Alien lover

В коридоре было жарко. И Чонгук все никак не мог понять: виновата теплая весенняя погода, или то, что он нервничал, как перед первым свиданием. Где-то над головой висели часы, вымораживавшие парня своим тиканьем уже пятнадцать минут. Если это дополнительная пытка, то Чонгук мог отдать дань уважения учительнице, которая вызвала его опекуна в школу, потому что парня, на самом деле, совершенно не трогало то, что она там собирается Намджуну сообщить. А вот эти гребанные часы прямо сейчас мешали ему жить. И даже отвлечь себя никак не получалось: мужчина, как только получил звонок из школы, отнял у Чонгука телефон «до выяснения обстоятельств». Чонгук был уверен: выяснит — вернет, но сейчас ему по-прежнему было абсолютно нечем заняться. Тот, кто сказал, что время — вода, был полным идиотом. Время, скорее, масло: обычно плотное и твердое, особенно если только что из холодильника, оно становилось жидким, если не уследить и дать ему растаять. И именно сейчас чонгуково время ощущалось как масло, не из холодильника даже, а из морозилки. Даже в этом тиканье часов будто ритм сбился, и вместо обычной секунды от щелчка до щелчка проходило три, а то и пять. Намджуну все это — и течение времени, и жара — были до лампочки. Мужчина копался в телефоне и решал какие-то рабочие вопросы. Вот уж у кого у кого, а у опекуна-то точно масло растаявшее всегда, ни одной свободной секунды. Чонгук ужасно радовался, что Намджун не мог отправить в школу мужа, хотя и хотел, потому что не считал «какую-то ерунду», как выразился Чонгук, достойной причиной отрываться от работы. По легенде, партнера у Намджуна не было. Потому что официальный брак заключить со своим мужем опекун возможности не имел, а «бороду» заводить не хотелось. И сейчас Чонгук был искренне благодарен, что так сложились обстоятельства, ведь Сокджин бы за такие проделки с сына семь шкур спустил, а Намджуну хоть бы хны — он в школе такой же был, как Тэхен. Чонгук был уверен: Намджун все простит, посмеется, и даже от Сокджина спрятаться поможет. — Здравствуйте, господин Ким, Чонгук, — раздался над головой голос учительницы. «Не прошло и года», подумал парень. — Спасибо, что подождали. Заходите, — она открыла дверь в кабинет. Чонгук сразу направился к первой парте в ряду у окна, напротив учительского стола. Бросил школьную сумку под парту, уселся на стул, откинулся назад и закинул ногу на ногу. Намджун, увидев это, осуждающе покачал головой, и сесть пришлось, как подобает прилежному ученику. Так, как Чонгук сидел, пока не познакомился с Ким Тэхеном. Опекун кивнул, сел за первую парту среднего ряда и вопросительно уставился на учительницу, которая будто специально тянула время. — Чонгук уже рассказал вам, почему я решила вас вызвать, господин Ким? — Нет, — коротко ответил Намджун. — Очень жаль, потому что причина довольно серьезная. Если честно, меня уже давно беспокоит поведение вашего пасынка. — Зовите его моим сыном, пожалуйста, — перебил мужчина. Чонгук смущенно улыбнулся, попытавшись скрыть это ладонью — сделал вид, что зевает. — Как скажете, — учительница едва заметно поморщилась; она вообще Чонгука недолюбливала, потому что знала, что парень живет с постоянно работающим опекуном, который забрал его из детского дома. Ну что из такого, безнадзорного и заранее испорченного, может вырасти? — С недавних пор от учителей на него поступают жалобы. Домашние задания выполняет через раз… — «Попробуйте делать все, когда времени едва хватает на то, чтобы поспать», подумал Чонгук, которого Тэхен, если уж вытаскивал из дома, вряд ли возвращал семье раньше десяти вечера. —…дополнительные занятия пропускает, — «Ага, необязательные. Я был почти единственным, кто на них ходил, можно простить мне то, что я задолбался?». — Недавно попытался стащить цветок из кабинета биологии, объяснив это тем, что его надоумил некий «друг-инопланетянин». А вот это была сущая правда. Ким Тэхен явно был не с этой планеты. Таких людей, как он, просто не бывает. Только этому придурку могло прийти в голову, что познакомить цветы из разных школ — отличная идея. А Чонгук ни одной