Иррационально

У Хёнджина сегодня был выходной, а это означало, что с семи тридцати утра до шести тридцати вечера он оставался дома один. Ему не нравилось, когда их с Минхо выходные не совпадали — Хёнджин почти ненавидел быть в их съёмной квартире в одиночестве. Слишком много свободного места, слишком мало развлечений. Он мог бы занять себя готовкой, но был в этом абсолютным неумехой. Или, например, пойти в студию и порепетировать без команды — но тогда это перестало бы быть выходным — так говорил Минхо. Хёнджин мог занять себя рисованием, ведь давно хотел попробовать, а для этого ему пришлось бы ехать в торговый центр за всем необходимым, что в одиночестве превращалось в пытку. Поэтому с утра, проводив Ли на работу и позавтракав потрясающим свежеиспечённым (Минхо — благословение) печеньем, Хёнджин начинал маяться. Сначала он заправлял их постель — поправлял огромные мягкие одеяла, подушки, накидывал сверху покрывало и ещё долго разглаживал складки на нём — это действовало на него почти медитативно и давало время окончательно проснуться. Затем Хёнджин ложился в ванну и отмокал, растирал кожу скрабами и наносил уход в неоправданно больших количествах. Когда время подходило к десяти утра, он включал дорамы — либо пересматривал любимые, либо начинал (и, вообще-то, почти сразу забрасывал) новые. Хёнджин абсолютно точно не умел отдыхать. А если быть точнее — отдыхать без Минхо. Вместе они всегда находили себе десятки развлечений, от попыток Ли научить его готовить до долгих прогулок по Мёндону, походов в интересные места вроде кото-кафе или просто в кинотеатры. С Минхо было комфортно заниматься чем угодно, даже смотреть эти глупые однотипные дорамы вдвоём не казалось таким бессмысленным и скучным. Хёнджин от и до принадлежит Минхо, все эти долгие пять лет с момента их знакомства, по сей день и дальше — всегда. Только вот он знает, что Минхо не принадлежит ему. Ли всё ещё не встретил своего соулмейта, о чем каждый день напоминало его левое предплечье — чёрным цветом на коже горит и мозолит глаза «Чёртова дверь, вы в порядке?». Когда Хёнджин остаётся дома один, тяжело признаваться, глупо боится, что Минхо вернётся без отметки, встретит свою родственную душу и больше никогда не будет нуждаться в нём самом. Потому что такие, как Хёнджин, — не для таких, как Минхо. Потому что сам Хван знает, что такое иметь соулмейта, и, самое страшное — потерять его. Он никогда не позволит своему парню отказаться от родственной души из-за собственных чувств, отпустит Минхо, как бы больно это ни было. Хёнджин был уверен в этом всегда. До этого вечера. С самого начала всё было странным. Минхо задерживался, что было ему несвойственно — он всегда придерживался расписания и не любил оставаться на работе в танцевальном зале дольше положенного. «Не хочу заставлять тебя ждать, Джинни. Я скучаю» — говорил он по телефону, каждый раз покидая рабочее место ровно в восемнадцать тридцать, иногда обрывая подготовку хореографии прямо на середине. Хёнджин старался не переживать, ведь нередко его парень заходил в кафе по дороге домой, чтобы взять им вредной еды на ужин. Но и когда Минхо вошёл в квартиру, привычно открыв её своим ключом, чтобы не тревожить Хвана, странности не прекратились. Обычно Ли сразу снимал тёплую кофту, лишь бы скорее утонуть в объятиях любимого кожей к коже, но