Не надо слов

***

      Впервые за несколько дней ты собираешься с силами, чтобы приготовить ужин. Проверив содержимое холодильника, приходишь к выводу о том, что максимум, который тебе сегодня светит, это омлет или скромная яичница без томатов и чего-то мясного. Ты никогда не был женат, но холостяцкая жизнь настигла тебя внезапно и только сейчас. Понимаешь, что нужно сходить в магазин или заказать продукты домой, сейчас же так делают? Но планам не дано осуществиться, твои размышления прерывает звонок по secret-номеру, имеющемуся только у стратегически маленького круга самых близких тебе людей. но этот абонент — самый далёкий твой близкий но самый… — Привет, — робко поговаривает Тина, услышав, как длинные гудки сменяет твоё тяжелое дыхание. Мнется, неуверенно сжимая трубку и ждёт. Покрываешься мурашками от нежной хрипотцы её уставшего, но теплого голоса. У неё, наверное, уже совсем ночь. — Привет. Не ожидал тебя услышать, — не можешь скрыть волнение, ведь Тина уже месяц не брала трубку. Когда она звонила сама — ты даже не помнишь. Что-то определённо произошло — Неудобно говорить? — смущается, чувствуя твоё напряжение. Не понимаешь, как девочка вообще решилась на этот звонок. Знаешь, сколько усилий ей понадобилось, чтобы просто набрать твой номер. благодаришь её за смелость. За то, что, кажется, послушала сердце — Давно мне не приходилось слышать твой голос. Что-то случилось? — сглатываешь, с трудом формируя предложения. У неё ведь на самом деле могло что-то случиться. Тебе не было так тяжело даже во время разговора с матерью после того, как ты две недели пропадал в Тибете без связи. — Нет, я просто. В общем…в общем, ничего, — чувствуешь, что она уже двести раз пожалела, что позвонила, и теперь готова сбросить вызовов и желательно поскорее об этом забыть. Пытаешься помочь. Даже если она не может сформулировать причину, по которой позвонила, звонок не случаен. Если ты слышишь её голос, значит, ей нужно было позвонить именно тебе. Никто другой не помог ей, иначе она бы не набрала тебе. Ты для неё последний вариант в любой иерархии. — Раз позвонила, говори. Как и раньше, я не кусаюсь. Чувствую, что она улыбается. Мой юмор всегда побеждал её тревогу. Оказалось, что ничего не изменилось. — Хотела рассказать, что я сегодня пела мою «Намалюю тобі зорі» перед теми, кто её ни разу не слышал. Представляешь? — начинает вдохновенно тараторить Тина. — Такие люди ещё существуют? — Оказывается, да, и их много! — постепенно голос малышки становится мягче, она успокаивается, — А сейчас передо мной прекрасный вид на ночной Тбилиси. Так красиво. Как ты любишь, огни города за панорамными окнами. Вспоминаешь, что она написала «Город» в такой же обстановке, только у тебя дома. А когда-то она панически боялась забираться выше пятого этажа. Тебе удалось избавить её от многих страхов, но, к сожалению, не от самого главного… — Ещё, в Казахстане мне подарили полет… полет над заснеженными горами. Не знаю, как получится с графиком, но я очень хочу воспользоваться, только… — раздели его со мной Четыре слова, которые бы изменили все, но она не решается. Замолкает, мнется, путаясь в фразах. Не можешь ей помочь, так как цепенеешь в восторге — ты так давно не слышал её простого щебетание в трубке — твоё лучшее лекарство от ноябрьской хандры. Так просто, но в этом и есть ваша аскеза. — А в Беларуси были шарики… — продолжает она, а голос становиться всё нежнее, боишься не выдержать этого мурчания, — воздушные… много, я их запустила в небо, загадав желание. Они были белые и… фиолетовые, Дан. Вы оба знаете, что для вас значит это цвет. — Это было так чудесно смотреть, как они улетают далеко-далеко… В глазах были