из его идей не мог сопротивляться. Как можно отстаивать свою точку зрения, раз за разом говоря, что план — дерьмо, и в нем нет никакого смысла, когда у Тэхена так горят глаза? Когда он с такой мольбой говорит: «Ну Чонгук-а, мы вернем их обратно на следующий же день. Тебе их не жалко? Неужели не хочется вывести их из душного помещения в парк, где так тепло, пахнет подступающим летом, где вокруг дикие цветы, трава, деревья, и отовсюду чувствуется жизнь?». Как только Чонгук сдается, Тэхен тут же меняется обратно: выключает всю лирику, вновь становится совершенно невыносимым, напрочь игнорирующим просьбы не сидеть на заборе, не орать песни на всю улицу, пугая прохожих, и отстать уже, наконец, от губ Чонгука, потому что такими темпами скоро отвалятся. Учительница, тем временем, показывала Намджуну табели успеваемости, давая ему возможность сравнить старые и новые оценки. Отчим согласился с тем, что Чонгук начал учиться хуже, но сказал, что не понимает, почему это проблема: средний балл у парня все еще оставался высоким. Что бы она ни показывала Намджуну, что бы ни говорила, он сына оправдывал и отвечал, что это нормально: Чонгук, в конце концов, всю жизнь только и делал, что учился, должно же было до него хоть однажды дойти, что его жизнь не должна состоять только из уроков и дополнительных занятий, а еще кружков и спортивных секций? Чонгук же задумчиво пялился в окно, размышляя о том, что Тэхен, наверное, потерял его уже за то время, что ему не отдают телефон. А может, его тоже наказали. И за украденный фикус, и за все остальное. — Но самое страшное не это… — учительница уже злилась на то, что мужчина никак не поддавался и продолжал защищать Чонгука, и решилась, наконец, достать козырь из рукава. — Позавчера его застали в туалете во время урока, довольно откровенно целующимся с другим школьником, — она выделила голосом последнее слово, чтобы до мужчины точно дошел весь ужас ситуации. Чонгук на это только усмехнулся. — Школьником? — Намджун попытался изобразить удивление. — Да. Это даже не девочка была, понимаете? — с торжествующим видом спросила она. — Правда, мы не знаем, кто это был, потому что парень… сбежал через окно. А Чонгук ни в какую не хочет его сдавать. — Ну и выражения у вас, — вздохнул мужчина. — «Сдавать». Такое ожидаешь услышать от надзирателя, а не от учителя. — Смысл вы поняли, — гневно ответила она. Чонгук увидел, что на красном, как и все остальное лицо, виске вспухла венка. «Как бы удар ее не хватил… Мне, конечно, все спасибо скажут, но как-то даже неловко». — В общем, даже если бы это была девушка, это все равно абсолютно неприемлемо. Даже просто целоваться в стенах школы — уже нарушение, хотя и простительное в таком возрасте, но то, что они делали… Извините, но я даже описать этого не могу, мне попросту стыдно говорить о таких вещах. Чонгук внутренне ликовал. Он даже представить не мог, что воспоминания об увиденном заставят учительницу сделаться пунцовой. Кажется, ее все это действительно очень смущало и злило. Не то, чтобы Чонгук все это задумал только ради того, чтобы вывести эту старую дуру из себя — по правде сказать, он вообще ничего не задумывал — но ее лицо только усиливало радость от воспоминаний. — Хорошо, я поговорю с Чонгуком на эту тему, — кивнул Намджун, остававшийся беспристрастным. — И подробности тоже у него выспрошу. Обещаю, такого больше не повторится. Мы можем идти? — Да. Спасибо, что пришли, — по ее лицу было видно, что она совершенно не верит в то, что такого засранца, как Чонгук, вообще можно исправить. Непонятно было только, с чего вдруг парень сделался неисправимым засранцем. Намджун и Чонгук синхронно встали, вежливо попрощались с учительницей и вышли за дверь, оставляя ее полыхать в одиночестве. Мужчина оглядел сына насмешливым взглядом и спросил: — Школьник, а? Тэхен-то в курсе? — Па, — возмущенно отозвался Чонгук. — Это он и был! — А как он оказался в твоей школе? — Это длинная история, — Чонгук пожал плечами. — Но, думаю, я успею ее рассказать, пока мы едем домой. Намджун приобнял парня за плечо и потянул в сторону выхода из школы.

