Во мраке чернильной ночи.

      Тёмное полотно ночи сумерками опускается на окрестности Йокогамы, опуская город в полумрак, разбавляемый лишь светом фонарей и окон жилых домов. Редкие прохожие нарушают пустоту тихой улицы, спеша домой и быстро изчезая в темноте наступающего чёрного времени суток.       ...У каждого есть свои страхи.       Полностью погружённая во мрак комната, задёрнутые шторы и ноль видимости перед своими глазами – руку протяни, и ты со стопроцентной вероятностью её не увидишь. В сердце бьётся дикий страх, он холодом бежит по венам, заставляя ёжиться от воображаемой, надуманной самому себе прохлады.       Темнота. Чёрная, поглощающая всё на своём пути, в том числе человеческие души и самое лучшее, что в них может быть.       Темнота. Та, в которой прячется неизвестность, монстры из классических и дешёвых ужастиков, детские страхи и огромное количество тайн. Что только не скроешь во тьме прошлого, верно?       Темнота. Чёрный. Цвет чернил, которые строчками складывались на листке бумаги, создавая его самого и его собственную личность, подчинённую чужой воле.       Что же есть темнота на самом деле? Где можно найти настоящий мрак?.. Сигма не знает ответа, потому что его душа и жизнь были написаны за него. Детских страхов у него нет по причине того, что не было и самого детства, как бы прискорбно это не звучало.       Для него темнота – это цвет души человека, который привёл его в эту комнату, цвет самого Сигмы и тайна его рождения, написанная рукой Фёдора Достоевского. Для него тьма – один из страхов, ночных кошмаров, он боится её как малолетний ребёнок. Но отнюдь он не может ничего с собой поделать, потому что это происходит против его воли.       Потому что то, что породило, может убить.       А человек, таящийся во тьме этого помещения — окутан тьмой, и может сделать с Сигмой всё, что пожелает его тёмная душа. Потому что перед ним бывший владелец казино бессилен. Страх и больная привязанность связались воедино, сцепившись и спутавшись настолько крепко, что Сигма и не знал теперь, как распутать этот комок липкой паутины. Вроде вот, это всё лежит на его ладони, возьми и расплети, пойми себя наконец.. но при этом это настолько сложно, будто его выкинули с ракеты и попросили достать звезду с неба, при этом даже не дав надеть скафандр.       Мысли путаются, и лишь одна выражена особо ярко: «Почему я?». Этот вопрос не давал ему покоя уже много дней, но видимо, судьба решила поиздеваться над ним, итак истрёпанным, на полную катушку и свести с Николаем Гоголем.       — Ты боишься меня, Сигма-кун? – предпоследнее слово, произнесённое голосом блондина из темноты, выражено ярче остальных. Тёплая ладонь касается шеи Сигмы, чуть сдавливая её, но не перекрывая кислород. Бывший владелец казино жмурится до звёзд перед глазами, будто силясь увидеть что-то кроме чернильной мглы вокруг себя, уйти из своего кошмара, спастись и забыть. Сжечь это воспоминание и затолкать в самые глубины мозга, туда, где темно и туда, куда Сигма точно не будет заглядывать.       Но планы Гоголя не совпадали с его желаниями от слова совсем, а вопрос, который он, Николай, задал, остался без ответа. Блондин немо приподнимает бровь, проводя ладонью ниже, запуская руку под футболку Сигмы и проводя по ключицам. Парень с двухцветными волосами чувствует, как Гоголь зарывается кончиком носа в его волосы и горячо выдыхает, пуская дрожь по всему его телу.       Гоголь обожал его волосы. А Сигма не знал, хочет ли он отрезать их, или же оставить, чтобы тот мог.. любоваться ими. Он вообще завяз в этом болоте новых эмоций, не зная что делать и как спастись. Он определённо имеет тягу к Гоголю, но та тьма, которая запрятана в объекте этих чувств, пугает до мелкой дрожи на кончиках пальцев.       Сигма не знает, что точно тьма, и поэтому боится любых её проявлений. Но и на стороне света, там, где он не будет иметь возможности увидеть тени этого мрака, ему нет места. Тьма – и его сущность, он по сути состоит из нескольких капель чёрных, как ночь, чернил, и поэтому Сигма старается держаться где-то посередине, не вставать ни на сторону добра, ни на сторону зла, он просто защищает своё.. Защищал, до того момента как не исчез его дом и он не согласился помогать тому, в ком тьма делит место с чистым безумием, тем, кто настолько смог его запутать.       — Ты слишком много думаешь, я даже слышу как скрипят шестерёнки в твоём мозгу, Сигма-кун, – шепчет на ухо, обжигая бледную кожу горячим выдохом.       — Не лезьте в мою голову, Гоголь-сан.       «В сердце и душу тоже не надо, прошу».       Николай тихо хмыкает, опуская ладони на бёдра парня и чуть их сжимая. Сигма – человек от которого веет теплом и уютом, чистым светом, который смог ослепить даже Гоголя. Первое время он честно ненавидел его за это – Сигма может стать преградой к его свободе, той самой загвоздкой, из-за которой он может сломаться и захотеть остаться в его объятьях, в его сердце, в его жизни и мыслях. Николай прекрасно понимал, что он далеко не святой, и что парень его банально боится, ведь он не хочет иметь лишний раз дело с проявлениями тьмы. Что тут говорить о Гоголе, который в этой среде чувствует себя как рыба в воде? Который марает руки чужой кровью в любой своей сущности?       