i am not here to fight, old friend. i am here with the proposal

Джейс не понимал, что он сделал не так. Своя мастерская, признание общественности как городского героя, успехи в науке — казалось бы, жизнь прекрасна. Каждый день его просили автограф благодарные люди на улицах, а достижения на работе, как обычно, давались без особого труда, и он то и дело слышал, как все вокруг его боготворят. Но его существование не чувствовалось полным. Что-то было не так, постоянно отдавалось тупой болью где-то в затылке, на краешке сознания и сердца, которого у него нет, будто бы он съел сладкий десерт, но тот почему-то едва заметно горчил. Это не давало ему покоя. Изо дня в день он пытался забить голову работой, геройствами, исследованиями… Ради разнообразия перестал посылать всех, кто пытался с ним сблизиться, и даже, можно сказать, подружился с коллегами. Оказалось, так стало проще работать. Хоть все они и были недалекими, и это неудивительно, ведь таких умов, как он сам, по пальцам можно пересчитать. Понадобится всего два пальца. Когда Вай позвала его разобраться с вредителями из нижнего города, он ожидал увидеть кого угодно, но не своего бывшего коллегу. Вокруг красовались разрушенные здания и трупы под завалами, его подруга выбивала дурь из Виктора, а Джейс просто стоял рядом и думал о том, что, наверное, нужно попытаться найти и спасти выживших… наверное. Как они узнали позже, после того, как уже избили Виктора, он оказался невиновным. Мало того, он пытался остановить разрушения, вызванные безумной сестричкой Вай, так что та отправилась по горячим следам воссоединяться с семьей. Видимо, ей надоело смотреть на отмороженного Джейса, который с момента их прибытия в Заун не сказал ни слова и только туповато смотрел на развернувшуюся картину, так что миротворица оставила его стоять возле побитого жизнью (и кулаками Вай) механического вестника, разбираться самому со своими тараканами в голове. Джейс не оценил ее заботы. Почему-то на фоне с новой силой загорчило, и он наконец-то оттаял, сел на пыльный пол рядом с Виктором и начал смеяться. — Почему вы просто не можете оставить меня в покое? Тихий механический голос звучал по-человечески устало. Венец славной эволюции оставался лежать там же, где его оставили, не пытаясь подняться, и почему-то эта картина безысходности вызывала у Джейса новые и новые приступы смеха, пока Виктор просто молча уставился в полуразрушенный потолок, через который частично было видно ночное небо, затянутое туманом и токсичными испарениями нижнего города. На следующий день выяснилось, что Вай все же разобралась с Джинкс и без его помощи, так что он мог быть спокоен. Хитро ухмыляясь, Вай спросила: — Ну что, как поговорили с бывшим? Вижу, не поубивали друг друга, и то прогресс. — Мы не говорили. — Вы… не говорили? Но когда я ушла, ты оставался там, разве нет? Ты что, просто ушел домой? Джейс просто ушел домой. А потом долго не мог уснуть, потому что, кажется, вспомнил, что когда-то у него был лучший друг, почти что брат, которого он потерял по нелепой ошибке. Изначально не было никакого сладкого десерта, была лишь горечь, которая возвращалась с каждой минутой осознания. Это была его ошибка. В вечно ледяном сердце проснулась старая боль, и вдруг он понял, что было не так. Вновь любимые серые здания, редкие прохожие подозрительно посматривают на слишком ярко отсвечивающего в плотном ядовитом тумане героя-не-их-города, который несется странно энергично по забытым богом переулкам. «Должно быть здесь.» Дверь со скрежетом открывается, и из темноты обветшалого здания, которое ничем не отличалось от сотни таких же убогих вокруг, появляется угрожающего вида фигура. — Как ты меня нашел. Виктор выглядит так, будто хочет закрыть дверь обратно, но все же заставляет себя дождаться ответа. Джейс не представляет, сколько усилий ему для этого потребовалось. — Я следил. Металлический визг, дверь закрыта. Джейс вспоминает, почему люди всегда говорили, что с ним невозможно говорить, но он ведь