***

Для Чонгука тоже оставалось загадкой, как Тэхен проник на территорию школы. Она была окружена забором, на воротах стояла охрана, которая проверяла у входящих пропуска. У Тэхена, естественно, пропуска не было, потому что учился он в спортивной школе, в нескольких улицах от чонгуковой, с научным уклоном. Парни не виделись несколько дней, потому что Тэхен катался на соревнования по танцам: в городе их школьная команда стала лучшей, и они уехали в Сеул, чтобы посоревноваться с победителями из других городов. Все то время, что Тэхен находился в столице, он не забывал писать своему парню чуть ли не каждые полчаса, и иногда Чонгук читал в сообщениях такие вещи, что бросало то в жар, то в холод. Хорошо, что в Тэхене была хоть капля милосердия, и самые ужасные сообщения приходили, когда Чонгук был уже дома. Читая их, он неосознанно зажмуривался, и благодарил всех богов за то, что ему не нужно прятать от одноклассников стояк. «Ты меня доведешь, Ким Тэхен», не выдержав, однажды ответил парень. Ответ пришел незамедлительно: «Конечно, доведу. До оргазма. Как только приеду. Кстати, я тут видео одно посмотрел… В общем, поешь апельсинов. Или сока ананасового попей, не знаю. Буду осваивать новые фокусы». Спустя пару минут, после того, как в чонгуковой голове прокрутились несколько совершенно похабных картинок, он откинул голову назад, чувствуя, как полыхают его щеки, и потянулся ладонью к завязкам на домашних штанах. Он мысленно проклинал Тэхена, потому что только что сел за задания, но из-за сообщений сделалось совершенно не до них. Парень забрался рукой под резинку брюк, потер почти вставший член через ткань трусов и прерывисто вздохнул. «Этот кретин сведет меня с ума. И если так все будет продолжаться, то довольно скоро». Чонгук попытался бороться с искушением открыть фотографии из душа, которые Тэхен прислал днем ранее, но искушение победило. Парень взял телефон в руки, и увидел новое сообщение: «Руки на стол, Чон Чонгук. Хорошие мальчики должны делать уроки, а не дрочить на плохих мальчиков». «Да пошел ты!», прошипел Чонгук и отбросил телефон в сторону, так и не ответив. Пришлось заниматься уроками. Чонгук весь тот день ходил на нервах: знал, что сразу же после занятий Тэхен украдет его из дома и не оставит в покое до самой ночи. Парень даже домашку пытался на переменах выполнить, потому что никаких надежд на то, что он успеет сделать дома хоть что-то, не было. Но уроки — не самое главное, что его волновало. После всех этих сообщений Тэхена хотелось зверски. И увидеть, и обнять, и поцеловать, и еще несколько разных «и», при одной мысли о которых у Чонгука краснели щеки. А Тэхен… Тэхен, зараза, даже на сообщения не отвечал, чем доводил парня еще больше. Чонгук едва дожил до последнего урока. Это было занятие у старой дуры, которую Чонгук терпеть не мог, а потому отпросился в туалет почти сразу после звонка. Парень практически слышал, как скрипят у нее от злости зубы, но они оба знали, что не хотят, чтобы Чонгук находился в этом кабинете. А потому его отпустили. В туалете Чонгук умылся, а затем прошел вглубь помещения, мимо одинаковых белых кабинок, к подоконнику, на который намеревался сесть. Однако он едва не сел на пол, когда увидел за окном Тэхена. Тот растянул губы в своей невероятно красивой квадратной улыбке и помахал рукой, второй зарываясь в отросшие пепельные волосы. Чонгук, ошарашенный, приподнял руку и едва заметно пошевелил пальцами — помахал в ответ, получается. Вдруг до него дошло, кого он видит перед собой. Парень от удивления широко распахнул глаза. Сердце начало колотиться как бешеное — к этому Чонгук уже давно привык. С этим парнем всегда так: стоит его увидеть, и весь организм начинает потихоньку сходить с ума. И в жар бросает, и колени подкашиваются иногда — хорошо хоть слюни не текут, хотя Чонгук, кажется, и к этому был однажды очень близок. Тэхен показал пальцем на широкую