сегодня он прошёл в их спальню как был, в тренировочной одежде и огромном худи Хёнджина. Выглядел Минхо странно взволнованно, словно случилось что-то, о чём он хочет и боится рассказать. И Хёнджин оказался прав. — Привет, — Минхо опустил одно колено на постель и потянулся к Хёнджину, чтобы быстро и нежно поцеловать. — Что-то произошло? Хван сел на кровати и уставился на Минхо в упор. Большие карие глаза смотрели на него с привычной любовью и чувственностью. Ли отвлёкся от рассматривания Хёнджина, чтобы выключить телевизор. В комнате воцарился приятный полумрак, свет теперь исходил только от небольшой лампы на тумбочке со стороны Минхо. — Да, произошло. Сегодня я встретил своего соулмейта на выходе из студии. В эту секунду Хёнджин, обожавший музыку всей своей душой, мечтал оглохнуть, лишь бы не слышать этих страшных слов и того, что за ними последует. Он постарался сохранить самообладание, ведь был уверен, что самому Минхо сейчас не легче. Ему уже двадцать пять лет, из которых он почти пять состоит в отношениях с несоулмейтом. И вот, сегодня он встретил того, кто предначертан ему судьбой. Мысль об этом почти выбивает воздух из лёгких Хёнджина, но он быстро напоминает себе дышать. Только то, как сильно он кусает собственные губы, выдаёт его с потрохами. — Его зовут Хан Джисон, — продолжил Минхо, положив руку на колено сидящего рядом Хвана. — Ему, как и тебе, двадцать три года. Он тоже работает в студии, только занимается не танцами, а музыкой вместе с Чанбином. Прикосновения обжигали. Возможно, это были последние разы, когда Хёнджин мог ими насладиться. — Он очень торопился, и мы не успели ничего обсудить, поэтому решили встретиться завтра в той кофейне напротив цветочного магазина тётушки Чхве. Там продают твои любимые малиновые тарталетки, — Хёнджин помнит эту кофейню, а Минхо терпеть не может малину. — Ты пойдёшь со мной. Парень Джисона тоже будет там. И, ох, Хёнджин уже ненавидит это. Молчание длится несколько мучительно долгих секунд. Минхо, по всей видимости, ждёт его реакции. — Я рад за тебя, хён, — слова даются с большим трудом, звучат хрипло и абсолютно точно неискренне. Хёнджин думает, что Минхо этого не заслуживает. — Хорошо, что вы встретились. Удивительно, что не раньше, раз вы работаете в одной студии. Это уже звучит лучше, и Хёнджин не чувствует себя дерьмом. Почти. На лице Минхо появляется лёгкая улыбка, а его тёплая ладонь находит пальцы Хёнджина. Другой рукой он поправляет чёрные растрепавшиеся пряди на его затылке. — Если бы мой соул оказался мудаком, я бы даже не пытался выстраивать с ним общение. Он показался мне добрым, — Минхо проводит пальцами от затылка до лица Хёнджина и легко тыкает в его щеку, после чего поглаживает, так же, как и делает это всегда. — Правда, из-за нашего столкновения на нём оказался весь мой американо. Пришлось дать ему запасную кофту. Хёнджин расплывается под мягкими прикосновениями, хотя страх по-прежнему ощущается тошнотворным непроглатываемым комком в горле. Глаза Минхо блестят, в них плещется теплота и любовь. И этому взгляду хочется верить. — Я принес кимбап и кимчи. Поужинаем? А потом ещё раз посмотрим «Отель дель Луна», хочешь? Хёнджин кивает и наконец улыбается искренне. Минхо здесь, тёплый и родной, создающий уют в этой большой квартире. Они смогут с этим справиться. Он сможет с этим справиться.

