Педагогическое пособие для Белых Свистков

Гондола с четвёртого уровня неспешно припарковалась у причала на краю Бездны. Глядя через приоткрывающуюся дверь на красную ковровую дорожку, Озен закатила глаза и зевнула: последние лет пятьдесят торжественные встречи вернувшихся из Бездны искателей вызывали у неё только скуку. Нет, если организаторы умудрятся превзойти себя и накосячить особенно эпически, она готова простить им всю тягомотину. Хотя после того раза, когда экспедицию с пятого слоя вместо розовых лепестков осыпали лепестками вечной удачницы, они, скорее всего, будут относиться к деталям более внимательно: искатели, вернувшиеся в количестве пятьдесят процентов от спустившихся, забавность ситуации не оценили и дружно похватались за артефакторное оружие.  — …В этот торжественный день, — надрывался голос снаружи, — всё население Орфа, даже самые маленькие дети, пришло посмотреть на наших героев…  — Детей ждёт разочарование, — пробормотала Несокрушимая, оглядывая позеленевшие от подъёма лица Лунных и Чёрных свистков, — Давно не видела кого-то, кто выглядел бы менее героически.  — Не занудствуй, Озен, — сидящая рядом с ней Лайза-Уничтожительница бодро вскочила, закинув на плечо Пламекос, — Нам пора! Она потянула напарницу к двери, через которую, пошатываясь, выходили остальные члены экспедиции. Несокрушимая нехотя встала, пинком выпроводила из гондолы утирающего кровавые сопли последнего «героя» и вслед за Лайзой вышла сама, слушая сливающиеся в восторженный рёв адресованные им возгласы. Толпа фанатов бушевала, пытаясь прорваться через заграждения. Один, наиболее долговязый, перегнулся и выдернул волос с головы Лайзы. Та только закатила глаза, но идущая за ней Озен железной хваткой схватила незадачливого фаната за шкирку и подняла, глядя прямо в лицо глазами с почерневшими от проклятия Бездны белками и радужками.  — Отпустите! — пискнул горе-поклонник.  — Так быстро? — хмыкнула Озен, — Ладно. Она сделала несколько шагов назад и вытянула руку с поклонником над Бездной:  — Вот так?  — Верните меня обратно…пожалуйста! — пропищал тот. Озен кивнула, раскрутила его над головой и зашвырнула обратно в толпу. Потом, приставив руку козырьком к глазам, проследила, как остальные пытаются рассмотреть отпечатки пальцев самой Несокрушимой Владыки на его воротнике.  — Знаешь, почему я начала носить шаровары? — ухмыльнулась Лайза, когда Озен широким шагом догнала её и поинтересовалась, всё ли в порядке, — В первый раз это был волос с ноги…  — Бремя славы. Пора бы уже привыкнуть, — Озен попыталась подбадривающе хлопнуть её по плечу, но промахнулась и попала по макушке. Лайза вздохнула и нагнулась, чтобы подобрать обломки треснувшей каски — у Озен были весьма специфические представления о том, каким должен быть подбадривающий хлопок.  — Ну что, куда теперь? Мыться в баню и за пивасом? Или сразу за пивасом? Озен нахмурилась, запахнулась в плащ и буркнула:  — В приют.  — Озен, время, когда меня можно было этим напугать, прошло лет двадцать назад, — закатила глаза Лайза, — Придумай шутку поновее.  — У тебя там ребёнок остался, дурында, — Озен подозрительно покосилась на неё, — Только не говори мне, что ты забыла…  — Ты что? — воскликнула Лайза с видом оскорблённой невинности, — Как я могла забыть о существовании нашего сынишки — единственного, что осталось у меня от Торки? Озен кинула на неё взгляд, исполненный тихой ярости.  — Что не так? — ухмыльнулась Лайза, — Так и будешь пытаться испепелить меня взглядом каждый раз, когда я упоминаю имя своего бывшего? Злишься на него, а, Озен?  — Круглобуры на нэритантанов не злятся, — парировала Несокрушимая, — Я смотрю на тебя так потому, что когда мы уходили в спуск, у нас была дочь, а не сын.  — Тоже неплохо, — нимало не смутившись, пожала плечами Лайза, — И хватит уже закатывать глаза из-за каждой мелочи, которую я забываю; в конце концов, мы отсутствовали год, а дети в этом возрасте быстро меняются… ***  — Наш ребёнок в полном порядке! — выкрикнула Лайза, воинственно взмахнув Пламекосом и крепко прижав к себе большеглазую светловолосую девчушку, похожую на неё, как две капли воды.  — Время между этим и предыдущим спуском мы полностью посвятили её воспитанию, — поддержала молодую мать Озен, — Что вообще могло пойти не так?  — Да как вам сказать… — замялась воспитательница приюта Бельчеро, нервно окидывая взглядом стопку бумаги высотой с Лайзу, — Вам весь список огласить, или сами на досуге прочтёте? ***  — А может, всё-таки в мой любимый бар? Лайза подпрыгнула, усевшись на ограду приюта, состроила брови домиком и невинным взором посмотрела на Озен.  — Знаю я твои бары, — буркнула та, за шкирку снимая её с ограды, — Сразу нахлынет несколько десятков человек, каждый купит нам по кружке пива, а потом опять придётся снимать твои шаровары со шпиля городской ратуши, потому что ты, видите ли, решила, что так они красиво развеваются на ветру.  — Но ведь правда эффектно же было! — упорствовала Лайза, — Половина города пришла посмотреть, пока я спускалась! На лице Несокрушимой впервые проскользнула тень замешательства:  — Я понимаю, что подробностей ты уже не помнишь, — вздохнула она, — но советую в следующий раз, по крайней мере, взять запасные штаны и надеть их перед спуском. Увидишь, количество желающих поглазеть на твои…гм-гм…похождения…заметно снизится. Пожаром ушей Лайзы можно было растопить льды Моря Трупов.  — Таверна так таверна, — пробормотала она, смиренно опуская глаза, — Заодно разгребём эту гору макулатуры и выясним, что они имеют против моего ребёнка. Я ведь ответственная мать — правда, Озен? ***  — Вон тех куриц на вертеле, — Озен окинула взглядом предлагаемые блюда, — для меня и моей спутницы; суп дня… — она задумчиво побарабанила пальцами по дереву стола, — …и новую столешницу, пожалуйста. Хозяин раздражённо фыркнул, глядя, как треснувший под ударами пальцев Несокрушимой Владыки стол складывается пополам. Посмотрел на белые свистки посетительниц и решил промолчать: ругаться с такими — себе дороже, а после продажи артефактов с этой парочки можно будет стрясти нехилую сумму за ремонт. …Сделав заказ, Озен закинула ногу на ногу, взяла с вершины стопки первый листок и протянула его Лайзе. Та по диагонали пробежала глазами стандартные записи о росте, весе и возрасте дочери на момент поступления и споткнулась о первое предложение в перечне заметок: «Ребенок отзывается на «Объект наблюдения”»  — Исследования! — возмущённо вскричала взбешённая мать, стукнув кружкой по столу, — Объект исследования! Зачем вообще спрашивать имена детей, если ничего не можешь запомнить?  — Вообще-то, — лениво зевнула Озен, — если мне не изменяет память, в приюте ты записала её как «Рико».  — Разве? — Лайза озадаченно повернулась к ней, — Надо будет и на руке записать, чтобы не забыть.  — Читай дальше, — бросила Озен. »…Во время первого ужина ошарашила воспитателей чётко произнесённой просьбой налить ей светлого нефильтрованного из трактира в Портовом районе…» Лайза горестно уронила голову на руки:  — Мы её потеряли, Озен, — упавшим голосом произнесла она.  — Что случилось? — невозмутимо спросила та.  — Озен, моя дочь совершенно не разбирается в алкоголе! — Лайза, казалось, сейчас заплачет, — У неё ужасный вкус! Я в её возрасте предпочитала крепкие сорта из таверны в верхней части города…  — Ничего, — Озен снисходительно погладила собутыльницу по голове, — Я знаю, что в Портовом районе всё разбавляют сырой водой, но ей же всего…сколько, кстати, лет нашему ребёнку?  — Пять, — угрюмо буркнула Лайза, — кажется…  — Вот видишь! — успокаивающе похлопала её по плечу Озен, — Всего пять лет. Можно было бы сказать «вся жизнь впереди», но с учётом средней продолжительности жизни Искателя, наша дочь уже прожила от двадцати пяти до тридцати процентов…  — Спасибо, Озен, — Лайза утёрла скупую слезу и лучезарно улыбнулась, — Я знала, что ты всегда сможешь меня утешить.  — Валяй, читай, — презрительно скривилась Озен, — Ох уж эти мне нежности… »…При проверке на умственную отсталость все дети посчитали синонимом к слову «лещ» слово «рыба». Ваша же дочь на секунду задумалась, а затем выкрикнула: «А, знаю! Пиздюли!”»  — А это уже твоя работа, — Лайза фыркнула и пихнула Озен локтем в бок.  — Интеллектуальное развитие не должно отставать от физического, — Несокрушимая многозначительно подняла указательный палец, — Родитель должен поощрять стремление ребёнка пополнить свой словарный запас…  — Откуда ты это взяла? — Лайза округлила глаза, чуть не свалившись со стула от неожиданности.  — Когда взялась тебя учить, купила педагогическое пособие, чтобы не наделать ошибок в твоём воспитании — откликнулась Озен. Лайза скептически сощурилась, прицокнув языком.  — Нет, правда, — настаивала Озен, — Я даже успела прочитать два предложения, а потом увидела, как ты тыришь с кухни заготовленные для спуска сухари…  — Вспомнила, — кивнула Лайза, — Это ту книжку ты запустила в меня, но промазала и случайно выкинула в Бездну, пробив окно?  — Она самая, — подтвердила Озен, — Ты продолжай, продолжай… «На вопрос о родителях отвечает, что у неё две мамы…»  — А что не так? — Лайза подняла непонимающий взгляд на Озен.  — Дочитывай предложение до конца, может, поймём, — пожала плечами Несокрушимая. »…"мама большая" и "мама мелкая" ».  — Озен, — предупреждающе прошипела Лайза, как бы невзначай постукивая по полу Пламекосом, — убью. Опять твоя работа?  — Чья ж ещё? — фыркнула Озен, — А на правду обижаться, между прочим, не принято.  — Голову откручу! — прорычала Лайза, покрепче стискивая ручку Пламекоса.  — Не дотянешься. Озен встала со стула и выпрямилась, сложив руки на груди.  — И я бы не советовала тебе виснуть на балках, — добавила она, проследив за взглядом напарницы, — Не подумай, что я за тебя беспокоюсь, но эти деревяшки явно трухлявые. Не хочу, чтобы щепки попали в мою еду… Лайза многозначительно повертела перед носом Несокрушимой Владыки Пламекосом и вернулась к чтению списка. «Предложила успокоить не засыпающего после отбоя младенца, цитирую, "въебав палкой по башке, чтобы вырубился". Метод оказался рабочим, взяли на вооружение».  — Не смотри на меня так, — отмахнулась Озен, — Не делала я ничего подобного с твоим ребёнком!  — Зато со мной делала, — хмыкнула Лайза, — Я ей однажды рассказала, чтобы знала, что с ней произойдёт, если не будет засыпать вовремя.  — Старею, — вздохнула Озен, — Видишь — уже и при укладывании детей стала ограничиваться рассказыванием историй…  — Историй? — вытаращилась Лайза, — Ты — и истории? Определённо не уверена, что хочу знать, что в них было. Хотя нет, продолжай, я хочу знать, чего моя дочь успела от тебя наслушаться…  — Да успокойся ты, — примирительно произнесла Озен, — Просто истории из жизни.  — А ты уверена, что такое можно слушать детям? — подозрительно спросила Лайза, — Разве у тебя есть истории из жизни, которые не заканчиваются чьей-то мучительной смертью?  — Конечно, нет! — Озен взглянула на неё, как на идиотку, — Поэтому мои истории так хорошо на неё действовали. После пары таких вечеров она стала прятаться под одеяло и притворяться спящей при моём приближении, чтобы больше ничего подобного не слушать. Ты читай, читай… «Когда во время завтрака один из воспитанников обжёгся кашей, перевернула на него всю кастрюлю со словами "Стыдись, слабак”»  — А что не так-то? — недоумённо моргнула Озен, — У нас в Бездне это называется «естественный отбор»; слабые по природе обречены страдать и умирать, чтобы дать место сильным, я всегда говорила это нашей дочери. Они же там, кажется, будущих Искателей готовят, не? Лайза запихнула в рот кусок курицы и что-то неразборчиво промычала, энергично закивав.  — Всего одну страницу прочитали, а мне уже начинает казаться, что я ничего не понимаю в воспитании, — Озен устало откинулась на спинку стула.  — Не неси ерунды, — Лайза закатила глаза, вытерла рот первым листом списка и закинула обе ноги на стол, — Я вот с тобой с детства живу, и выросла порядочной, благовоспитанной и разносторонне развитой девушкой.  — С первыми двумя пунктами согласна, — нехотя признала Несокрушимая, — но «разносторонне развитая»… Где это ты таких слов нахваталась, а?  — Торка однажды так назвал, — пожала плечами Лайза, — После того, как я победила его в армрестлинге сначала правой рукой, а потом левой.  — А-а, — успокоилась Озен, — понятно. Она взяла второй лист с заметками из «Бельчеро» и покосилась на Лайзу, руками запихивающую в рот сразу два куска курицы:  — Ладно, лопай давай, пока не остыло. Я почитаю за тебя. »…Получив швабру, чтобы убрать пролитую кашу, Ваша дочь бегала по столовой и кричала, что это её Пламекос. Воспитательница, попытавшаяся отнять у ребёнка швабру, оказалась в больнице с черепно-мозговой травмой…» Лайза сияла:  — Вся в меня! — она вдруг легонько нахмурилась, — Послушай, Озен, а к чему они придрались на этот раз?  — Без понятия, — вздохнула Озен, — Может, к тому, что не насмерть?  — Не будь к ней такой строгой, — Лайза откинулась на спинку стула, закинув ногу на ногу, — Когда я убила своего первого конкурента, то была на целых два года старше!  — Да, помню, — Озен изобразила на лице подобие нервного тика, которое долго знающие её люди могли интерпретировать как улыбку, — Я тебе за это ещё мороженое купила, помнишь? Эх, как же быстро растут дети… Она вдруг осеклась и бросила косой взгляд на Лайзу.  — Кроме тебя. Ты, по-моему, вообще не растёшь лет эдак с восьми.  — Озен! — рявкнула Лайза, хватаясь за Пламекос, — Мы это уже обсуждали!..  — Правда? — Озен приподняла бровь, — И что, пришли к выводу, что спалить таверну твоей чудо-зажигалкой будет лучшим решением проблемы? Она усмехнулась про себя и вернулась к чтению. »…В качестве наказания было решено подвесить ребёнка в карцере, лишив обеда. Когда её вешали к потолку за запястья, смеялась и говорила, что мама Озен называла это качельками».  — Не смотри на меня так, — закатила глаза Озен, — Не могла же я на самом деле сидеть с ней во все вечера, когда ты её на меня оставляла! Острие Пламекоса оказалось у её горла.  — И сколько ночей, — тихо и раздельно произнесла Лайза, — моя дочь провисела под потолком?  — Когда ей надоедало висеть, она освобождалась и шла, куда ей самой хотелось, — фыркнула Озен, твёрдой рукой отодвигая Пламекос, — Приучалась к самостоятельности, так сказать. Дай дочитать, я хочу знать, подействовали ли мои уроки выживания. »…Из цепей освободилась, по её собственным словам, за шестьдесят секунд; затем успела высечь огонь и развести костёр из подручных материалов. Когда за ней пришли, увлечённо разделывала собственноручно пойманную крысу…»  — Подействовали, — лаконично подытожила Озен. «На вопрос, что она собирается делать с крысой, ответила "Рагу". Приютские повара уже взяли рецепт на заметку».  — Рагу из крысятины? — скривилась Лайза.  — Вспомни, с чего начинала ты, — парировала Озен, — Угрохала пять часов на бесполезное месиво, которую всё равно пришлось вылить.  — Во-первых, не такое уж оно было и бесполезное, — вскинулась Лайза, — Его запах отпугнул Плакальщиков-Трупоедов от нашего укрытия! А во-вторых, экономия денег на еде может плохо сказаться на растущем организме…  — Ты-то что можешь знать о растущих организмах? — тихо пробормотала Озен, глядя на напарницу сверху вниз и старательно пряча улыбку. ХРЯСЬ!!! Остриё метко брошенного Пламекоса воткнулось в балку в миллиметре от уха Несокрушимой. …Неизвестно, слышала ли когда-нибудь Озен легенду о держащем небеса Атланте; в любом случае, в следующую секунду ей пришлось убедиться, что занятие это не из лёгких — хотя двухметровый рост и сила Клиньев Тысячника при исполнении роли подпорки для обвалившейся в результате взрыва крыши определённо помогали. Несокрушимая сплюнула, возвышаясь посреди догорающей таверны, высвободила одну руку, другой удерживая крышу, прикоснулась к голове и пробормотала:  — Вот ведь дура! Всю причёску мне испортила… ***  — «Детей дошкольного возраста рекомендуется постепенно приучать к помощи родителям в выполнении несложной работы по дому», — Лайза оторвалась от купленного на свежевырученные деньги педагогического пособия и переспросила, — Озен, ты уверена, что здесь имелось в виду именно это? Справа от неё крошка Рико, с молотком в зубах добравшаяся до конька крыши по обновлённым перекрытиям, приставила к деревяшке гвоздь и повернулась к обеим:  — Мама, мама Озен, а если я помогу вам починить крышу — вы точно сводите меня завтра на первый слой? Лайза задумчиво кивнула и улыбнулась дочери. Та рассмеялась в ответ, азартно ударила молотком по гвоздю, ойкнула и сунула пострадавший палец в рот.  — Нет, на этот раз мы точно делаем всё правильно — заверила свою любимую напарницу Озен, лёгким щелчком пальцев загоняя очередной гвоздь в кровлю, — Всё-таки, трудовое воспитание — общепризнанный педагогический метод.