форточку, открывай, мол. Чонгук недоверчиво покачал головой. Он знал, что Тэхен сильный и гибкий благодаря тому, как много времени и сил он тратит на тренировки, но не мог поверить, что он действительно собирается пролезть в окно — не потому, что окно слишком маленькое, а потому, что оно слишком высоко. Тэхен закатил глаза и скрестил руки на груди. — Как хочешь, — сказал Чонгук вслух и, повернув ручку, потянул створку на себя. — Ну наконец-то, — едва слышно донеслось с той стороны — и даже этого Чонгуку хватило, чтобы вздрогнуть. Он невыносимо скучал по этому баритону. — Отойди чуть-чуть. Тэхен взял небольшой разбег, и одним незаметным движением проскользнул в окно ногами вперед — Чонгук даже не заметил, как он подтянулся на раме. — А ты говорил, — насмешливо улыбнулся Тэхен. — Можно подумать, ты меня плохо знаешь. — По всей видимости, действительно плохо, — парень ответил улыбкой, но смущенной. — Я соскучился, — с обезоруживающе честным лицом сказал Тэхен и приблизился. — Безумно. Он притянул несопротивляющегося Чонгука к себе за талию и мягко, почти невесомо поцеловал. Чонгук, чувствуя, как, просыпаясь, потихоньку расправляют крылья бабочки в животе, выдохнул, понимая, что это только начало. Во-первых, Тэхен никогда на нежных поцелуях не останавливался — вытаскивал всю душу, до последней капли, терзая губы, как в последний раз, пока Чонгук задыхаться не начнет. Во-вторых, вряд ли он пришел сюда ради одного практически детского поцелуя. Он, конечно, романтик, но не настолько. — А ты чего пришел-то? — спросил Чонгук, беря парня за руки, породному теплые, немного шершавые из-за силовых тренировок и устойчивого нежелания мазаться кремом хотя бы раз в неделю. — Здравствуй, Чонгук. Меня зовут Тэхен, и я уже почти год твой бойфренд, если ты вдруг не заметил. Мы около недели не виделись, я сос-ку-чил-ся, — нарочито обиженно проговорил он. — Почему ты не дождался, пока уроки закончатся? Я понял, что ты соскучился, еще с первого раза, не надо так на меня смотреть. Как ты вообще пробрался-то сюда? — Через окно, — парень пожал плечами. — Что за дурацкие вопросы, Гук-а? С ума, что ли, сошел, от тоски по мне? — промурлыкал он и потерся носом о чужую шею, наверняка почувствовав, как дернулся кадык. — Тэхен, тебе нельзя тут быть, это же… — торопливо начал Чонгук, но не договорил: его резким движением развернули и прижали спиной к подоконнику. — Никакого авантюризма. Ты такой зануда иногда, зай, — Тэхен усмехнулся и вновь поцеловал, на этот раз — гораздо более требовательно. Скользнул языком между сомкнутых губ, прошелся по зубам. Чонгук мягко отстранил его, прекрасно понимая: если сейчас не остановить, потом и подавно не получится, но его вновь притянули ближе, крепко обнимая. — Тэхен, у меня урок идет, — выдохнул Чонгук, опалив чужое ухо дыханием. — Я не могу тут долго находиться. — Он же у старой дуры, — Тэхен сжал ладонями узкую талию, поцеловал в мочку уха, провел носом до шеи и оставил на ней еще несколько обжигающих поцелуев, изредка прерываясь, чтобы отрывисто шептать: — Куда тебе торопиться? Побудь со мной. Мы так давно не виделись. — Пожалуйста, прекрати, — взмолился парень. Губы на шее сводили его с ума. Что-то внутри болезненно ныло, и чем дольше Тэхен задерживался на коже, тем сильнее были вспышки, прокатывающиеся от низа живота куда-то под ребра. Почему этот парень, с которым Чонгук, кажется, готов быть всю оставшуюся жизнь, встретился ему на пути прямо сейчас, когда чертов пубертат иногда даже думать спокойно мешает? — Мне нельзя пропускать занятия, я же… — Хороший мальчик? — спросил Тэхен с едкой усмешкой, посмотрев прямо в глаза, заставив Чонгука вздрогнуть. Он тяжело сглотнул. — Уже нет. Привыкай. Тэхен провел ладонью от низа живота до воротника форменной рубашки, цепляясь пальцами за пуговицы. Скользнул под ворот, медленно расстегнул несколько верхних, вновь притянул Чонгука, который от волнения даже сопротивляться