В конце жаркого мая

Эрик выводит линию за линией на помятом листе бумаги. Его рука дрожит на последнем штрихе — в итоге острый гриф карандаша крошится и петляет из стороны в сторону. Кинг напоследок размазывает неаккуратные линии большим пальцем. Рисунок получается неладным, как считает полковник — ну и пусть. После пары запачканных листов чертежной бумаги разум проясняется, и мрачные мысли не так сильно давят на мозг. Эрик смотрит на свою фотографию с коллегами-учеными на фоне ядерного реактора и слабо улыбается. Он уверен, что смог бы найти куда более полезное применение графиту: например, начертить и создать грандиозное изобретение в области физики или химии, которое перевернет с ног на голову весь мир. Кажется, будто его труды не созданы, чтобы приносить пользу людям и спасать жизни. Всё ровно наоборот: он разработал «Целус», который унес столько же жизней, сколько обычный американский рядовой с винтовкой M16 в горячей точке. Эрик вздыхает, откидывается на спинку скрипучего деревянного стула, обитого тканью, и смотрит на время. Настенные часы показывают ровно полночь. И кажется, в них пора поменять батарейки, но Эрик займется этим когда-нибудь в другой раз. Кинг складывает рисунки в небрежную стопку на угол стола и открывает створки окна, чтобы проветрить комнату. Сегодня воздух необычно душный, а облака — кучные и серые. Эрик вздрагивает, когда по комнате разносится глухой стук в дверь. В любящем сердце на мгновение загорается глупая надежда: он все-таки дождался ее, как верный пес, а она вернулась домой из ада, буквально восстав из мертвых. Но нет, Эрик никогда не забудет, как Ник размозжил голову Рэйчел камнем, а из того, что осталось от черепа его любимой, вылез омерзительный инопланетный паразит. Последний раз, когда он видел Рэйчел, ее милое обезображенное лицо — все это явно будет преследовать Кинга до конца его жалких дней. — Можно войти? — наконец раздается глухой вопрос из-за двери. Эрик медлит с ответом и смаргивает излишнюю влагу на глазах, когда знакомый голос вытягивает его из воспоминаний. Он вежливо отвечает «Проходи, не стесняйся» и переключается на беспорядок на столе: принимается раскладывать по папкам бесчисленные отчеты и документы, которые нужно сдать завтра на работе. Ник открывает дверь под скрип дерева и шелест бумаг и первым делом осматривает кабинет полковника. Ничего необычного он здесь не замечает: напротив входа стеллаж, где стоят разномастные книги, под потолком фотографии военной техники, рядом письменный стол с компьютером, за которым Эрик наверняка работает днями и ночами. Ник бросает долгий взгляд на суетливого полковника, и тот наконец оборачивается и с озадаченным видом обращает внимание на сержанта: — Ты здесь что-то забыл? Уже собираешься домой? — Хотел проверить, как ты, — отвечает Ник с обеспокоенным взглядом и кивает в сторону окна. — Ты не выходил из комнаты с самого утра. В холодильнике мышь повесилась. Может, поужинаем в местной забегаловке? Эрик затихает и прекращает возиться с бумажной работой на несколько секунд. Некоторое время он стоит с закрытыми глазами и собирается с мыслями. — В местной отвратительной забегаловке, ты хотел сказать? — с иронией переспрашивает Кинг и смеется в кулак. Ник улыбается до ушей и сквозь громкий смех выдавливает из себя краткое «ага». — Спасибо, Ник, правда, — искренне благодарит Эрик, и в сердце Ника откликается жгучее желание спасти, защитить и присвоить себе. Несколько месяцев назад Ник в жизни бы не поверил, что этот заносчивый полковник станет неотъемлемой частью его будней. Жизни всей его команды, возлюбленной и лучшего друга бессмысленно оборвались несколько месяцев назад в конце жаркого мая в Ираке. На похоронах Кей держался рядом с Эриком, пока тот молча глотал слезы под темными очками. Кинг потом признался: останься он единственным выжившим в подземном аду — не выдержал бы, сорвал