У тьмы есть глаза

Тьма всегда и везде, порой, казалось даже в освещенных местах, всё так же сторожит и наблюдает, не спуская с тебя глаз. Фрэнк уже давно свыкся к ней, к той самой, что пронзительно осматривает его с ног до головы, не упуская ни малейшей детали, не давая и возможности передохнуть от ощущения постоянного взгляда на себе, но все же по-своему... знакомой.

***

Не то чтобы Моррисон действительно страшился темноты и ночи, отнюдь, однако глупо будет предполагать, что тот чувствует себя в комфорте, будучи окружённым мглой, чувствуя, словно сама мгла стала взбираться по щиколоткам вплоть до шеи, нежно сжимая ее и окутывая в колком страхе. Хоть и мелкое беспокойство стало проявляться месяцами ранее, как раз с момента попадания в измерение сущности, парень не придавал какого-либо значения, считая подобное не больше чем слабостью, да и просто глупостью, так как ранее, даже будучи ребенком, не страшился какой-то там темноты, да и к тому же если посмотреть со стороны, то действительно это выглядело бы нелепо если уже вполне взрослый человек боится такой детской глупости. Вот только в данном случае это было явно не просто наигранное воображение, и вовсе не следствие постоянных пьяных вечеров с Легионом, была явно другая причина постоянного недосыпания и бессонницы. Правда, в такой иллюзии, созданной Сущностью, вряд ли можно было вообще надеяться на спокойную жизнь, что когда-то, пусть и с натяжкой, но все же была у Фрэнка. Что же сейчас? Вокруг него и его товарищей полно различных серийных убийц и попросту ужасающих монстров, по сравнению с ними эта шайка подростков ничего из себя не представляет. Почему именно они? Из-за чего? Этот вопрос ещё долго сидел в голове у Фрэнка, пока, в конце концов, не вылетел из головы, пожав плечами и решив, что Сущность решила так позабавиться над ними. Ну и глупость. По крайней мере их выпускают в внешний мир по окончанию испытаний, больше, чем ничего. В Ормонде же постоянно были две вещи: вечный холод и ранний закат, а от последнего времяпрепровождение самого Фрэнка в мгле было куда дольше чем на свету, то ли от привычки, то ли сама тьма зазывала его имя, не давая покоя. А обе эти вещи были противны Моррисону, но и другого предложить себе не мог. Переезжать некуда, а если и было бы куда, то толк? В первую очередь не позволит сама Сущность, а весь его Легион проживает здесь, и явно собирается прожить всю жизнь в этой дыре, да и к тому же в этой же дыре… Фрэнк Моррисон и встретил того самого, кто стал защитником от его же фантазий и его же будущим спасением – Дэнни Джонсона. Конечно, в первые дни, с момента появления в мире сущности, Фрэнк и его товарищи даже не подозревали об существовании такого человека как Дэнни, то ли с того, что его не было видно, то ли с того что тот сам еще не был заинтересован в кучке подростков. Но, как то бывает в романах, все пятеро все же встретились в конце-то концов, логично, что единственным, кем был заинтересован Джонсон стал глава банды, остальные же не придавали особого внимания. На самом деле ничего особенного и не было, исключая «ненормальные» привычки Дэнни, в роде той же постоянной слежки и мании фотографировать Моррисона, но, на благо фотографа, Фрэнк почти не замечал как того фотографируют, а если и замечал – дело заканчивалось очередной попыткой врезать товарищу, и то неуспешной: либо Дэнни успешно уклонялся от ударов, либо же попросту успевал уйти ещё до того момента, как Фрэнк успеет сообразить что к чему. Сложно сказать, в какой момент простые беседы переросли в, почти, каждодневные прогулки, понятное дело до обсуждения личного не дошло, да и к тому же Моррисон никогда никому не открывался полностью, доверяя все свои секреты и скелетов в шкафу, вот только у Джонсона тех было ещё больше. На приятное удивление подростка его союзник оказался вполне даже хорошим собеседником с разными, может иногда выдуманным, историями, всегда внимательно вслушиваясь в каждую, будто собираясь пересказывать такие сказки кому-то ещё. Тем не менее ни один из них не говорил об своих чувствах в лицо и, в случае Фрэнка, тот вовсе отрицал что имеет какие-либо ношения с Дэнни помимо дружеских, правда это не особо останавливало его Легион подшучивать на эту тему. Но вместе с близостью с Джонсоном появилось чувство и помимо необъяснимой тревоги при появлении луны в темном небе, например, засыпать стало в разы легче, а нагнетающие мысли будто улетучились. Конечно, все произошло не сразу, но тот факт что с каждой ночью, прожитой вблизи с Дэнни кошмары сходили на нет, более чем успокаивал. Хоть и даже так, но Моррисон продолжал врать не только другим, но и себе, что в действительности влюбился, отмахиваясь от всего: будь то лёгкие поцелуи в щёчку, то вовсе заканчивая полноценным сексом, намеками которыми были примитивные метки, на что младший естественно успевал вдарить Джонсону. Такие разные люди, но все же сошлись, идеально дополняя друг друга: Фрэнк – неуправляемый смерч выбросов эмоций и импульсивности, с крайне редким использованием логики, а Дэнни наоборот – спокойный, еле слышный ветерок, изящно и расчётливо выполняющий свою работу, но, как говорят, противоположности притягиваются, да? Теперь же фотограф стал опорой от ужасов тьмы для Фрэнка, может потому что тот сам походит на его же дитя? Да даже и так, по крайней мере эти же когтистые лапы, что ранее терзали тело Моррисона, ласково обнимали и прижимали к себе, оберегая и нашептывая различные нежности, не намереваясь больше отпускать куда-либо ещё, подросток же вовсе не был против, если эти лапищи принадлежат тому самому, кто заставил его сердце трепетать, как бы он не хотел. В фотографиях наконец перестал фигурировать один лишь канадец, стали проявляться и, хоть и не так часто, совместные фотографии, те, которые уже было не так стыдно поставить куда-нибудь в рамку, или куда ещё их ставят нормальные, влюбленные люди; держаться за руки на людях стало не так стыдно, хоть и ранее Джонсон за этим часто ловил себя на мысли, что Фрэнк больно сильно стыдится простых касаний при других людях, усмехаясь и иногда тем самым издеваясь над уже настрадавшимся подростком. Теперь же сама тьма оберегала мелкий огонёк, не давая ему погаснуть.