Каждый раз, когда твоё сердце бьётся

Тэхен просыпается задолго до Чонгука и все это время лежит неподвижно. Он старается тихо дышать, хоть грудь и ходит ходуном от воспоминаний о прошедшей ночи, щеки краснеют сами собой, а глупая улыбочка появляется на губах. Боже. Тело немного ноет, но внутри расползается приятная нега, что перебивает недомогание. Альфа лежит на спине и мирно посапывает, подложив руку под голову, смотрится горячо. — Доброе утро, — голос у Чона с хрипотцой по утрам. — Доброе, — шепчет Тэхен и прикусывает губу, когда альфа проводит носом по его шее. — Давно проснулся? — Нет, — врет омега и тут же заливается смехом от щекотки. — Отшлепаю, — выдыхает на ушко альфа. — Просто не хотел тебя будить. — Как себя чувствуешь? — Прекрасно, — произносит Тэхен, и на его лице появляется улыбка. — Люблю тебя, — говорит Чонгук и прижимает к себе парня сильнее. — И я тебя, — омега не может нарадоваться, он так сильно нервничал в эти дни, так устал от этого, что теперь, наконец, может расслабиться и вдохнуть свободно. Ким снова засыпает, на что альфе остается только улыбнуться. Он просыпается в обед. Зимнее солнце ярко светит в окно, совсем не греет, но это не важно, омега потягивается на кровати и жмурится от удовольствия. Альфа заходит в комнату. — Я как раз собирался тебя будить, не будем пропускать обед. — Отнеси меня в ванную, — просит Тэхен и тянет ручки, как капризный ребенок. Он по-прежнему немного стесняется, когда Чонгук целует его в голое плечо, краснеет, а после тихо-тихо стонет в рот, позволяя сминать свои губы. На этом альфа не останавливается, оставляет лёгкий шлепок, хищно ухмыляясь, и просит не задерживаться, обед остынет. Поход на каток Тэхен не планировал, нет, но планировали хены. Тэхен-то хотел посмотреть фильм, сидя в гостиной и поедая всякие вкусности, хотел поиграть немного в снежки, благо снега в Пусане много, хотел испечь что-нибудь по рецепту Сону, но никак не поход на каток. Свое детство омега провел дома, окруженный дорогими игрушками, вечно сменяющимися нянями и братом, но не друзьями и беготней на улице. Тэхен не умеет кататься на велосипеде, разве что на четырехколесном, не умеет кататься на коньках, скорее всего даже стоять на них, ведь никогда не пробовал так же, как и не умеет плавать, играть в мяч и так далее. Его испуганные глаза нужно было видеть и то, как он вцепился в руку Чонгука тоже, при этом яростно мотая головой. Альфа его успокаивал, как мог, бережно гладил за руку, шептал, что будет всегда рядом, но ноги Кима все равно дрожали от страха. Когда тебе всю жизнь внушают, что рядом подстерегают опасности и ты должен быть осторожен, хочешь-не хочешь, начинаешь в это верить. Тэхен не хотел о себе думать, как о фарфоровом мальчике, но и бить себя в грудь, мол, я все могу, тоже. Замерзшее озеро выглядит, безусловно, красиво, морозный воздух щиплет щеки и нос, дети играют в салки прямо на льду, вот же бесстрашные, парочки неспешно едут, держась за ручки. Омега растерянно смотрит на коньки, притащенные Сокджином, и снова мотает головой. — Тэхен, не бойся, Чонгук тебя словит, — радостно говорит старший Ким, натягивая шапку и устремляясь на лед. — Меня подожди, Сокджин-а, — тянет Намджун и срывается за своим омегой. Он ловит его в центре озера, заключает в медвежьи объятия и приглашает на танец. Они немного неуклюже пытаются станцевать прямо в коньках, выглядит чертовски мило, до тех пор, пока альфа не цепляется зазубринами о поверхность