Никогда
ничего
не изменится.
Когда-то мама говорила тебе, что хотя бы в чем-то в жизни должна быть стабильность. В твоём случае, это одиночество. Оно всегда стабильно, за исключением небольших нюансов в виде тех непродолжительных отрезков времени, когда тебе показалось, что ты вновь счастлива. Когда показалось, что стабильности в твоей жизни немного сменилось. Жаль, что лишь показалось. И ты уже даже не плачешь, ведь наверное не гоже это в твоём возрасте. Не ведёшь себя, как молодые девушки с подростковым максимализмом, которые сначала напиваются вхлам, а потом кричат о своей боли, круша все, к чему притронутся, роняя слёзы размером с град в конце мая. А зря вообще-то. Наверное, так было бы легче. Смотришь на очередное фото, поднося его к зажигалке. Слез нет, а оттого вся боль продолжает скапливаться внутри, не находя выхода наружу. Страшно могло бы стать любому, кто увидел бы эту картину, но об этом ты позаботилась, и именно поэтому никому не страшно, никто ничего не видит. Совсем. Очередное фото, очередной поток воспоминаний и звонок в дверь. Не очередной, уж точно. Удивляешься про себя, но в глубине души знаешь, что кроме него некому приходить к тебе в такое время и без предупреждения. Часы показывают полвторого ночи. Щёлкаешь замками и, не дожидаясь никого, молча возвращаешься обратно. Он все здесь знает, разберётся как-нибудь сам. И у тебя нет на него ни злости, ни обиды, ничего нет, кроме осознания противоречивого скучания где-то внутри. Но ты из последних сил стараешься ему не поддаваться. — Привет, — слышишь в тишине комнаты и едва находишь в себе силы вымученно усмехнуться его приветствию. Проходит пара минут, как он молча наблюдает за тобой в огромной гостиной, не зная, куда себя деть, — как ты? — Нормально, — коротко и тихо бросаешь в ответ, чувствуя его недоверие, — нет, правда все хорошо. Мы же взрослые люди, и все понимаем, — продолжаешь сидеть к нему спиной, но для небольшого уточнения поворачиваешься, — да? — Ты права, — его тихий полушепот отзывается табунами мурашек по твоей спине. Огромными табунами мурашек и совместных воспоминаний. Разбившиеся мечты вихрем начинают всплывать в голове. — Ты долго будешь там стоять? — ты снова поворачиваешься к нему, давая заметить блеск в своих глазах. Одобрительно улыбаешься, пытаясь хоть немного его таким образом расслабить и лишить страхов. Хотя бы его одного. Хотя бы на эти несколько часов, что вы проведёте здесь вместе. Он проходит вглубь комнаты. Глаза уже привыкли к темноте, поэтому света от тлеющего камина и Луны вполне достаточно, чтоб не оступиться. Садится почти вплотную к тебе, подходя сзади и ты спиной чувствуешь его нервное сбитое дыхание, как будто он только что бежал кросс на огромную дистанцию. — Почему нам обязательно себя мучать, Тин? — он шепчет в твои волосы вопрос, осторожно обнимая тебя сзади и укладывая лопатками к себе на грудь. Вопрос, который ты катаешь внутри себя из стороны в сторону, будто шарик, боясь озвучить его вслух даже самой себе. Просто потому что у тебя нет на него ответа. — Я не знаю, честно, не знаю... — шепчешь ты, прикрывая глаза и растворяясь в нем. В очередной раз растворяясь. Ты засыпаешь, а он долго ещё укачивает тебя в своих руках. Потом вы перемещаетесь на диван, который явно не рассчитан на двоих, но почему-то вам там невероятно удобно вместе, сплетясь друг с другом всем, чем только можно. Вы оба засыпаете, храня внутри всю невысказанную нежность, которой поделитесь друг с другом во снах, обязательно. Ты держишь его руку крепко, насколько можешь, пока он утром не оставит тебя одну, заботливо укутав в плед. Ты проснёшься с ощущением пустоты, которое никуда не денется за эти несколько часов и продолжишь жить дальше до вашей следующей такой спонтанной встречи. Кто знает, быть может вам и суждено быть счастливыми вместе когда-нибудь. Может быть в следующей жизни, а может быть на другой планете. А может, и вовсе никогда. Вы не узнаете этого, продолжая мириться с судьбой двух сильных и независимых одиночек.