Come to me Приходи, In the night hours В ночной тишине I will wait for you Я буду ждать тебя
Сакура прикусывает неровно фаланги, ведёт языком чуть выше, оплетая, но останавливает, как только два пальца ловко поддевают её подбородок; даром, что хватка не крепкая — большой палец возле уголка губы мажет слюну чернилом, а подушечки передают лёгкое дрожание от переутомления. У неё миссия — чистая дипломатия, так что чакра резвится по черным линиям, но едва они начинают переходить на чужое тело, как Шикаку отдёргивает от нее руки, как от пламени. С напускной брезгливостью, он роняет фарфоровую маску на пути к столу, а глаза, сшитые из изумрудов и упрямости, смягчаются после треска, не обращают внимания на осколки. — Отчёт опередил тебя на четыре часа, — констатирует и разворачивает увесистый свиток. Крепление серых налокотников щёлкает, и быстрее чем хоть одно слово слетает с его языка, Сакура уже избавляется от водолазки. Рукава у неё остаются: прожилками мрамора, шрамы извиваются по запястьям к предплечьям, огибают ключицу, и, слегка рассыпаясь по груди, выделяются поверх мышц пресса. — Лжец-лжец, — дразнит без доли страха, хоть и все ещё стоит на коленях, позвонки выпирают, все в ту же полоску, и кожа покрывается мурашками от ночной прохлады. — Первый из них появился дня два назад.Stay with me a little longer Останься со мной подольше
Линия лунного света меркнет, когда тень молниеносно хватает Сакуру и протягивает вперёд. Она вскакивает, отряхивает колени и прислоняется спиной к стеклу, пока угли ночного города оставляют отблески на пастельных волосах. Шикаку возвращается к документам, но его концентрации хватает на четыре страницы, прежде чем он громко вздыхает и разворачивается в кресле.Shadows creep Тени густеют, And want grows stronger И страсти становятся сильнее, Deeper than the truth Глубже, чем сама истина
— Ну же, Хокаге-сама, — Сакура садится на подлокотник, закидывает ноги на край стола и не разделяет напряженной атмосферы, повисшей в кабинете. — Если вы послали кого-нибудь с целью уличить меня в непрофессиональных отношениях с дипломатами Суны, то не удивительно, что этот человек преувеличил некоторые моменты, лишь бы не отправлять пустую сводку. — Я никому не приказывал подобного, — словно в доказательство, приобнимает правой рукой, мягко проводит по ребру. — Твой бывший сэнсэй, — лед исходит от титула, — сообщил мне о твоём развязном поведении в сторону министра страны Ветра. — Хм, — Сакура почти смеётся и окончательно расслабляется в чужих руках. Пользуясь небольшой паузой, она во второй раз активирует бьякуго, и теперь техника заполняет площадь обоих тел, без сопротивления. Ладонь на её талии становится теплее. — Ты же знаешь, что я просто показала дедушке пару иллюзий, основанных на нашем с тобой эксперименте. — Оценил? — доля сарказма резанула уши, Харуно удобнее устроилась на коленях. В темном янтаре застыли отблески деревни, — официальной, а корни второй ещё разлагались под их ногами, хоть со дня свержения Данзо пошёл уже седьмой год. Едва ли можно будет отмыться, сосчитать всех монстров, рожденных его теневым режимом. — Ага, сорок пять секунд тахикардии, а все остальное — проблемы горничной, — Сакура поморщилась от холода, как только деактивировала технику. Ромб, расположенный в яремной ямке, стал почти незаметным. — Отныне, я запрещаю тебе расходовать свою чакру на меня, — Шикаку переместился в дальний угол кабинета. — Особенно натуральную. Её накопление и без того похоже на сизифов труд. — Я сама знаю, что делаю, — огрызнулась, но бэнто приняла. — Это почти как экватор. Третья печать из шести, и здесь все зависит от концентрации… — Конечно. Напомнить, что стало с Шодайме? Он тоже высвободил слишком много из незавершенной печати, — Нара застыл перед портретом Первого. — И у него просто остановилось сердце. В тридцать девять лет. Учитывая его сверхчеловеческую регенерацию. Сакура хотела напомнить об истинной причине, которая заключалась в том, что Хаширама сражался насмерть с родственной душой и Учихой Мадарой одновременно, но остановила себя. Лучше она этим никому не сделает.I can't help but love you Я не могу ничего поделать с тем, что люблю тебя, Even though I try not to Как бы я не желал обратного
— Итадакимасу, — девушка с аппетитом съела салат, немного рыбы и чуть не подавилась омлетом. — Ты, блять, при таком истощении использовал хирайшин на то, чтобы разогреть гребаный белок яйца? — Что? — Шикаку, теперь уже за её спиной, невинно потянулся, взяв и себе кусочек. — Холодная пища хуже змеиного яда. — У тебя с печатями дерьмовей моего. На микроволновку, теперь, как я понимаю, ещё и на неустойчивое кресло? — Сакура повернулась спиной к столу, руки скрещены на груди. Одарила взглядом, который знали, помнили и боялись все медицинские работники. На этом моменте, они уже начинали оправдываться. — Она между твоих лопаток, — признался Нара, впрочем, без доли раскаяния. — И была там со дня свержения Рокудайме. — Не называй его так, — за спиной Шикаку начинали алеть первые проблески рассвета. Харуно напомнило артериальную кровь. — Глупо отрицать достижения Шимуры, только потому что он был ублюдком, — и добавил: — Мы все ими в какой-то мере являемся. Сакура спрятала лицо в ладонях: она рассчитывала на душ, ужин, секс и сон — в произвольной последовательности, но все скатилось в вечную яму. Ей немногим больше двадцати, а Харуно уже чувствует, будто Коноха держится на её костях. Страшно представить, что ощущал мужчина напротив. Часть от её души. — В любом случае, — Сакура, зная, что жалость с её стороны только усугубит его состояние, сделала вид, что все ещё злиться и смертельно устала. — Я иду спать. И знай, — легкий тычок под ребро, — если захочешь присоединиться, используя печать, я ударю с локтя, усиленного чакрой. Честно. Ей следовал хриплый смех и лишь одно замечание: — Бэнто с собой прихвати.Cause I'm overcome in this war of hearts Из всех, кто был готов, победила любовь
И все же, страсти, голод и желания, которые они утоляли вместе, всегда оставляли горечь рациональности. Но оба называли Вселенную глупой, забывая о том, что она связала шрамами тех, кто вместе мог наречь саму Вечность недальновидной.