Красное на красном

Ардин был целителем.        Данное утверждение говорило о многих вещах, но для Сомнуса особое значение играла та часть, где говорилось о его внешнем виде. Как целителю Ардину положено носить закрытую одежду, непременно белых оттенков и грубого покроя и марать руки лишь кровью своих пациентов. Даже омываться ему приходилось последним, когда все уже закончили и ушли, а любая возможность осквернения его чистоты – устранена.        Поэтому, когда Сомнус увидел своего брата в военном облачении, мир будто вывернулся наизнанку и отбросил его жадно глотающим воздух в сторону.        Короткая туника едва ли прикрывала целиком бедра, а шея и руки, впервые с детства оголенные на памяти Сомнуса, оказались намного сильнее, чем можно было ожидать от врачевателя. Роба была пошита из плотного жесткого материала, способного выдержать ветра, землю и воду, но на обычно укутанном Ардине она смотрелась полупрозрачным шелком, что скатится с плеч от легчайшего дуновения. Только нагрудный щит да наручи с наколенниками создавали видимость закрытости, но тем самым смотрелись еще нелепее и неуместнее.        Сомнуса ожидали в десятках мест одновременно, в основном ради публичных выступлений, что так сладко тешили его гордыню, но прямо сейчас ему не хотелось оказаться нигде так сильно, как в его личных покоях наедине с Ардином, где бы их – его – никто не увидел. И Сомнус бы полностью обнажил запретную белизну этих ног, отодрал бы броню с торса и почувствовал твердость мышц живота под пальцами. Касаться целителя вне вопросов жизни и смерти было также непозволительно, но если судить по внезапно свернувшейся боли в груди, помощь врача Сомнусу понадобится очень скоро.        Волосы Ардина, лежащие на багровом плаще, сами отливали чарующе-жутким кровавым цветом, отражение которого можно было найти и в его глазах. Ардин ухмылялся лукаво, как не улыбался никому, кроме Сомнуса, но в следующую секунду озорство уступило место смущению. Воровство не красило принца, тем более целителя, а весь его прикид, начиная от изношенных калиг и вплоть до надежно заточенного пилума, был с чужого плеча. Сомнуса, если быть точным. Осознание этого факта меняло все; правда, в худшую или лучшую сторону, сказать было сложно. Но, глядя еще раз на отводящего глаза Ардина (наверняка думал, что разозлил его, глупый), Сомнус готов был узнать точно.        Сомнуса ждали в десятках мест и подождут еще.