***

Хёнджин определенно точно не может с этим справиться. Он не мог уснуть примерно до четырёх утра, тупо смотря в потолок и позволяя переживаниям пожирать его изнутри. В итоге Хёнджин просто отключился, провалился в липкую, вязкую, болезненную темноту. Не было ничего удивительного в том, что он проснулся к полудню, так и не проводив Минхо в студию утром. Встреча должна была произойти ближе к ужину — у Минхо и Джисона был короткий день, студия закрывалась раньше в связи с приближающимся Чусоком. Обычно Хёнджин и Минхо вместе проводили Чусок — совместными усилиями (ладно, ложь, в основном всё делал Минхо) готовили много вкусной еды и дарили друг другу подарки, ездили в дом семьи Хван, где играли с Кками и отдыхали с родителями Хёнджина. Лишь бы прошлогодний Чусок не оказался для их пары последним. Попытка привычно расслабиться во время уборки постели с треском провалилась — Хёнджин дёргался и нервничал, как бывало, когда он не спал по несколько суток, слишком занятый подготовкой хореографии. Все его мысли сейчас были забиты грядущей встречей. Как выглядит соулмейт Минхо? Как пройдёт встреча? Что ждёт их всех после неё? Хёнджин посмотрел на своё отражение в ванной, и в обычное время он бы точно испугался подобного своего вида — тёмные, впалые синяки под глазами из-за недостатка здорового сна, волосы грязные и спутавшиеся, будто он вернулся со сложнейшей репетиции, хотя на деле не мог успокоить бешеное сердцебиение и потел от волнения последние двадцать часов. Сейчас же Хёнджин смиренно набрал ванну и решил провести в ней столько времени, сколько потребуется, чтобы отвлечься. Он даже притащил ноутбук и поставил его на стул напротив себя, чтобы в очередной раз пересмотреть «Однажды разрушение вошло в дверь моего дома». Это помогло ему на полтора часа. До встречи оставалось столько же — надо было собираться и выходить, чтобы точно не опоздать. Хёнджин дважды просунул голову в рукава свитера, попав в нужное отверстие лишь с третьего раза. Руки едва заметно дрожали, но он всё же справился с одеждой и даже нанёс лёгкий макияж, чтобы скрыть от Минхо последствия почти бессонной ночи — тот всегда сильно волнуется, когда Хёнджин недосыпает. Взгляд в зеркале очевидно испуганный, и Хвану надо хоть что-то с этим сделать, чтобы не выглядеть так жалко. Последнее, чего он хочет, так это чтобы Минхо оставался с ним из жалости к нему или потраченному на отношения времени. Хёнджин любит его и обязан поддержать любое его решение. Соулмейты — абсолютно особенная связь, без которой сложно жить, и лишать Минхо того, что даровала ему Вселенная, было бы настоящей несправедливостью. Хёнджин покидает квартиру за час до встречи, сразу понимая, что придёт сильно заранее, но оставаться в четырёх стенах в неведении становилось для него невыносимо. Он написал Минхо — «Я почти в кофейне». Ответ поступил быстро — «Парень Джисона уже там, сидит за пятым столиком. Джисон сказал, что он похож на солнце, хаха. Закажи себе что-нибудь, я буду через полчаса». Хёнджин заходит в кофейню и сразу понимает, о ком говорил Минхо его соулмейт. Парень с веснушками действительно был солнечным, хотя на его лице и не было улыбки. Хёнджин думает, что может его понять. Он подходит медленно, не хочет напугать — парень смотрит сквозь стол, не моргая. — Привет, — здоровается Хёнджин тихо, но юноша всё равно дёргается. — Ты — Ли Минхо? — вот так в лоб, без лишних любезностей. Да, Хёнджин определенно точно его понимает. — Нет, я его парень. Хван Хёнджин. — Я — Ли Феликс, — он выдыхает громко и облегчённо. Хёнджин садится напротив, оставляя рядом с Феликсом свободное место. Молчание между ними тяжёлое и гнетущее, но ситуация не располагает к разговорам по душам. Первым сдается Феликс. — Вы давно вместе? — Почти пять лет. А вы? — Хёнджин украдкой разглядывает Феликса, пытается прочитать его эмоции, но видит в нём только отражение своих собственных. — Чуть больше года, — на выдохе, затем ненадолго замолкает. — Вообще, у меня тоже есть соулмейт. — Правда? Почему вы не вместе? — Хёнджину искренне интересно, ведь раньше, до встречи с Минхо, он считал, что настоящая любовь существует только между