Тень иного героя

Это нелёгкое путешествие, наконец, подошло к концу. Стены Северного дворца источали прохладу, а элемент Храбрости – теплоту, особенную теплоту, будто светящийся золотом треугольник мог раствориться под кожей. Элементы Силы и Мудрости ощущались не так. Даже окружающее безмолвие обещало покой, а не скрытые опасности, как прежде. Линк почувствовал: все испытания позади. Хранитель Триединства перенёс его сюда с помощью магии, из самого сердца Великого дворца. Линк всё ещё чувствовал боль от ожогов, оставленных Птицей грома. Кости всё ещё стонали, а порезы горели от ран, полученных в последней битве с тенью. Он сомневался, что зелья, заклинания или феи способны унять боль. Тот тёмный меч говорил яснее слов, и даже когда щит отражал его атаку, Линк не мог не слышать той смеси бахвальства и обвинений, растворённых в каждом ударе. Жестокость – ничто не остановит меня на пути к моей цели. Чем он отличался от других в своей решимости довести дело до конца? Насилие – я убью любого, кто выступит против меня. Чем он отличался от других, прорубая себе путь острием клинка? Высокомерие – нет никого сильнее меня. Чем он отличался от других, считая себя единственным героем на земле? И наконец, ещё один тихий голос… Отчаяние – как долго это будет продолжаться? Почему именно я? Линк сомневался, что сумел бы победить без этого последнего рокового порока, если бы его тень не таила в себе скрытого желания освободиться через поражение. Даже в этом он не отличался от других. Он содрогнулся от воспоминания о тех днях, когда идти вперёд становилось совсем невыносимо, и он, падая на чью-нибудь гостеприимную кровать, наполовину желал, чтобы утро никогда не наступило. Линк отогнал эти мысли. Всё осталось позади – и его, разумеется, ждал счастливый конец. Его ноющее тело начало расслабляться, и даже боль приобрела какую-то глубокую, знакомую мягкость, будто бы он мог обернуться ею и погрузиться в сон. Осталось сделать только одно. Импа ждала его за запечатанной дверью. Увидев элемент Храбрости на его ладони, она взяла в руки деревянный поднос с гербом Хайрула. Элементы Силы и Мудрости уже занимали свои места. – Всё так, как я всегда верила, – сказала она, протягивая поднос дрожащими руками. – Время пришло. Линк заколебался. Он вспомнил слова, записанные на древнем свитке: достойный использовать Триединство должен быть «сильной личностью без злых помыслов... Бояться нечего. Ты – единственный». Но это не могло быть правдой. Битва с тенью тому яркое доказательство. Если он использует силу Триединства для защиты Хайрула, сумеет ли он противостоять мрачной, гордой решимости уничтожить всех и вся, кто встанет на его пути? Мир, в котором будет править такой человек, сделается только хуже. Колеблясь, он взглянул на принцессу, лежащую на алтаре – первую, настоящую принцессу Зельду, что спала там уже сотни лет – и понял, что не может оставить её там. Если Триединство способно разбудить её… если это будет его единственным желанием, ничего плохого не случится. Он протянул руку, чтобы вставить элемент Храбрости в правую нижнюю точку, завершающую герб. Три треугольника засияли и – он слышал это своими ушами – запели. Их углы соприкоснулись, и Линк почувствовал, как хор Триединства эхом разносится по всему его телу – невыразимо мощный, нестерпимо прекрасный. Он отдёрнул руку. Но Триединство уже отделилось от подноса и поднялось в воздух. Импа ахнула, когда три элемента, танцуя на лету, парили над спящей принцессой. Ярчайший свет золотой силы заполнил комнату. Чувство было недолгим, но тёплым и бодрящим. Оно словно утешало Линка, словно говорило: как ты и просил, я исполню одно желание, только одно, и не более того. Линк сморгнул ослепительный блеск перед глазами. Зельда зашевелилась и приподнялась на алтаре – впервые за много веков; это зрелище потрясло его не меньше, чем сила Триединства. Принцесса посмотрела на три парящих над ней треугольника, затем огляделась вокруг. Её лицо обретало осмысленность. Линк заметил в её глазах жизнь и разум, проникающий во всё, что она видела перед собой. Когда она посмотрела на Импу, её брови опустились. На мгновение у Линка возникло ужасное предчувствие, что пробуждение принцессы – это ещё не конец. Но тут она повернулась к нему, затаила дыхание и лучезарно улыбнулась. – Линк! Она его знала! Должно быть, она уже видела его – видела в своих снах. Принцесса обернулась к нему, и он протянул руки, чтобы помочь ей спуститься с алтаря, затем с помоста. Боль в мышцах ещё не угасла, а ожоги горели при каждом шаге. Наверное, стоило бы попросить Триединство подлечить его, но теперь в этом не было необходимости. Несмотря на боль и усталость, он чувствовал, что может всё. Сойдя с последней ступени, Зельда заметила сияющий знак на его левой ладони и ахнула. Она повернулась к нему лицом, застыла