marbles

      После нескольких долгих минут молчания Сакура наконец заговаривает: — Странно.       Хина тяжело сглатывает, поворачивая кулак, чтобы показать свою руку, когда Сакура сжимает её в кулак. — Нет, подожди.       Проходит мгновение. — Ты... должна отпустить мою руку, Сакура. — ... Да. Извини, — говорит Сакура, но даже тогда ей все равно требуется несколько секунд, чтобы по-настоящему отпустить. Её сердцебиение отдается в ушах.       Хина разжимает дрожащую руку. В центре её ладони два мраморных шарика.       В руке Сакуры крепко зажаты два её собственных шарика.       Всё, кажется, замирает, когда Хина дрожащим голосом одаривает Сакуру нежной улыбкой. — Это... Похоже, ты победила, Сакура-тян.       Сакура смотрит на два шарика в руке Хины. В одном из них есть несовершенство, она на секунду задумывается, а затем понимает, что его просто сильно поцарапало обручальное кольцо Хины — Лучшие два из трех. — Всё хорошо, — говорит Хина, накрывая ладонью сжатый кулак. Ей едва удается разжать этот кулак, кладя два последних шарика на ладонь. — Ты победила. — Это глупая удача, — отвечает Сакура. — Мы должны сыграть в нее еще раз. Всё, что мы делали в первом раунде, — это гадали. Может быть, мы могли бы... — Боже, я не думаю, что когда-либо слышала, чтобы ты так много говорила, — прерывает её Хина с печальным смехом. — Я тебе нравлюсь или что-то в этом роде? — Мы все еще можем это исправить.       Сакура игнорирует её, собирая все двадцать шариков, которые у неё есть, и начиная разделять их на две группы по десять. — Или, может быть, мы придумаем другую игру, основанную на мастерстве, а не на удаче. Мы всё еще можем это исправить. — Не говори глупостей, — говорит Хина. — Сакура, тут нечего исправлять. Это должна быть ты или я. — Тогда это должна быть я. — Сакура отвечает, не сбиваясь с ритма. — Это не выдержит. Мы будем играть, пока ты не выиграешь.       Хина одаривает её грустной улыбкой. — Осталось всего три минуты, дорогая.       Это, кажется, доходит до неё. Сакура отводит взгляд от шариков, которые она сортирует, и смотрит на таймер, который показывает 3:06, 3:05, 3:04, в ярко-красном. Она смотрит на свою жену, чья улыбка всё такая же чудесная и тёплая, как в тот день, когда они встретились, даже когда слезы бесстыдно текут по её лицу, даже когда она смотрит в забытье цвета глаз Сакуры. — По крайней мере, сегодня прекрасный день, — говорит Хина, вставая с их общей скамейки. Она протягивает Сакуре руку. — Не так ли?       Хина такая хорошенькая, стоит против солнца, жакет повязан вокруг талии, волосы собраны сзади в беспорядочный хвост. Она всегда была хорошенькой, и ей никогда не приходилось стараться. Не для Сакуры. Реальность их положения вонзается в них, как лезвие в плоть. — Сядь, — говорит Сакура, делая усилие, чтобы ее голос звучал ровно. — Еще одна игра. — Дорогая, — отвечает Хина, в её голосе звучит окончательность. — У нас нет времени". — У нас осталось три минуты, чтобы сыграть, этого времени более чем достаточно, чтобы мы выиграли. — Сакура... — Это не обязательно должно быть две победы из трех. Если ты выиграешь следующей, это может быть концом. Просто... —Эй, эй, притормози. — Хина, пожалуйста, — Сакура протягивает руку, сжимая протянутую Асахиной руку обеими руками. Хина слегка подпрыгивает, делая шаг назад, чтобы освободить место для Сакуры. Она не встает, она падает прямо на колени перед Хиной, умоляя без стыда. — Пожалуйста, поиграй со мной еще раз, только еще раз, пожалуйста, не отказывайся от меня. Это... это не может так закончиться, я не готова. Пожалуйста.       Потрясенная, Хина обнаруживает, что не может подобрать слов, глядя на свою жену сверху вниз. Очень редко она видела, как Сакура плачет, но сейчас в уголках её глаз появляются слезы, и её руки, массивные и сильные, дрожат, когда они сжимают одну из собственных Асахины. Все, чего хочет Хина, — это сделать все, что сделает её жену счастливой и сохранить её в безопасности. Они оба знают, что у неё не может быть и того, и другого.       И вот, Хина стоит на своём, встречая мольбу Сакуры лишь печальным взглядом и нетвердым, но твердым покачиванием головы.       Вся безупречная эмоциональная регуляция Сакуры сразу выходит из строя. Она открывает рот, чтобы заговорить, но слишком много слов ждут, чтобы быть произнесенными, поэтому все, что она собиралась сказать, выходит сдавленным и неразборчивым. Она отпускает руку Хины, её собственные руки оказываются вцепившимися в рукава куртки, которую Хина повязала вокруг талии. Она прислоняет голову к животу Хины, весь её мир рушится под ней, когда таймер тянется, а любовь всей её жизни стоит лицом к лицу со смертью.       Хина нежно кладет руку на затылок Сакуры. — Все в порядке, — говорит она, и по её голосу видно, что она говорит сквозь слезы. — Сакура, просто... Просто держи глаза закрытыми, хорошо?       Сакура обрабатывает запрос Хины только через несколько секунд после того, как она его сделала. Затем она слышит хлопок в нескольких футах позади себя. Асахина падает, как тряпичная кукла, на землю перед ней.       Она оглядывается. Там стоит охранник с ещё теплым пистолетом в руке. Она смотрит вперед. Хина неподвижно лежит на земле.       Все, что она слышит, — это колокольчики.