соулмейтами, как и многие. Сейчас он уже, конечно, избавился от этих предрассудков, но любопытство всё равно одерживает верх. — Если это не секрет, конечно. — Не секрет, — Феликс откидывается на спинку диванчика. — Мы познакомились, когда мне было пять, а ему восемь. Наши мамы подружились, а мы оказались соулмейтами. Мы росли вместе, он для меня как старший брат. Ни о какой романтике речи нет и никогда не было. Сейчас он счастливо живёт со своим парнем на берегу океана, и я бесконечно за него рад. История Феликса зажигает огонёк надежды внутри Хёнджина. — Я вижу, что ты волнуешься. Но дружба между соулмейтами существует, поэтому я и рассказал тебе. Я не треплюсь об этом направо и налево, не подумай. Хёнджин и не думал так. — Я и не думал. Спасибо, ты правда немного меня успокоил. Напряжение между ними уменьшилось, и теперь тишина была почти комфортной. Феликс перебирал пальцами журавлика, сделанного из салфетки, Хёнджин осматривался: слева касса, стойка с десертами и кофемашина, справа окно, из которого видно эффектно выделяющуюся на фоне высоток цветочную лавку тётушки Чхве. Это успокаивало. Дверь в кофейню открылась, Хёнджин обернулся, а Феликс напротив него нервно выдохнул. — Теперь я понимаю, почему Джисону нравятся кошкомальчики, — тихо, шёпотом, но Хван всё равно слышит и напрягается. Отлично, просто восхитительно. Похоже, Минхо на сто процентов типаж своего соулмейта (это неудивительно, Хван Хёнджин, дурак). Напряжение моментально возрастает почти до максимума. Теперь Хёнджин не знает, чего ожидать от появления Джисона. Минхо подходит к их столику и лучезарно улыбается. Волосы у него слегка влажные (он редко принимает душ в студии, ему нравится делать это дома, но сегодня особенный случай), спортивный костюм от adidas эффектно подчёркивает бёдра. Хёнджин заворожён, как и всегда, впрочем. Глаза Минхо сияют, когда он смотрит на своего парня. Уголки губ Феликса стремительно опускаются. Боже, это самый настоящий кошмар. — Привет. Я — Ли Минхо, — он протягивает одну ладонь Феликсу, другая быстро находит плечо Хёнджина и нежно сжимает его. — Ли Феликс, — он неуверенно отвечает на рукопожатие, а на его лице читается абсолютная безысходность. — Очень приятно, — Минхо садится рядом с Хёнджином и тепло ему улыбается. — Вы ещё ничего не заказали? В ответ ему Феликс и Хёнджин мотают головой. Пожалуй, еда — последнее, о чём они думали в этот момент. Минхо поднимает руку и подзывает официанта. Тот быстро появляется рядом с их столиком и всех приветствует. — Мне, пожалуйста, айс американо и шоколадный чизкейк. Ещё, будьте добры, холодный карамельный макиато и тарталетку с малиной, — Ли наизусть знал все типичные заказы Хёнджина в разных ресторанах и кафе и всегда брал его любимое, понимая, что его парень не привык рисковать в еде и отдаёт предпочтение проверенным блюдам. — Мне облепиховый чай и брауни, пожалуйста, — голос Феликса и без того низкий, но из-за волнения он становится ещё более глубоким. Официант быстро записывает заказ и удаляется. Вновь повисает молчание, ощутимо ложится на плечи, и Хёнджину кажется, будто его придавило к земле тяжёлой штангой. Дверь в кофейню вновь открывается, Минхо и Хёнджин поворачиваются на звук одновременно, и, ох. Парень у дверей ослепляет диснеевской улыбкой, смотрит вокруг большими карими глазами, натыкается взглядом на их столик и ускоряется. Для Хёнджина всё как будто в замедленной съёмке — широкие плечи, накаченные руки, узкая талия и худые, но сильные ноги. Светлые волосы, андеркат, пухлые щёчки, на одной из которых — родинка. Страх. Хан Джисон на сто процентов типаж Минхо. Хёнджину хочется удариться головой хоть обо что-нибудь, но он лишь аккуратно прикладывает две ладони к лицу в попытке скрыть свои эмоции. Катастрофа. — Привет! Хан Джисон, — он протягивает Хёнджину руку, слегка кланяется, и, боги, он не сделал ничего плохого, нельзя сучиться и злиться на него за то, что именно он является соулмейтом Минхо. — Хван Хёнджин, — руки у Джисона сильные и тёплые. — Рад видеть тебя, Минхо, — Хан по-дружески проводит ладонью по его плечу. Джисон переводит взгляд на Феликса. — Конфетка, я скучал. Он