крышку с гроба под всеобщие восклики, чтобы в последний раз посмотреть на пусть изуродованное, но родное лицо Рэйчел. Когда в один момент все твои веры и убеждения оказываются ошибочными и разбиваются вдребезги, когда близких рвут на части кровавые демоны не из этого мира — за этим следует естественное желание выкурить легкие к херам самым крепким табаком вместе с бывшим соперником. — Это твое? — Ник заглядывает за плечо Эрика и указывает на небрежную стопку бумаг, которая лежит рядом с краем стола. На первом рисунке сверху можно разглядеть легко узнаваемое кривое дерево, которое растет во дворе дома Эрика — такая уж причудливая у него форма. — Красиво. Эрик в ответ лишь неловко улыбается и чешет затылок. Кей воспринимает это как приглашение поглазеть на рисунки, поэтому начинает перебирать листы чертежной бумаги, попутно пачкая пальцы в графите. — Тебе не понравится, — вздыхает Эрик и робко касается локтя Ника, чтобы тот положил рисунки на место. И он оказывается прав: на большинстве рисунков Ник видит Рэйчел. На одном веселая и счастливая Рэйчел, на другом — с Эриком, который смотрит на нее бесконечно влюбленным взглядом, и последняя — Рэйчел, совершенно не похожая на себя: с клыками, рогами, мертвенной кожей и животным взглядом, жаждущим крови. Кея передергивает, когда он вспоминает это лицо. Он действительно беспокоится за полковника. Эрик работает с раннего утра до поздней ночи и в редкое свободное время рвется на кладбище, чтобы поплакать и подумать о прошлом возле могилы покойной жены, поговорить обо всем и ни о чем одновременно, и в конце концов — попросить прощения. В то же время Ник переживает потерю молча, в себя, и находит отдушину в редких разговорах по душам за ужином с Эриком. — Эрик, если хочешь выговориться — дерзай. Можем поискать тебе психолога, если невыносимо, — предлагает Ник и сжимает плечо Кинга в дружелюбном жесте. — Спасибо, я справлюсь сам, — лжет Эрик и смахивает руку Ника со своего плеча. Кей считает, что полковник сильно ошибается: только вместе они способны пережить этот ад. Эрик хватает со стола ключи от машины, резко разворачивается на каблуке ботинка и направляется к выходу из комнаты — но застывает на месте и едва ли не пошатывается, когда его талию обхватывают сильные руки. — Только не говори, что опять собрался сбежать из собственного дома ночью, — произносит Ник над самым ухом Эрика и прижимается к спине. Кинг краснеет до кончиков ушей и прячет лицо в ладонях. После похорон Рэйчел, Джейсона и остальной команды Ник ненавязчиво предложил Эрику помочь по работе или дому, если понадобится грубая сила или вкусный кофе (последнее было сказано в шутку). Кинг сначала пропустил предложение мимо ушей с полной уверенностью, что никакая помощь ему не понадобится. Однако ровно через месяц в доме сержанта зазвонил телефон, и на той стороне трубки раздался робкий голос Эрика с просьбой помочь отремонтировать протекающую крышу. С тех пор военные время от времени выбираются в свет и проводят время вместе в попытке приглушить ужас и боль, что навсегда отпечатались в памяти после того дня, о котором больше ни с кем нельзя поговорить. Теперь Ник смотрит на полковника совершенно по-другому, нежели чем несколько месяцев назад. Его милые ужимки, когда он строит из себя важного офицера, мягкий характер, теплая улыбка, светлые волосы и подтянутое тело — все это не может ускользнуть от внимательных глаз Ника. Теперь он прекрасно понимает, что Рэйчел нашла в Эрике. Кей знает: полковник делает вид, что не замечает, но все равно каждый раз краснеет, когда ловит на себе особенно долгие взгляды. — Ник, да что ты понимаешь… — возражает Эрик сквозь дрожь в голосе. Ник разворачивает Кинга к себе лицом: по его щекам струятся горячие слезы и не собираются останавливаться. Кей с осторожностью берет лицо полковника в ладони — словно боится спугнуть — и оглаживает светлые щеки