слезы, но я не решилась их показать. Никто же не знает… что она стояла, тряслась от ноябрьского холода и представляла, что держит тебя за руку, что вы вместе смотрите в небо на улетающие шары, а ты защищаешь её от коварного ветра, вторя про себя такие же простые, но важные просьбы. — Малыш… — пытаешься что-то сказать, но Тина справляется сама. — А ещё был салют. Настоящий… Представляешь, для меня… от наших. Это все от наших. И даже не знаю, как… Не сдерживаешь улыбку, радуясь, что Тина её не увидит. Такие забавные сумасшедшие идеи, но ты благодаришь поклонников за них, за детскую радость в родном голосе. Ты давно не слышал его таким умиротворенным и счастливым. Они это сделали… за тебя. Они разбудили в ней девочку… живую девочку, которая нуждается в любви, как Жемука в охоте и хозяйской похвале… девочку, которую так захлестнули эмоции, что она не смогла не поделиться этим с тобой. Для тебя это так значимо — А мне личный салют не дарили… — хмуришься ты, заполняя образовавшуюся тишину. — А ты прячься больше, — хмыкает Тина, напоминая тебе об уже ничем невосполнимой вине перед поклонниками. Твоё творческое молчание беспокоит уже и её. Знаешь, что она боится, что ты перестанешь создавать магию. Она, как никто, верит в твой уникальный талант. — То есть, когда я найдусь, мне тоже что-то подарят? — Может быть, подарят, — смеётся она, кажется, забывая о всем том, что происходило между вами. Тебе искренне хочется, чтобы эти секунды длились дольше. Чтобы это все продолжалось. Ты так соскучился по такому общению с ней, ты уже начал забывать, как звучит её чистый смех в ми мажоре. — Но… — Но мы бы заметно сэкономили их деньги, если бы посмотрели на салют вместе, — угадываешь её следующую фразу. — Да, но… — Тина снова замолкает. — Но, — вздыхаешь, повторяя за ней, — ты ещё не готова сделать что-нибудь с этими но? — Нет, — отрезает она, вырывая из тебя клубок появившейся надежды, — Дан, уже поздно, у меня завтра рейс… Пытается спрятаться. Снова убежать, а у тебя больше нет прав пытаться её удерживать. Девочка вспомнила о своих «но», девочка вспомнила, что она уже давно и невозвратно взрослая. — Конечно, тебе нужно выспаться. Иначе будешь злая и покусаешь кого-нибудь по дороге — Тогда, пока? — Тин, — позволяешь себе последний раз попросить её внимание. Просто не можешь не предупредить её. Она имеет право узнать первой. — Да… Дан, — боиться, что ты скажешь. Любая фраза может быть фатальной в вашей заранее проигранной игре. — У меня релиз восемнадцатого, я всё-таки принял решение выпустить… Она знает о чем ты. Она ни раз подкрадывалась к студии и слушала, как ты поешь демки, как рождаются эти песни. Тина знает этот альбом наизусть и панически боится когда-нибудь использовать из него хоть строчку. Уверена, что не имеет на это право. Хотя ты написал его только для неё. — Ты всё-таки решился открыть себя таким? таким чертовски влюблённым в неё Не договариваете оба. Бередите сердца друг друга молчаливой тревогой. Ощущаешь, как на её лице появляется тревожная улыбка. Тина набирает в лёгкие воздух: — Это значит, что… — Нет, это ничего не значит. Просто хочу салют, — отрезаешь и бросаешь трубку. Не думал, что когда-то нажмёшь на кнопку сброса первым. Наверное, этот разговор изначально был глупой затеей, но, отмотав время назад, ты бы все равно поднял трубку и послушал её искренний рассказ про полет, воздушные шары и салют… Потому что знаешь, какое желание она загадывала каждый раз… Потому что знаешь, что когда-нибудь у вас обязательно будет такая любовь, как в песне. Время не имеет значения, когда речь идёт о настоящем чувстве. об этом и будет первая песня, которой ты осмелишься поделиться с миром