***
После вышеупомянутого «Что за херня, Томми», Харриет неожиданно легко влилась как в убийства, так и в отношения. В общем, удачный и невероятно красивый центральный элемент. Следовательно, всего через несколько минут после того, как они задушили их последнюю жертву, Томми лишь моргнула, когда Харриет упала на одно колено и вытащила из кармана коробку для колец. — Томми Риддл, — сказала она с дерьмовой ухмылкой. — Ты женишься на мне? — Конечно, — усмехнулась она, когда надела кольцо на руку и наклонилась, чтобы поцеловать Харриет. — За кого ты меня принимаешь? Свадьбу решили сыграть осенью, когда листья начнут умирать. Идеально. Они убили мужчину вместо того, чтобы устроить прием. В общем, удачный центральный элемент.I
19 ноября 2021 г. в 18:29
Если бы слова, которые мужчины говорили ей, были написаны на коже Томми, слово «красивая» было бы написано тысячей разных чернил, тысячей разных шрифтов, лежащих поверх друг друга и навсегда окрашивающих её кожу.
Но это не так, однако Томми Риддл по-прежнему была красивой женщиной, по крайней мере, так ей говорили.
Мужчины утомляли её. Красивая, красивая, красивая. Это всё, что они когда-либо говорили, конечно, если только она не позволит им увидеть тьму, что таится под её кожей, гноясь и сгнивая, иногда выходя наружу.
Затем они бы кричали и убегали, блеск безумия в её глазах был для них слишком сильным.
Томми не склонна показывать им это, если только она не хочет, чтобы они умерли. Она просто давала им увидеть свои огромные карие глаза и то, как ее скулы выделяются на её лице, и они хвалили ее за красоту, а она проплывала мимо них, убивая их с высоты своего трона.
Если бы Томми считала другие слова, которыми они назвали ее, то слова «бледная» и «худощавая» были бы на первом месте в списке.
Ей говорили, что у неё пальцы пианистки. Она была бы великолепна, если бы ушла из политики и занялась музыкой.
Это была правда, ее пальцы были длинными и тонкими, а запястья крошечными. Да, её пальцы были идеальными, и она завернула их в бархатные перчатки и прижала к его шее, пока он не застыл с раздавленным горлом, истекающий кровью.
Томми тоже считала его красивым. И она даже не знала его имени.
Он был первым из многих. Томми знала имена некоторых из них, другие же были безымянными лицами, которым она позволила исчезнуть, некоторых она узнавала из газет.
Дамблдор, Малфой, Локхарт — именно так она познакомилась с ними.
Мелкие знаменитости где-то в стороне, о которых Томми не заботилась, теперь лежали мертвые.
Томми недавно увидела так много красоты, что решила, что ее выставка нуждается в центральном элементе.
Она осматривала широкие коридоры своего офиса, её новый комплект шелковых перчаток танцевал по мраморным перилам, ища кого-то, кто выглядел бы так красиво, когда будет мёртвым.
Наконец, она нашла его. Гарри Поттер, с прекрасными зелёными глазами и самым мягким голосом, когда он называл её красивой, почти с трепетом, с каким-то благоговением.
Он был идеален.
Он жил в маленьком городке, недалеко от её собственного дома, который назывался Годриковой впадиной. Он принадлежал его родителям, а теперь и ему — какой скучный образ жизни. Томми давно поняла, что нужно бороться за жизнь, которую она хочет, иначе она ничего не получила бы.
Задняя дверь была не заперта по какой-то богом забытой причине. Какой жизнью жил Гарри?
Дом был маленьким, с книжными полками и растениями почти у каждой стены. Полки были усыпаны мелкими безделушками, изображениями женщины — может быть, его сестры? Когда она предварительно искала информацию о нём, ничего подобного ею не было обнаружено, но ей ли не знать, что есть способы что-либо спрятать — и он был украшен так, что Томми могла восхищаться, даже если она никогда бы не жила в подобном месте.
Спальня была выкрашена в белый цвет, с единственной фотографией группы друзей, в которой загадочно отсутствовал сам Гарри, а в центре была кровать, большая и шикарная.
Гарри растянулся посреди кровати, небрежно раскинув руки в стороны, с закрытыми глазами и открытой шеей, уязвимой, будто ожидающей, чтобы её руки сомкнутся вокруг неё.