льда и не спотыкается. Омега падает на него сверху, но смеются они все равно счастливо. Чонгук смотрит на реакцию Тэхена, его широкую милую улыбочку и не может не улыбаться в ответ. Омега ловит его взгляд, коротко вздыхает и кивает на коньки, мол, ладно, уговорили. Альфа становится на колено, помогая зашнуровать коньки и подтягивая высокие вязаные гетры, подарок от Сону. — Не бойся, я ни на шаг от тебя не отойду, не дам тебе упасть, — произносит Чон с такой важностью, что в груди у Кима становится невероятно тепло. Он затягивает шарф потуже, берет парня за руку и осторожно ведет на лед. Движения Тэхена совсем не изящны, как в обычной жизни. Он мелко трясется, стараясь удержать баланс, получается откровенно плохо. Чонгук везет его задом, держа за обе руки, омега сгибается пополам, пытаясь сохранить равновесие. Когда каток оказывается, наконец, пересеченным, альфа предлагает, чтобы омега попробовал проехать самостоятельно, совсем чуть-чуть, прямо в его объятия. Тэхен снова мотает головой, но все же решает взять себя в руки, его дерганые движения совсем не похожи на плавные скольжения по льду, что не совсем правильно, зато как волнующе. Ким выглядит воодушевленным, когда едет прямо в руки к своему парню, а после утопает в них и в поцелуе, о большем и мечтать нельзя. — Ты делаешь меня таким счастливым, — шепчет Тэхен, довольно щуря глаза. — Ты меня намного больше, — признается Чон, чтобы потом подхватить его и закружить прямо на льду. — Чонгук, стой! — кричит омега, а после заливается смехом. — Испугался? — улыбаясь до ушей, спрашивает альфа, ставя парня на ноги и приводя дыхание в норму. — Дурак, предупреждать же надо, — дует губы Ким и шуточно бьет в плечо, но он ни капельки не испугался, нет, был уверен, что Чон его не уронит. — Давай, сделаем кружок и пойдем домой, — произносит Чонгук, обнимая омегу. — Но ты ведь совсем не покатался. Я могу попить какао и подождать тебя, да и хены до сих пор дурачатся, — улыбаясь и указывая на старших, отвечает Ким. Пока они едут, держась за руки, озеро кажется нескончаемо огромным, Тэхен даже начинает капризничать, мол, устал, но все же старательно следует за своим альфой, то и дело норовя распластаться на льду. Какао после такого становится еще вкуснее, ноги немного гудят, но это приятно, на душе тепло, сердце будто завернуто в одеяло и разнежено влюбленным взглядом альфы. Омега открывает обертку подарочной коробки и не может скрыть удивления, его глаза заметно расширяются, а губы вырисовывают идеальное круглое «о». — Это ты сам? Сам сделал? — спрашивает Тэхен, крутя в руке снежный шар. — Да, — немного застеснявшись, ответ Чон. — Боже, это так красиво, Гуки, это волшебно, — расплывается в улыбке Ким. — Цветок тоже тебе, — торопливо пододвигая горшок, произносит альфа. — Сказали, что он цветёт белоснежными цветами, и я сразу подумал о тебе. — Правда? — Правда. — Можно я тебя поцелую? — вдруг спрашивает Тэхен. Чонгук промаргивается, вроде бы они уже давно делают это без всяких вопросов. — Иди ко мне, — тянет он за руку сидящего у елки парня. — Конечно можно, нужно, мне всегда нужны твои поцелуи, — устраивая в кольце своих рук и вдыхая запах ароматного шампуня, произносит альфа. — А как же твои родители? Мы не в спальне, — шепчет омега, но при этом охотно лезет обниматься. — Мы уже взрослые, нам все можно, и целоваться в гостиной тоже, — шепчет в ответ Чон и целует парня неспешно, будто дразня. — Эй, давай нормально, — капризничает