быстро пробирается к своему парню на диванчик, подхватывает его ладони и целует в губы. Хёнджину неловко, Минхо продолжает ярко улыбаться. К ним вновь подходит официант, они даже не успевают ничего сказать. — Мне, пожалуйста, айс американо и шоколадный чизкейк, — говорит Джисон, не выпуская из ладоней пальцев Феликса. И, боже, Хёнджин собирается, блять, умереть. Ли Минхо и Хан Джисон были абсолютно во вкусе друг друга, так ещё и вкус в еде у них совпадал. — Итак, — начинает Минхо, стоит официанту отойти. — Я и Джисон хотели с вами поговорить и обозначить наше отношение к сложившейся ситуации. — Да, — Хан отрывает взгляд от профиля Феликса и фокусирует взгляд на паре напротив. — Мы соулмейты и хотели бы поддерживать общение. — Я считаю связь с соулмейтом очень важной и не хочу прерывать её, — Минхо находит под столом бедро Хвана и легко сжимает его. — Но… — Но мы взрослые люди, — перебивает его Джисон. — И состоим в серьёзных отношениях, прерывать которые точно не планируем. — Поэтому мы решили, что правильным решением будет собраться вместе и всё обговорить, — продолжил Минхо так, словно читал мысли Хана. Тот лишь кивал и улыбался. Вновь повисло молчание, и Хёнджину казалось, что оно сведёт его с ума. — Как это вообще произошло? — спрашивает Феликс, с силой сжимая кисти рук Джисона. Тот лишь завороженно смотрит на парня так, будто в его глазах отражается Вселенная, а в веснушках ему чу́дятся упавшие с неба звёзды. — Я выходил из студии после работы, а Джисон только шел к Чанбину. Мы столкнулись в дверях, я вылил на него свой кофе. Он сказал «Чёртова дверь, вы в порядке?», а я, не задумываясь, ответил «Мой айс американо не в порядке». И только потом до меня дошло, что он сказал фразу, которая была со мной с самого рождения. И он тоже понял. — Я ужасно торопился, и мы успели только обменяться именами, номерами и информацией о том, что у нас есть партнёры, и отношения мы прекращать не собираемся, — радостно подхватил Джисон. В этот момент к ним подошёл официант с едой и напитками. Когда на столе оказалось всё, что парни заказали, Джисон и Минхо одновременно выдали: — Фу, малина, — и захихикали. Хёнджин грустно посмотрел на свою тарталетку, а Минхо посмотрел на Хёнджина. Смех затих, и он ткнул Хвана в бедро. — Хэй, я люблю тебя, — сказал Минхо тихо, когда тот перевёл на него расфокусированный взгляд. Хёнджин улыбнулся, когда понял, что Ли всё так же искренен с ним, как и раньше. — И я тебя люблю, — так же тихо проговорил Хван и склонился к Минхо ближе, чтобы поцеловать. Улыбка на лице его парня стала шире. Поцелуй вышел совсем мягким, целомудренным, но то, сколько всего в него было вложено — Хёнджин плавился. — Ну, Ликси, я хочу немного брауни! Минхо и Хёнджин перевели взгляд на пару напротив. Джисон активно пытался добраться до десерта Феликса, в то время как тот почти небрежно защищался от любых посягательств на свою еду. — Ты вечно берёшь чизкейк, зная, что я его не люблю, а потом ещё и подъедаешь мои десерты. Тебе достается больше всех, Хан Джисон, а это нечестно, — Феликс отвлекается на то, чтобы сделать глоток горячего чая. Джисон надувает щёки, и Хёнджин вынужден признать, что он выглядит очаровательно, но Ли не поддается на провокации, спокойно продолжая трапезу. — Я надеюсь, что мы сможем видеться с Джисоном, и вы не будете против, — внезапно выпаливает Минхо, переводя взгляд с Хёнджина на Феликса. На этот раз тишина не затягивается. — Я не буду против, если буду в курсе того, что вы вообще договорились встретиться, — говорит Феликс, видимо наконец расслабившись. Хёнджин же молчит. Страх в нём всё ещё слишком велик — он не знает, что такое добровольно отказаться от отношений с соулмейтом, в отличие от Феликса. Наверное, всё это написано на его лице, потому что Минхо берет его ледяную ладонь в свою тёплую, и мягко улыбается, глядя в глаза. Он весь — неприкрытая любовь, крепкая, надёжная и искренняя. И волнения утихают, ненадолго, но этого достаточно сейчас. Хёнджину предстоит долгий путь. — Я не против, но хотел бы знать, когда вы находитесь вместе, чтобы не переживать. Они все улыбаются, и напряжение наконец-то покидает их.