Она наклонилась над кроватью, плотно обхватив руками горло Гарри, а потом сжала их, смеясь в восторге, когда его глаза распахнулись, и он начал паниковать, отчаянно хватая ртом воздух, и оу…
— Ты не мужчина, — прошептала она, отпуская ее в шоке.
— Что? — сказала Гарри. — Чёрт.
Томми, замерев, сидела у изголовья кровати Гарри, и ветер кружил в её голове, пока она соединяла все детали. Сестры не было, никогда не было.
Она была дурой, когда проигнорировала знаки.
— Ну, не могла бы ты представиться? — спросила Томми. Она не могла называть её Гарри и снова выставить себя полной дурой. Ей было достаточно стыдно и за один промах.
— Я бы больше хотела знать, почему ты в моем доме, — ответила она. — Но меня зовут Харриет. Харриет Поттер.
— Харриет, — пробормотала Томми, обращаясь с её именем с тем же почтением, с которым Харриет смотрела на нее раньше. — Харриет Поттер. Какое невероятное имя невероятной женщины.
Харриет покраснела, румянец пробежал по ее щекам, будто Томми не пыталась только что задушить ее.
— Я, ммм, — начала она, прочищая горло. — Не возражаешь, если я принесу стакан воды? По какой-то причине мой голос охрип.
— Я пойду с тобой, — сказала Томми, ступив на пол с элегантностью, которая скрывала её смущение, и протянула руку.
— Раньше ты носила шёлк, — добавила Харриет, взяв её ладонь.
Ах, перчатки.
— Я надеваю бархатные на убийства, — Томми улыбнулась ей, несмотря на то, что она стремилась показаться безразличной. Она не могла показать, что нервничает. Не сейчас.
— Оу.
Их руки все ещё были сцеплены, и никто из них не хотел отпускать ладонь другой первой, даже когда Харриет зашла на кухню.
— Итак, могу я поинтересоваться, почему ты пыталась меня убить?
— Я убиваю мужчин, которые называют меня красивой, — сказала Томми. — Я допустила ошибку, — ей было больно признавать это, но, боги, она будет всегда в центре внимания, живой или мертвой.
— Мне нравится идти против системы, — Харриет решительно и вызывающе вскинула подбородок, заняв оборонительную позицию. Любопытно.
— О, моя дорогая Харриет, мне тоже.
Харриет пила воду, решительно не глядя Томми в глаза. Они стояли молча, Харриет то и дело касалась своего горла, пока Томми наконец не заговорила.
— Почему ты оставляешь заднюю дверь приоткрытой? Это большой риск.
— Ну, кот Гермионы иногда приходит, и я держу дверь открытой, чтобы впустить его, — Харриет покраснела. Она так легко и мило краснела. Томми хотела бы видеть это как можно чаще.
— Тебе стоит вложить деньги в кошачью откидную створку, — легкомысленно сказала Томми. — Я так и вошла.
Харриет нахмурилась, снова рассеянно массируя своё горло. Она продолжала это делать.
— Нужно осмотреть твоё горло, — добавила она. — Ты не можешь помочь мне убивать мужчин с травмами.
— Что? — пробормотала Харриет.
— Ты имеешь в виду, что не хочешь? — Томми овладела невинным выражением лица ещё в три года. Теперь же у Харриет не было ни шанса ей отказать.
— Я этого не говорила!
— Прекрасно! — новый план Томми вступил в силу. — Тогда пошли, нам нужно посетить больницу, и мне всё ещё нужно, чтобы кто-то умер сегодня вечером. У меня есть расписание, в конце концов.
— Как ты собираешься объяснять… — Харриет указала на свое горло. — Вот это?
— О, мы скажем, что это случайная травма во время секса, — Томми была настоящей мастерицей импровизации.
— Что?
— Не веди себя так, будто тебе это не интересно. Я знаю, ты бы стонала, если бы могла дышать.
— Томми!
— Что? — она улыбнулась Харриет, озорство блеснуло в её глазах.
— Мы даже не вместе, и ты… ты хочешь сказать им, что мы… — Харриет неопределенно махнула рукой.
— Занимаемся сексом?
— Да, — вздохнула она.
Томми наклонилась и прижалась губами к губам Харриет.
— Исправлено. Теперь мы вместе.