забыл, ближе, и впился поцелуем в ключицу, оставляя на ней засос. Чонгук резко дернулся, будто очнувшись, и попытался оттащить Тэхена от себя, зарывшись рукой в волосы на затылке, но получил ощутимый удар по запястью. Тэхен поймал его руки и сомкнул за спиной, обхватив оба запястья железной хваткой длинных пальцев. Чонгук болезненно поморщился. — Прекращай. Я знаю, что тебе это нравится — вряд ли то, что я ощущаю ногой, телефон в твоем кармане. А еще знаю, что ты не хочешь возвращаться на урок, так позволь себе расслабиться, мать твою, — прорычал Тэхен и укусил парня за подбородок — не сильно, но ощутимо. — Тэхен, она меня и так ненавидит, — Чонгук, которому все это действительно нравилось до одури, не бросал вялых попыток освободиться. — Представь себе, что будет, если она решит… — Все, заебал, — резко выдохнул Тэхен. — Если ты трындишь, потому что рот занять нечем, я знаю, как тебе помочь. Он попытался поцеловать Чонгука, но тот увернулся, за что получил увесистый шлепок по заднице, и едва не захныкал: это необходимо было прекращать, но чем дольше Тэхен так себя вел, тем меньше сил и желания оставалось на то, чтобы сопротивляться. Парень схватил его за нижнюю челюсть, больно впившись пальцами. — Чонгук, не зли меня, пожалуйста. Я сбежал с уроков не для того, чтобы терпеть твои выходки. — Я всего лишь прошу тебя подождать хотя бы до конца урока, а потом делай со мной, что хочешь, — он судорожно вздохнул, почувствовав, что хватка на запястьях ослабла, а затем — как поднимаются от локтей до плеч обе ладони Тэхена. Он с ликованием и разочарованием отметил, что его, кажется, решили отпустить. — О, поверь мне, я сделаю. Но начну все равно сейчас, иначе на кой я вообще на закрытую территорию пролез? — Я тебя уже… — «давно об этом спросил» утонуло в глубоком поцелуе, который окончательно смел все границы, расставленные у Чонгука в голове. «Будь, что будет», решил он, и, наконец, поддался, дав Тэхену полностью завладеть его губами и языком, с рвением отвечая на каждое движение, чувствуя, как парень в поцелуй улыбается. Его подхватили под бедра и посадили на подоконник, едва заметно проскрипевший. Тэхен оперся ладонями на белый пластик по бокам от широко раздвинутых ног, на случай, если придется пресекать попытку к бегству, видимо. Но Чонгук сдался, и бежать уже не думал. Он вообще ни о чем думать не мог, кроме того, что целуется Тэхен замечательно, а губы у него очень мягкие и безумно вкусные. Он положил ладони на шею Тэхена, ощущая, как дико бьется венка под кожей, с шумом втянул носом воздух, а затем — нижнюю губу парня своими. Получил усмешку и укус в наказание, и вновь позволил ему вести. Чонгук едва не застонал, когда одна из ладоней Тэхена, крепко прижатая к ткани брюк, поднялась от колена к бедру, но не смог сдержать тихий скулеж, который уже давно просился наружу, когда ладонь едва ощутимо сжала стянутый одеждой твердый член. — Это уже… лишнее, — задыхаясь, проговорил Чонгук. Ладонь проскользила по всей длине несколько раз, и парень, закусив губу, крепко зажмурился. Все это просто невыносимо. Тэхен невыносимый. Терпеть невыносимо. Поддаваться невыносимо. — Да неужели? — голос глубокий, низкий, хриплый, вспарывающий грудь, выворачивающий наизнанку. Снова поцелуй в шею, глубокий, наверняка след останется. — Ты такой горячий… Черт, если бы я захватил с собой смазку, клянусь, мы потрахались бы прямо тут, и мне было бы все равно на твою старую дуру, — Чонгук протестующе замычал, потому что все слова в голове почему-то закончились, как раз в тот момент, когда Тэхен расстегнул пуговицу на его брюках. Медленно потянув вниз застежку на молнии, поцеловал за ухом. И резко застыл, услышав цокот каблуков в коридоре. — Чон Чонгук, что можно так долго делать в туалете? — раздался за дверью знакомый визгливый голос. — Это че? — тихо спросил Тэхен в самое ухо, все еще не шевелясь. — Старая дура, — ответил Чонгук на