***

Минхо и Хёнджин лежат в кровати поздно ночью. Они так устали, что даже не включили свет в комнате. Хёнджин закинул ногу на бедро Минхо, пальцы их рук переплетены между их телами. Тепло. — Ты правда думал, что я уйду от тебя? — внезапно спрашивает Минхо, чуть ближе притягивая к себе Хёнджина. Он молчит несколько секунд, но вскоре отвечает. — Я знаю, что такое соулмейт, и насколько сильно́ притяжение между родственными душами. И когда я увидел Джисона… Я бы не удивился, если бы ты ушёл к нему. Вы идеально смотритесь вместе и абсолютно подходите под типажи друг друга, да и вкусы у вас идентичны. И не отнекивайся, речь не только о чизкейке и американо, — Хёнджин позволяет себе тихо засмеяться. — Мы с Феликсом чем-то похожи, не заметил? Вспомни, когда у меня был блонд. Минхо смеётся тоже, расцепляет их пальцы и обнимает Хёнджина крепко, прижимает к своей груди так, что Хван слышит биение его сердца. — Джисон действительно похож на тех, кому я отдавал предпочтение до встречи с тобой, — Минхо зарывается ладонью в мягкие волосы Хёнджина, перебирает их аккуратно, стараясь не повредить кожу головы. — А Феликс, увидев тебя, сказал, что понял, почему Хану нравятся кошкомальчики. Ли не выдерживает — смеётся громко, заливисто, несмотря на то, что за окном уже давно ночь, и их соседи наверняка не будут рады шуму. Хёнджин всё равно подхватывает. — Я люблю только тебя, — легко и весело, на выдохе произносит Минхо. — Мы же через столько прошли. Я не представляю своей жизни без тебя, как бы идеально мы ни сочетались с Джисоном. Это даже не так интересно. У Хёнджина выбивает воздух из лёгких от восторга и любви. Минхо лежит тихо, пока Хван вспоминает, как дышать. — Вообще, Джисон не всё рассказал про нашу встречу. Когда я понял, что он мой соулмейт, следующим, что я сказал, было «Чёрт, нет, как я скажу об этом Хёнджину». У меня даже промелькнула идея просто сбежать, и сделать всё, чтобы никогда не сталкиваться с Джисоном. Но я люблю тебя, и я знал, что ты поймёшь меня и примешь моё желание общаться с ним. Нет никого, кроме тебя, кто понимал бы меня так хорошо. Уверен, Хан в тот момент думал только о Феликсе. Хотя, в их случае ситуация просто повернулась в обратную сторону. Хёнджин молчит — слушает. Минхо говорит тихо, почти шепчет, но его слова всё равно громкие и бесконечно важные для него. — Я обещал тебя никогда не оставить, Джинни. И я не оставлю. Ты — моя семья, несмотря на все наши непохожести. Мы пережили так много и всё равно остались вместе, несмотря на то, что мы не родственные души, выбранные Вселенной. Мы выбрали друг друга сами, и это самое ценное. Хёнджин смотрит в глаза Минхо, и там — свет и покой, дом и уют. Минхо был с Хёнджином после смерти его соулмейта, всегда рядом, учил снова радоваться жизни и не бояться машин и пешеходных переходов. Хёнджин был с Минхо, когда от того отказались родители из-за отношений не с родственной душой. В семье Хвана Минхо приняли как родного и всегда были ему рады. Они были вместе, когда Минхо попал в аварию, а Хёнджин не выходил за пределы больницы даже чтобы поесть, не говоря уже о посещении университета. Минхо быстро встал на ноги, «Всё благодаря твоей любви, Джинни». Они были друг для друга поддержкой в самые тяжёлые периоды в университете, когда Минхо не спал из-за диплома, а через два года Хёнджин почти не ел из-за того же. Они были друг для друга опорой, когда Минхо только устроился на работу хореографом, и ему приходилось сутками работать на свою репутацию, а Хёнджин постоянно пропадал на репетициях с танцевальной командой. Они были друг для друга лучшими друзьями, с которыми можно поделиться любыми секретами и разделить все переживания. Они были друг для друга самыми страстными партнёрами, умеющими дарить и благодарно принимать любовь. Они были друг для друга. Были и будут.