. О, небеса, они вернулись. Мэри с ними!       Без особого предупреждения дверь машины резко распахнулась, и знакомые руки обвились вокруг Мэри и вытащили ее из машины. — Моя. — она услышала его тихий голос, и как Томас прижал ее к себе.       Люда Мэй сняла повязку на глазах и развязала Мэри руки. — О, мы так волновались за тебя. Мы думали наверняка… — она ​​замахала руками, как будто отгоняя свои мысли. — Неважно, ты сейчас здесь.       Первые слова из уст Мэри — Где Уильям? — спросила она, и Люда Мэй кивнула.       Томас продолжал нести Мэри в дом и усадил ее в гостиной на большое кресло рядом с Уильямом, который был окружен подушками и лежал на спине. Его маленькие руки вытянулись вверх и ворковали. Мэри подошла к нему и прижала к груди. Томас немедленно забрал его у нее и положил руку ей на рану. Это означало, что она не должна поднимать его в своем состоянии.       В течение следующих нескольких недель Мэри писала своим детям различные письма. Она рассказала им всю историю и пыталась ничего не упустить. Прочитают они их или нет, не имело значения, она хотела, чтобы вся правда была на бумаге. Томас позаботился о ней и позаботился о том, чтобы ей не приходилось много поднимать или даже вставать, против чего она возражала, но спорить с ним было бесполезно. Она надеялась, что он никогда не сможет прочитать письма ее детям… их детям, и при этом он не заставит кого-нибудь читать их ему. Она до сих пор писала, как мечтала сбежать с детьми.       Среди ночи начались боли. Пришло время, а она не была готова. Внутри она могла защитить ребенка, но снаружи все было по-другому. Уильям был еще маленьким, и все его не трогало, но как долго он сможет подвергаться этому, и это не причинит ему вреда. Она поднялась с кровати и стала ходить по комнате. Томас легко просыпался, когда она двигалась. Ее ладони были прижаты к стене, а тело согнуто в талии, пока она ждала схватки. Томас поцеловал ее в голову и пошел за Людой Мэй и акушеркой. Как будто они были нужны, в комнате появились Эмма, Лайл, Люда Мэй и акушерка. Эмма выглядела так, будто вот-вот взорвется.       Мэри застонала и немного согнулась. Томас нежно потер ее спину и отвел от стены, чтобы она вместо этого использовала его как стену, чтобы опереться на нее. Еще одна схватка, и Мэри застонала, покачиваясь взад и вперед на ногах. Акушерка кивнула и проверила пульс Мэри. — Хорошая девочка, у тебя все будет хорошо. — сказала она и подняла ночную рубашку Мэри.       Она проверила готовность Мэри. — Она так близко. Еще немного, и она сможет тужится.       Мэри снова простонала: — Я хочу подтолкнуть сейчас. — давление было сильным и требовало от нее тужится, но она ждала.       Еще через тридцать минут акушерка проверила еще раз. — Она готова. Поставьте ее на колени.       Томас опустился на пол на сложенные там одеяла. Мэри встала на колени, расставив бедра, насколько могла. Ее тело поддерживал Томас, который пристально смотрел на нее. Акушерка сказала: — Ладно, милая, давай изо всех сил.       Мэри была счастлива сделать это. Она схватилась за рубашку Томаса и застонала. Каждый мускул в ее теле хотел напрячься, но она старалась этого не делать. Сосредоточив всю свою энергию на мышцах живота. — Давай еще раз. — сказала акушерка, и Мэри снова стала тужится.       Потребовалось всего четыре раза, прежде чем голова ребенка показалась. Акушерка улыбнулась: — Томас, приготовься поймать своего ребенка. — она опустила его руки. Длина его рук была достаточно длинной, поэтому Мэри все еще могла опереться на него, пока он ждал ребенка.       Акушерка потерла спину Мэри: — В прошлый раз был больше.       Мэри вскрикнула в первый раз во время схваток и изо всех сил старалась. Ребенок выскользнул из нее и попал в ожидающие руки Томаса. Сразу же Мэри почувствовала себя обессиленной. Акушерка забрала ребенка у Томаса. — Девочка. — она начала вытирать ее, и ребенок несколько раз закашлялся и громко вскрикнул.       Когда она вымыла ее, она передала ее Томасу, пока акушерка перерезала пуповину. Томас передал ребенка Люде Мэй, которая начала ворковать и подлизываться над ней. — О боже, она прекрасна. Посмотрите на эти ярко-зеленые глаза.       Эмма шла за Людой Мэй, и они оба исследовали каждый дюйм ребенка, который был идеальным. — Что это? — спросила Эмма, указывая на отметину на внутренней стороне бедра девочки.       Акушерка помогала Мэри доставить плаценту и очищала ее. — Дайте мне минутку, дамы.       Когда Мэри была чистой и поправленной, она никогда раньше не чувствовала себя такой уставшей. Возможно, в последний раз она родила. Томас понес ее и уложил на кровать. Его рука погладила ее волосы, и он ничего не делал, кроме как смотрел ей в лицо. Акушерка улыбнулась и подошла к Люде Мэй, которая указала на метку. Акушерка улыбнулась: — Это родинка. Они называют это кофе с молоком.       Эмма хихикнула: — Похоже на сердце. — кожа была затемнена и имела идеальную форму сердца на внутренней стороне бедра ребенка, довольно близко к складке ее ноги.       Люда Мэй поцеловала малышку руки: — Она будет милой. Вот что это значит.       Эмма подбежала к Лайлу и обняла его. — Не могу дождаться нашего! — воскликнула она с волнением.       Акушерка забрала ребенка у Люды Мэй. — Девочке нужно поесть. — сказала она и принесла ребенка Мэри.       Томас встал и ушел на мгновение, но вернулся с Уильямом. Они свели двоих вместе, и Уильям ворковал над своей младшей сестрой. — Уильям, познакомься с твоей младшей сестрой Адалинд.       Люда Мэй мягко сказала: — Они создают прекрасную семью. — как раз тогда, когда это казалось идеальной картинкой, вошел Хойт: — Давай отпразднуем. Давай, Томас, давай приготовим гриль, чтобы отпраздновать.       Мэри почувствовала, как ее сердце упало. Момент ее счастья превратился в камень в осознании того, где она все еще была, и судьбы ее детей, которые будут расти в таком месте. Ей все еще нужно было выбраться.