большими пальцами. Ресницы Эрика подрагивают, когда он опускает взгляд и рассматривает ключицы, плечи и вырез майки сержанта, но никак не осмеливается посмотреть ему в глаза. Эрик лишь прикрывает глаза и невесомо проводит кончиками пальцев по крепкой руке Ника. — Эрик, я понимаю, вы с Рэйчел многое прошли вместе, — шепчет Ник в чувствительный изгиб шеи полковника. Эрик томно вздыхает и хмурит брови, хочет возразить, но от приятного контакта с кожей лишь беспомощно кусает губы. — Я… тоже ее любил. И она явно бы не обрадовалась, если бы увидела, как ты каждый день закапываешь себя все глубже и глубже, а я тебе в этом только помогаю. Со стороны кажется, еще немного, и полковника можно хоронить рядом с Рэйчел — так тяжело он переживает потерю жены. Ник слизывает соленые слезы с щек Эрика, и по его спине пробегает дрожь. Эти слезы для них обоих — единственное в жизни, что их объединяет, и когда полковник приподнимает голову, чтобы посмотреть сержанту в глаза, тот признается: — Ты мне нравишься, Эрик. Дыхание Эрика перехватывает, и он не знает наверняка, какое чувство расцветает в грудной клетке и сжимает легкие вместе с ребрами. Соленые капли слез и пота исчезают под горячими губами Ника, и полковник жмурится от приятного тепла, в котором хочется сгореть. Эрик видит в Нике надежного человека, на которого можно положиться. Он сильный, чуткий и привлекательный — да только взгляните на эти глаза, веснушки и крепкие плечи. Кинг хочет ответить взаимностью с такой же страстью, но в глубине сердца понимает: это не то, в чем он сейчас больше всего нуждается. Ник хороший, Ник точно поймет. Пока полковник борется с противоречиями в своем сердце, Кей не может оторвать от него взгляд: штабный красавчик и в повседневной одежде выглядит чертовски сексуально. Ник ловко подхватывает Эрика под бедра и сажает на письменный стол. Пожалуй, он всегда мечтал это сделать. — Ник, подож… Кинг приглушенно стонет в предплечье, когда Ник задирает его кофту, проходится жадными пальцами по рельефному прессу и не упускает возможности рассмотреть каждый сантиметр тела полковника. Эрик заметно изменился за эти несколько месяцев: черты лица заострились, глаза нездорово блестят и слезятся, ребра выделяются на подтянутом теле. — Ник, ты торопишь события, — с дрожью в голосе протягивает Эрик и пытается отдышаться. Очень сложно не поплыть в горячих и надежных руках сержанта, но Кинг сохраняет в себе достоинство офицера и не поддается мимолетному желанию. Эрик протягивает ладонь перед собой и кладет ее на грудь Ника с мягким нажимом. Ник отходит на шаг назад от стола и поднимает руки вверх, а его пусть горящие, но честные глаза так и говорят «сдаюсь». Следом Кей берет ладонь Эрика в свою и заглядывает в его темные глаза. — Эрик, я бы хотел встречаться с тобой. Будешь моим парнем? — Кинг широко распахивает глаза на такое резкое развитие событий, но тепло улыбается и медленно кивает в ответ. — И как насчет свидания прямо сейчас? — Конечно. Ник довольно усмехается и крепко обнимает Эрика, после чего зарывается носом в его мягкие волосы. По шее полковника пробегает приятная дрожь, и он неосознанно обхватывает ногами бедра сержанта и прижимает его к себе ближе. Пара застывает в таком положении на несколько долгих минут, тесно прижавшись телами. Они отчаянно пытаются найти тепло друг в друге, которое, казалось, безвозвратно сгинуло под землей Ирака в конце жаркого мая. Ник думает про себя с горькой усмешкой: Джейсон бы рассмеялся, узнав, что его лучший друг теперь встречается с офицером куда старше по званию, с которым несколько месяцев назад он боролся за сердце одной женщины. Но сейчас ничего из этого не имеет значения — они должны двигаться дальше и прожить жизнь без сожалений, без оглядки. Ради Рэйчел. Ради Джейсона и Салима. Ник обещает себе, что обязательно соберет разбитое вдребезги сердце Эрика заново и залечит свое.