Дело о съеденной малине

Юле на даче у Прокопенко очень хорошо. Когда Игорь впервые — те два часа после его побега из участка не считаются — её сюда позвал, Юля смущалась едва не больше него. Близкие люди, почти родители, в домашней обстановке им хотелось по-настоящему понравиться, и чтобы они понравились тоже. Уже к ужину Юле кажется, что она всегда была здесь, на тёплой уютной кухне с самыми родными Игорю людьми. Фёдор Иванович — да что ты по отчеству, просто дядя Федя — и тётя Лена усаживают её ближе к печке, подсовывают самые вкусные пироги и называют Юленькой. Они доброжелательные, гостеприимные и искренне радуются тому, что Игорь привёл девушку, хоть и честно пытаются это так явно не демонстрировать. Это смешно и даже как-то приятно, Юля весело и понимающе смотрит на Игоря, тот беспомощно пожимает плечами и улыбается в ответ. Уже и не пересчитать, сколько раз Юля с тех пор приезжала сюда — с четой Прокопенко, на шашлычные посиделки с Димкой, только вдвоём с Игорем, но ленивые летние выходные — её самое любимое время. Телефон лежит в доме — связь плохая, соединение через три раза на четвёртый, и то едва-едва. Да и что там интересного, если можно устроиться в беседке за стареньким столом, обитым клеёнкой в разноцветную полоску, на нагретом солнцем табурете, пить прохладный вишнёвый компот и смотреть на Игоря. Игорь возится со скамейкой, меняет доски — на июльском солнце шея в вырезе футболки чуть покраснела, волосы совсем растрепались, влажные завитки липнут к вискам — задирает подол и вытирает лицо, мелькают крепкие мышцы живота. Юля вытягивает руки на столешнице, чувствуя, как кожа на горячей клеёнке медленно становится влажной — жарко — и укладывает сверху голову, чтоб было удобно смотреть на Игоря. Любуется. Тётя Лена выходит из дома, в руках авоська и пустая литровая банка: — Юленька, калитку за нами закроешь? Мы недалеко, через улицу, Феде к Петровичу надо, а я заодно там про сметану спрошу, можно пироги к вечеру сделать. Или даже вареники. Хотите, а? Юля с Игорем хотят. Пироги тёти Лены они могут поглощать в таком количестве, что потом получается только лежать без сил на диване и всё-таки прикидывать, хватит ли места ещё для одного пирожка. Самого маленького, одного на двоих. — Хотим, — отвечает за двоих Игорь, пока Юля с готовностью встаёт, отнимая руки от клеёнки с противным звуком. — Спасибо, тёть Лен. Я сейчас со скамейкой закончу, как раз малину можно собрать. Там ещё осталось чего? — Да я в прошлый раз вообще до малинника не добралась, все кусты нетронуты. Федь, ты идёшь? Всё, мы скоро, закрывай, Юленька. Закрыв калитку, Юля идёт в дом и берёт белый бидон с треснувшей деревянной рукояткой, потом, подумав, прихватывает ещё литровую банку. — Где там малина? Давай я начну, а то не успеем. — Вооон там за сараем ищи, ближе к забору. Да ты не спеши, Юль, у Петровича они надолго застрянут. Кусты малины разрослись вдоль забора, и Юля на секунду задумывается, не сменить ли шорты на что-то подлиннее, чтобы не исцарапать ноги, но возвращаться в дом лень. Юля не столько собирает, сколько ест нагретые солнцем ягоды, бидон полон едва на четверть, а руки у неё уже перепачканы сладким ярким соком. Стук инструментов возле беседки затих — Игорь, наверное, пошёл умываться. Юля собирает в ладонь десяток крупных ягод и одну за одной закидывает в рот. Игорь шумно подкрадывается, подсовывает мокрые ладони ей под футболку, прижимается сзади, смеётся: — Попалась! Кто это тут кусты объедает? — Понятия не имею, — Юля независимо задирает нос, подхватывает губами последнюю ягоду, прячет руки под футболку, накрывая ладони Игоря, и кивает на бидон. — Я собираю, а не ем — доказательства где, майор Гром? — Доказательства-то? А налицо доказательства, гражданка Пчёлкина. И на лице, — Игорь целует её в щёку, коротко лижет в уголок губ. — Вся в малине, сладкая такая. Горячая волна накрывает с головой, когда Игорь легко ведёт губами к уху, спускается к шее, влажно целует, щекочет языком. — Уничтожаете улики, майор? — колени у Юли слабеют, жар внутри не имеет никакого отношения к июльскому солнцу, и так хорошо прислониться к Игорю и откинуть голову ему на плечо. — Ммм. Иду на должностное преступление, — Игорь медленно ведёт руками по её животу, поднимается к груди, дразнит, легко поглаживая снизу большими пальцами, тут же возвращает ладони на талию, когда Юля пытается перехватить и прижать выше. — Ну не, это уже непристойное поведение в общественном месте. — Ах ты!.. — Юля разворачивается к нему лицом, возмущённо упирается пальцем в грудь и быстро ведёт вниз, к поясу штанов. — Вот кто бы говорил. Прижимается ближе, обнимает за шею, гладит загорелую кожу и быстро лижет ямку между ключицами, кожа горячая и солоноватая, в жизни бы не подумала, что это может быть приятно, а не противно, соль мешается со слабым привкусом малины на