уже изменился, правильно? В этот раз он не потерпит неудачу, сколько бы ему не пришлось биться головой о стену ради прогресса в деле. Или биться не головой, а кулаками, и не о стену, а в дверь. И, о чудо! Дверь приоткрылась, оттуда на мгновение показалась рука, которой Джейс успешно был затянут внутрь. — Прекрати это! Полчаса создаешь шум на улице, что за цирк ты устроил? Ты мешаешь мне работать, что тебе от меня нужно? Механическая рука Виктора крепко держала Джейса прижатым к стене, но боль в плече, вызванная стальными пальцами, волновала его в последнюю очередь. Он нервно улыбнулся: — Виктор, я хочу с тобой поговорить. — Можешь представить, я уже догадался, и если ты будешь и дальше тянуть резину, моя рука решит, что ты преграда на пути прогресса. — Вау, а ты не потерял свое чувство юмора, да? Так что там, вершина эволюции? Совершенный человек? Говоришь, эмоции… — он осекся, когда хватка стальных пальцев стала невыносимой, осознавая, что опять проебывает свой шанс все исправить. Вдруг вспомнились старые времена и такие же перепалки между ними, хоть и казалось, что участвовал в них только Джейс. Виктору всегда будто было все равно на дерьмовый характер его коллеги, и Джейс только сейчас понимает, что совершенно этого не ценил. Как и не осознавал, что Виктору становится хуже, как его захватывают новые одержимости, и он не попытался предотвратить это. Не помог, когда Виктору не было к кому обратиться, кроме него, и Джейс даже не задумался, что тогда поступил неправильно. Отчаяние и злость за свои же поступки накрыли его с головой, и он опять нервно засмеялся, пока человек напротив него все больше терял терпение. Виктор был прав: ну что за цирк? Он ведь и правда совсем не думал о том, что должен сказать. Последние несколько дней прошли в вечной суматохе, погоне за преступниками Зауна в надежде выведать хоть какую-то информацию. Он бывал в совершенно сомнительных местах, общался с темными личностями, и услышал много слухов о загадочном поехавшем ученом, ставившим опыты над людьми. Но были и те, кто рассказывал о благородном спасителе, к которому шли, когда не оставалось больше надежды выжить. И он пытался помочь всем. Теперь Джейс это понимал. Виктор не сделал ничего плохого. Наоборот, он продолжал трудиться на благо прогресса, на благо людей… своими методами, но Джейс должен был его понять. Он постарается. И сейчас ему нужно отбросить всю свою гордость и высокомерие, с которыми он шел рука об руку всю свою сознательную жизнь, ради человека, без которого эта жизнь стала неправильной. Не полной. Неуверенно начав, Джейс заговорил. О том, что слышал от людей, о достижениях Виктора, о том, что они могли бы снова работать вместе. Попытаться возобновить старую дружбу. О том, что Джейсу его не хватает. Что каждый день кажется пустым, люди вокруг серыми и не стоящими его внимания, потому что существовал только один человек, которого он уважал, которому мог довериться. Который был ему больше, чем друг, чем брат, был важнее всего в его унылом существовании. — Пожалуйста, вернись. Умоляя, чуть ли не со слезами, он должен был чувствовать себя жалко. Но из эмоций осталось только отчаяние и пустота, которая разрасталась внутри с каждой секундой молчания стального человека, все так же прижимающего его к стене. За всю речь Виктор не шелохнулся, не издал ни единого звука, и Джейс практически начал жалеть, что затеял это. Нет, он пообещал себе, что должен исправить все, что натворил, так что он будет ждать столько, сколько потребуется. Он будет пытаться снова и снова. Поэтому он был готов и принял тот факт, что сейчас Виктор выставил его за дверь. Его чувства были растоптаны, его мольба была проигнорирована, но он не собирается сдаваться. Он надеялся, знал, что где-то там, глубоко, Виктор услышал его, что, может быть, когда-то простит и примет обратно. Он ждал. И когда на следующем Дне Прогресса Виктор все же пришел с предложением, он знал, что теперь все будет в порядке. Теперь все будет так, как нужно.