на мгновение… – Я могла бы догадаться! – засмеялась она. Видимо, во сне она не заметила этой маленькой детали. Принцесса обвила шею Линка руками, и тут настала его очередь затаить дыхание. – Я могла бы догадаться, что это будешь именно ты. Что именно ты снова спасёшь Хайрул, как и подобает герою! Она притянула его к себе. Уголком глаза он заметил, как рука Импы метнулась к лицу, чтобы скрыть радость или потрясение, или то и другое сразу, а затем губы Зельды коснулись его губ. Должно быть, в своих снах она видела всё – его битву с Ганоном, его годы испытаний, лишений и борьбы. Наверное, эта мысль – как и столь внезапное проявление любви – могла бы встревожить его, но всё почему-то казалось как нельзя более правильным. После столь тяжёлого путешествия – счастливый конец, воссоединение с той, что всегда знала и ожидала его. Он крепко обнял её и поцеловал в ответ. Когда их губы разошлись и он снова увидел её проницательные, улыбающиеся глаза, ему показалось, что он всегда знал человека, которому принадлежал этот взгляд. Некоторое время они просто стояли и смотрели друг на друга. Вдруг брови Зельды опустились. Её проницательный взгляд похолодел, глаза широко распахнулись, и она оттолкнула Линка с такой силой, что только защитный инстинкт удержал его на ногах. Она окинула его властным взглядом и выпалила: – Кто ты такой?! Он остолбенело смотрел на неё. – Ваше высочество, – заговорила Импа, – это Линк… – Не пытайся меня обмануть! – крикнула Зельда прежде, чем Импа произнесла хоть слово. – Думаешь, я не знаю своего лучшего друга? Глаза Линка не зелёные! Это было нелепо, абсурдно, как во сне. Линка охватило непривычное желание заговорить: «Почему? Мои глаза всегда были зелёными», но прежде, чем слова вырвались из его рта, он вспомнил. Те старые фолианты и гобелены, которые показывала ему другая Зельда после того, как он спас её от Ганона. Он видел на них множество героев, странно похожих на него самого. Но никогда не обращал внимания на цвет их глаз. Зельда вовсе не видела во сне его приключения. История, которую он ей напомнил, происходила много веков назад. Герой, которому она улыбалась, друг, которого она хотела поцеловать, принадлежал её собственному времени. – Это всё колдун моего брата? – говорила она, пока Импа тщетно пыталась её успокоить. Лицо и осанка принцессы смягчились, но спокойнее она не стала. – Тот колдун… Проклятие сна, которое он сотворил… – Да, принцесса, – сказала Импа. – Этот молодой человек только что восстановил Триединство Храбрости и развеял проклятие. Она замолчала. Закрыла руками рот. – Как долго я?.. Престарелая няня глубоко вздохнула, будто, собравшись с силами, могла хоть как-то подготовить принцессу к удару. – Прошло семьсот лет. Достаточно для того, чтобы друг принцессы – как и все, кого она знала – давно умер. Зельда издала странный, еле слышный звук и задрожала. Линк встал позади неё, готовясь подхватить, если она упадёт в обморок. Вместо этого она закричала. Отвернувшись, отшатнувшись от ужасной правды, она столкнулась с Линком, и оба упали. Он успел упереться руками в пол и почувствовал, как Зельда приземлилась на его измученное тело – по крайней мере, этот удар он мог для неё смягчить. Крича и рыдая, она попыталась отстраниться и оттолкнулась от его рёбер в том самом месте, где теневой меч пробил щит и ударил по груди. Линк втянул воздух сквозь стиснутые зубы, чувствуя, как одежду пропитывает свежая кровь. Он опёрся о пол одной рукой и собирался встать, но силы и воля подвели его. Не было причин подниматься. Не было причин сопротивляться отчаянию и боли. Для Зельды он не мог сделать ничего – ничего, кроме как быть живым напоминанием о друге, которого она потеряла. Никакая волшебная сила, даже Триединство, не могла и не должна была унять её горе. Я такой же дурак, думал он, каким был и в девять лет, воображая, будто после спасения принцессы все сразу станут жить долго и счастливо. И снова он вспомнил те древние гобелены, древних героев. Некоторые из них были изображены с полным Триединством в руках. И что? Не было никаких «долго и счастливо», всё происходило снова и снова… Кому принадлежала тень, с которой он сражался в сердце Великого дворца? Ему самому? Или кому-то из древних героев? Может, это и был друг пробуждённой Зельды? Пойдёт ли он тем же путём, пока от него не останутся только жестокость и отчаяние – пока он и сам не станет тенью? Голоса щекотали его уши. Один из них был близким и настойчивым. Линк, не покидая темноты опущенных век, прислушался. Принцесса всё ещё задыхалась от рыданий. Импа звала: «Ты слышишь меня?» Он молча кивнул и упёрся щекой в плечо. Импа сказала ещё что-то, но он пропустил её слова мимо ушей. На сегодня он сделал достаточно. Он уже знал, что встанет и пойдёт дальше. Но потом. А сейчас – отдыхать. Каким бы кратким ни был этот отдых.