Он был бы рад отпустить эту птичку на свободу. Оставить его, убить наконец Достоевского и обрести ту свободу, которой так жаждал. Но он не мог не погреться в лучах этого света, не коснуться этого тела и не сжать в своих руках. Видеть яркий румянец – для него услада, чувствовать бархат кожи – наслаждение. Но и всё его существо просит избавиться от якоря, удерживающего его безумие, сжечь, уничтожить, это помеха и она мешает.       Гоголь сам не знает, какая деталь или мысль его останавливает от этого шага. Но есть какая кнопка «стоп», автоматически включающаяся каждый раз, когда он перегибает палку, пугает Сигму своим напором или рискует навредить.       Этот свет, якорь, кнопка выключения, – называйте как хотите, – должен жить, потому что этого хочет сам Гоголь, пусть этого сам ещё и не осознает.       Тут темно. Сигме бесспорно страшно, если учесть то, что он окружён тьмой со всех сторон. Но ему кажется, что если Гоголь его сейчас отпустит, уйдёт и оставит посреди этой мглы – будет гораздо хуже.       «Почему с ним спокойнее?»       В следующий момент Сигма оказывается на кровати, стоящей посреди комнаты. Он не видит ничего вокруг, может ориентироваться только на звуки и быть ведомым Гоголем, подчиняться ему, потому что у него в данный момент явно больше власти.       Да и впрочем, у Гоголя всегда есть власть над ним. Даже если это и звучит в какой-то степени грустно. Сигма не совсем успевает отмечать, как пропадает с его тела одежда, потому что Гоголь отвлекает его своими касаниями, поцелуями, иногда укусами. Парню жарко и неприятно давит в паху, он не может отрицать того, что Николай слишком хорошо изучил его самого и его тело за это время, и знает что нужно делать уже наверняка. Ему нравится, когда Гоголь оставляет свои метки на нём, нравятся эти касания и поцелуи, хоть вслух он это не произнесет даже под страхом смерти.       Гоголь – тьма, которая имеет власть над ним, но почему-то Сигма сам тянется к нему, хоть мозгом и понимает что это его погибель. Что его заставляет каждый раз послушно отдавать себя в его руки, поддаваться напору? Он знает, что если бы оттолкнул его, то Николай бы не зашёл дальше. Но тогда почему? Банальное самоуничтожение? Или может он все же на что-то ещё может надеяться, хотя и так ясно как день, что Гоголю нужна лишь свобода?       В любом случае, и тот и тот вариант – для людей, ведомых чувствами, коим и являлся Сигма когда дело касалось.. чего-то дорогого для него. Это значит, что Гоголь дорог ему?       Сигма не мог понять, как это случилось.       Гоголь не мог понять, как смог так промахнуться и попасть в яму ярких чувств и погрязнуть в них. Но самое страшное даже не это.. Он уже не особо хотел выбираться из этого всего. Он выбрал бездействие – не отпускать его, но и не подпускать близко, держать на расстоянии вытянутой руки. Он просто следил за всем, стараясь не потерять контроль уже окончально и чувствуя, что танцует босыми ногами на тонком лезвии.       Дальше на тело Сигмы обрушается шквал касаний, сначала мягких, осторожных и изучающих. Постепенно Гоголь становится напористее, вот уже с губ парня с двухцветными волосами капает тихий стон, когда тот вытаскивает пальцы из него, уже достаточно растянув. Следующий кадр в глазах Николая – громкий стон, выгнувшиеся в его руках тонкое тело и вид подрагиваюших ресниц на бледном личике. Мягкие, пахнущие тёплым какао волосы разметались по постели – Гоголь не видит этого в полной темноте, но знает, потому что не раз видел эту картину, и даже сейчас она встаёт перед его глазами больно уж чётко. Его волосы, тонкие запястья и изящное тело – пожалуй, Сигма для него воплощение всех его фетишей, тайный соблазнительный сон, который в какой-то момент проник в реальность. Он мечта безумца, сидящего у него в голове. И его самого мечта тоже.       Толчки становятся более быстрыми, ритмичными. Кровать поскрипывает, и это всё выбивает из парня под Гоголем громкие стоны, заставляет его сжимать между тонкими и бледными пальцами ткань простыней. Слишком жарко, слишком много всего.       Слишком много Гоголя в нём самом. И в сердце, и в мыслях, и в жизни. Именно в такие моменты он забывает даже про то, что боится Николая, то что он – тот кто может убить его в любой момент, в какой только пожелает его душа. Так больше не должно продолжаться. Сигма ничего не значит для него, значит, пора заканчивать с этим, отгородиться..       Но этого не выходит, он не хочет. Да и Гоголь не отпустил бы его, повёл бы себя как эгоист. Он не смог бы выйти из под уютных и теплых лучей этого света.       Вспышка яркого удовольствия не заставляет себя ждать. В комнате становится тихо, слышатся лишь тихие звуки дыхания их двоих, разбивающегося эхом о пустые стены.       Гоголь ложится рядом с ним. Впервые он.. Не уходит сразу, одеваясь. Он немного думает, а после ложится набок и крепко прижимает изумленного Сигму к себе.       Тот не решается комментировать, прижавшись к тёплому телу и греясь от него, напитываясь чем-то..       Может, он плохо его знает? Ведь никто не знает настоящего Гоголя. Что у него в голове?       Но почему-то Сигма ярко осознаёт некоторые вещи в этот момент.       В Гоголе есть, отнюдь, не только тьма.       Доля безумия, инстинктивное желание быть кому-то нужным и теплый лучик в груди, выраженный в облике Сигмы.       Он – это он, а не ещё одно проявление тьмы, которого он так боялся.