языке, как же хорошо. Игорь судорожно втягивает воздух, обнимает крепче, потом вдруг чуть приседает, подхватывает под бёдра, поднимает, тесно прижимая к себе, и быстро идёт к сараю. — Это… задержание? — дыхание сбивается, но Юля хочет доиграть этот глупый диалог. Игорь умудряется ввалиться в сарай, не стукнув Юлю об косяк, и даже захлопнуть дверь, оставив их в тёплом пыльном полумраке. — Да, — выдыхает прямо в губы, надёжно держит в руках, шагает куда-то в сторону и усаживает Юлю на стол — брат-близнец того, что в беседке, даже клеёнка похожа и так же липнет к голой коже. Юле всё равно, Юля лихорадочно тянет вверх футболку Игоря, подаётся вперёд, ближе, сжимает бёдрами, ловит губами сдавленный стон, толкается в рот языком и стонет сама. Игорь на ощупь задирает её футболку, гладит горячими ладонями по спине, чуть щекотно проводит по бокам, через живот — к груди, ласки мягкие и бережные на контрасте с сумасшедшими поцелуями и тем, как Юля впивается в его спину, почти царапает. А Игорь — кончиками пальцев гладит, легко и немного щекотно, задевает соски, но не трогает так, как Юле сейчас хочется, как ей нужно, и она требовательно кусает его за плечо, тянется к поясу штанов, толкается бёдрами вперёд, трётся — и на секунду кажется, что ей может хватить и этого, ещё немного и… Игорь наклоняется и повторяет путь пальцев языком, выводит влажные круги на коже, целует, трогает губами соски, да как у него только выдержки хватает, Юля же слышит тяжёлое дыхание, и руки подрагивают от напряжения и нетерпения, и твёрдый горячий член упирается ей в бедро. Игорь чуть отступает, рывками раздевает Юлю — шорты улетают под стол, бельё цепляется за щиколотку — и подсовывает ладони под ягодицы, тянет к краю стола, хочет опуститься на колени. Ну уж нет. В любое другое время Юле бы и в голову не пришло мешать, но только не сейчас, сейчас он ей нужен, так нужен — внутри, ближе, немедленно, от желания почти потряхивает. Юля хватает его за руки, дёргает вниз штаны, лихорадочно шепчет: — Нет, иди сюда, вот так, ну давай уже, ну Игорь… Игорь замирает на бесконечно долгую секунду, а потом подхватывает её под бёдра. Юле хочется орать от восторга, но воздуха не хватает, она только задыхается, когда Игорь плавно и осторожно — всегда осторожно, всегда так бережно — входит в неё. Юля обхватывает его ногами, стискивает руками плечи, Игорь держит её почти на весу, толкается до конца, они хором вздыхают, замирают, немного безумно смотрят друг на друга — и срываются в какой-то совершенно дикий темп, да, да, да, ну наконец-то. Жарко, скользко, быстро, дыхание сбивается, получается только изо всех сил цепляться друг за друга и двигаться-двигаться-двигаться навстречу, ещё ближе, ещё быстрее. Юля чувствует, как подкатывает горячая волна удовольствия, но даже не может опустить руку вниз и коснуться себя, позволив ей перехлестнуть через край и накрыть с головой, потому что это значит отпустить Игоря — невозможно, немыслимо. Толчок, ещё и ещё, и Юля задыхается, стискивает Игоря — руками, ногами, всей собой, замирает на несколько секунд-минут-часов, на бесконечно прекрасную вечность — и с глухим стоном запрокидывает голову, вжимается в него, передаёт свою дрожь и со следующим движением ловит его ответную. Юля почти падает на стол, Игорь удерживает, сам кое-как упирается подрагивающими руками, прислоняется к ней приятной тяжестью. Сердце колотится, в ушах тонко звенит, Игорь тяжело и быстро дышит ей в шею, они мокрые и, кажется, в процессе уронили со стола какую-то подставку. По телу разливается приятная усталость, шевелиться не хочется совсем, так бы и остаться здесь, обнимая Игоря и медленно перебирая его влажные волосы на затылке, но весь день в сарае не просидишь. Игорь, видимо, думает о том же, потому что со вздохом отодвигается, напоследок ласково целуя Юлю в плечо, шею, щёку, натягивает штаны и лезет искать её шорты. Юля непослушными руками поправляет футболку, подтягивает бельё и замирает, рассматривая спину Игоря — крепкие мышцы, загорелая кожа и… ой. — Ты давай первая в душ, там вода нагрелась, а я пока порядок наведу малость, — Игорь отряхивает найденные шорты, оглядывается на опрокинутую подставку и замечает подвисшую Юлю. — Что, Юль? — Я тебе всю спину разукрасила, — виновато гладит от шеи до поясницы. Игорь довольно прикрывает глаза. — Ммм. Нормально, я не против. — Ты только футболку лучше пока не снимай, — советует Юля. — Не шокируй окружающих. — Да ладно, чего там. Скажу, что при задержании заработал, и даже не совру. Задерживал злостную поедательницу малины. — Да ну тебя, — хохочет Юля и вдруг охает. — Малина! Когда Прокопенко возвращаются, Юля с Игорем чинно собирают ягоды и почти ничем себя не выдают, только Игорь стремительно и ярко краснеет, когда Юля, улучив минутку, шепчет ему на ухо: — В следующий раз бери на задержание наручники, майор.