той же громкости и почему-то рассмеялся. — А она уйдет, если мы сделаем вид, что мы не тут? — Нет, — Чонгук откинулся назад, приложившись затылком об окно, отозвавшееся гулким звуком удара. Боли не почувствовал, но наверняка почувствует позже. — Я слышу, что ты там! Выходи, иначе я войду сама! — Пидора ответ, — буркнул Тэхен и застегнул брюки обратно. Оба понимали, что ему пора было сматываться. Но Чонгук, распаленный, злящийся и на Тэхена, и на учительницу, не захотел его так отпускать. «Огребать — так обоим, — мстительно подумал он. — Приключений ему захотелось, посмотрите на него». Он притянул Тэхена к себе и вновь впился в его губы поцелуем, на который парень просто не мог не ответить. Он вышел торопливым, смазанным, но, кажется, еще более обжигающим из-за того, что их вот-вот должны были обнаружить. Опасность подергивала за натянутые нервы, заставляя обоих вкладывать в этот поцелуй слишком много бурлящего внутри жара. Слишком мокро, болезненно-чувствительно. — Это… что такое?! — вопль, раздавшийся сразу после хлопка закрывшейся за старой дурой двери и нескольких торопливых шагов каблуками по кафельному полу. — Это… вы… да что! — каждый раз вздох, все более глубокий, все более истеричный. Тэхен оторвался от губ Чонгука, которые сразу же расползлись в наглой довольной ухмылке. — Доказывай мне потом, что все еще «хороший мальчик», — бросил Тэхен, легким движением взобрался с ногами на подоконник и ушел тем же путем, каким появился в туалете. Опешившая старая дура только после этого пришла в себя, подлетела к окну и начала орать: — А ну вернись! Как ты смеешь так улыбаться?! Что за неприличные жесты?! Я передам все твоим родителям, попадись мне только! Чонгук тем временем сглотнул накопившуюся слюну, утер от нее губы, и вновь откинул затылок, только осторожнее — на этот раз не ударился, и, все так же довольно улыбаясь, глубоко дышал. «Как же клево я, наверное, со стороны выгляжу, растрепанный, с расстегнутой рубашкой, с засосами и стояком… Вряд ли она это быстро забудет», подумал парень и прикрыл глаза.

***

— Вот так как-то, — растерянно проронил Чонгук, когда закончил свой рассказ — естественно, без подробностей. Услышал, как Намджун усмехнулся. — Потом она на меня долго орала, чуть ли не за ухо привела обратно в класс… Но мне все равно было почему-то. — А откуда он расположение туалетов в вашей школе знает? — У нас как-то один из этапов соревнований по баскетболу проходил. Он с командой своей школы увязался, в качестве болельщика. И мы там были, — парень вздохнул, а затем торопливо добавил, вызвав у Намджуна усмешку: — В тот раз ничем таким не занимались! — Чонгук, ты же понимаешь, — мужчина вздохнул, — что я хоть и не имею ничего против ваших отношений, не могу воспринять это спокойно? — Пап, ты же знаешь, что я не виноват! Почти, — Чонгук вскинул брови и поджал губы. Виноват, и еще как. Но гораздо меньше, чем этот «авантюрист». — Знаю. Поэтому прощу на первый раз, — парень облегченно вздохнул. Методы воспитания у его приемных родителей были, конечно, не слишком жестокие, но подозрения, что на этот раз он все-таки огребет, долго его не отпускали. — Но если я еще раз о чем-то таком услышу — запру дома, и никаких Тэхенов, ясно? — строго сказал Намджун, и Чонгук от этой строгости боязливо поежился. Но мужчина добавил с иронией: — Прячьтесь лучше в следующий раз. Он достал из кармана брюк телефон и передал сыну, который едва заметно хихикал. Если бы Намджун в школьные и студенческие годы не вытворял ради Сокджина вещей похлеще, ему бы это с рук не спустили. Чонгук зашел в мессенджер и увидел, что от Тэхена всего три непрочитанных: alien: у тебя телефон отобрали? alien: ничего, я подожду. alien: смазка с запахом молочного шоколада, которую я вчера в сексшопе нашел, тоже подождет. Чонгук прикрыл глаза и улыбнулся, чувствуя, как по телу пробегает горячая волна. Этот парень неисправим. И хорошо, что так.