Ким и целует яростнее, горячее, почти как ночью. — О, открывают подарки, — делая вид, что ничего не видит, произносит Сону. — Чаю будете? — Хм, да, пап, спасибо, — альфа поправляет футболку и оттягивает спортивные штаны. — Я же говорил! — возмущается Тэхен и утыкается носом в плечо альфы. Ему неловко. — Цветочек, они знают, что мы с тобой целуемся, мы же пара, ты чего? — Теперь мой подарок, — переводит тему омега, стараясь не краснеть так сильно, когда Сону снова заходит в гостиную уже с чаем. — Да, точно, ну-ка, что там, — разрывная упаковочную обертку, высунув язык и чуть нахмурив брови, говорит Чонгук. — О, Тэ, колонка! — Я не знал, что подарить, а твоя сломалась, и я решил, что будет хорошо… — начинает бегать глазами омега, наверное, его подарок совсем не оригинальный и не романтичный. — Это прекрасно! Давайте танцевать! — радостно объявляет парень и вскакивает на ноги. — Сейчас поставлю что-нибудь. — А как же чай? Он остынет. — Всего одну песню, пап, приглашаю Вас на танец, мои омеги, — альфа протягивает руки Сону и Тэхену одновременно, те переглядываются и не могут не улыбаться. Чонгук раскручивает папу, а после и своего омегу, сам притопывает в такт песне, напевая ее под нос. Атмосфера праздника так и витает по дому. Новогодний ужин чем-то похож на рождественский, думает омега, накладывая себе порцию запеченной курицы с картофелем, так же уютно, по-семейному. Та же гостиная, вкусный стол, смех и много улыбок. Тэхен и не подозревал, что будет так комфортно себя чувствовать в такой домашней обстановке. С Сону они вечерами пьют чай и много болтают. Омега поведал о знакомстве с отцом Чонгука, о своих настырных ухаживаниях, Тэхен посмеялся, что это, видимо, семейная черта, о самом Чонгуке, его детстве, секции тхэквондо. В один из вечеров Сону достаёт альбом с фотографиями, на что сын корчит недовольную рожу. — Там все самое ценное, — улыбается омега Тэхену. — И постыдное, — вклинивается альфа. — Ничего подобного, у всех есть фото на горшке, ты не исключение. — И с бутылкой соджу тоже? — Нашёл, что вспомнить, сам же утащил ее со стола, а теперь спустя пятнадцать лет возмущается. Ты был очень непоседливым, — припоминает Сону. Они разглядывают фотографии, обсуждая почти каждую, Чонгук то и дело хочет провалиться сквозь землю под смех обоих омег. Но это все-таки уютно, вот так сидеть, наблюдать за дорогими тебе людьми, ловить их улыбки и улыбаться самому. Хены пришли в гости поиграть в настольные игры, конечно же, не обошлось без выпивки и закусок. Конечно, можно было провести этот вечер как-то по-особенному, по-новогоднему, но, как говорится, главное — это компания. Монополия может быть весёлой, если двое чуть ли не дерутся сперва за фигурки в форме башмака, а после и за карточку с названием улицы. — Это моя любимая улица в Сеуле, — возмущается Намджун. — Теперь это моя любимая улица, хен, будешь по ней ходить, придётся мне платить, — Боже, соревновательный дух в Чонгуке иногда делает его похожим на пацана с района. — Продай ее мне, сколько ты хочешь? — не унимается хен. — У тебя столько нет. — Скажи сколько, я заплачу! — Боже, перестаньте, потом купишь эту улицу, давайте дальше, — вмешивается Сокджин, иногда он бывает крайне нетерпелив. Сливовый соджу мягко ударяет в голову, разливаясь горячащей жидкостью внутри. Тэхен сидит, оперевшись на Чона, и то и дело хихикает, когда хены начинают препираться. Альфа целует его в висок и губами шепчет «люблю», заставляя улыбаться.