***
Сегодня ему особенно не везло на благодарных зрителей. Осенняя промозглость заставляла людей выше поднимать воротники, кутаться в шарфы и торопливо пробегать мимо, не обращая внимания на одинокого музыканта в переходе. Кай не отчаивался. Пальцы озябли и плохо слушались, но навык, как говорится, не пропьешь. Старая электрогитара тихо звенела, наполняя мокрый переход незамысловатой музыкой. Кай любил играть песни: настраивал комбик на нужный регистр и играл в свое удовольствие, представляя, что у его ног не пустой чехол, а зал, полный людьми. Это было даже забавно. Порой он забывался, заигрывался, допоздна терзая гитару. Просто нелепое хобби. Музыка его не прокормит, конечно. О, надо же, кто-то остановился. Облокотившись на стену, у самого выхода замер юноша, чутко вслушиваясь в звонкие аккорды. Он слушал до самого конца, не подходя к чехлу, но и не спеша уйти по своим делам. Симпатичный. Кай незаметно улыбнулся и, точно в насмешку, следующей песней выбрал балладу о любви. Гитара послушно завибрировала под чуткими пальцами. И неожиданно в полупустом переходе раздались слова песни. — Я видел сон — он был реален Услышал птицы крик — он душу рвал Твой облик ясен, но печален Вслед за собою в неизвестность звал. Юноша отделился от стены, неторопливо вышел на середину, остановившись рядом с Каем. Кай наблюдал за ним молча. Пальцы послушно выводили мотив. Юноша пел на удивление чисто: ни пропущенной ноты, ни недотянутого тона. — Я понимал, что недостоин Когда связала наши души нить Я не герой, не славный воин Но что мне сможет запретить любить? Кай затаил дыхание. Юноша смотрел ему в глаза, улыбался и продолжал петь. Выбрать любовную балладу было плохой идеей, определенно плохой. Кая не оставляло дурацкое ощущение, будто голубые глаза незнакомца заглядывают ему в самую душу, а строки известной песни адресованы не какой-то там туманной героине, а ему, Каю. А может, он просто мнителен. — В безлунную, глухую ночь твой взор Развеет мрак, разрушит тьмы узор Я спрятал душу от любви Но как смогу остановить себя? И снова он улыбается. И подходит все ближе, и ближе… Жизнь у Кая по составляющим была далека от сахара, невинной овечкой он никогда себя не чувствовал, но отчего-то сейчас он явственно чувствовал смущение. Это ненормально. Несколько человек заинтересованно остановились. Чехол пополнился парой мелких купюр. Кай мрачно покосился на юношу, ничуть не обольщая в том, чья именно это была заслуга. Окончание Кай все-таки смазал. Сказалось волнение, ворох мыслей и нервирующий юноша, стоящий теперь практически вплотную. — Ты хорошо играешь, — первое что услышал Кай, стоило музыке утихнуть. — Ты хорошо поешь, — Кай покосился на юношу с подозрением. — Я Аман. Протянутую руку Кай все-таки пожал, не поднимая, впрочем взгляда на ее хозяина. — Знаешь, мы с другом давно хотели организовать группу, но у нас не хватает гитариста. Не хочешь поучаствовать? Кай поднял глаза. Аман по-доброму улыбался. Аман совершенно точно не шутил и ждал ответа. Что за бред? Какая еще группа? Тратить время, которого и так не очень много на то, чтобы играть с какими-то непонятными личностями? Ну нет уж, Кай всегда был одиночкой-любителем… — Согласен. Так, стоп. Почему во фразе «пошел к черту» столько ошибок? Может, пение Амана действует как зов сирен? Боги, Кай, ты последние мозги пропил?! Что ты творишь?! — О, правда? Я так рад, — и снова светлая улыбка, — подожди минутку. Аман полез в сумку, зашуршал какими-то бумагами и книгами, а после сунул под нос Каю клочок тетрадного листа с криво написанным на нем адресом. — Мы собирались собраться завтра в пять, — Аман серьезно кивнул. — Ты придешь? Не бери! — Приду, — стертые ладами пальцы сомкнулись на мятой бумаге.***
— Твою мать, принцесса, зачем я сюда вообще приперся? — Кармиан печально чихнул. — Тебе было любопытно. — Я передумал. Кого мы вообще ждем? — Моего одногруппника. Вообще он достаточно пунктуален, вероятно, что-то случилось. — О боги! Если бы раньше сказал, что сюда явится очередной консерваторный щегол, я бы даже из дома не выходил, — Кармиан раздраженно махнул рукой. — Какого я вообще тут с вами мокну? Оно того не… А это уже интересно. Кай проследил за взглядом Кармиана. Прикрывая голову от дождя сумкой, через лужи легко прыгал Аман. Ливень вымочил его насквозь, но отчего-то Аман вовсе не выглядел раздосадованным или несчастным, наоборот он точно светился от радости. — Если мне каждый раз будут так радоваться, пожалуй, я готов остаться, — пробормотал рядом Кармиан, и Кай мысленно расписался под его словами. Кажется, коньяка во фляге все-таки было больше, чем кофе… Иначе как объяснить, это странное ощущение нелепой радости и глупую улыбку в ответ? — Заходите быстрее! — ключ громко пиликнул в руках Амана, юноша первым шмыгнул в теплое нутро подъезда, бодро заскакав по ступенькам наверх. — У тебя лифт опять не работает? — Силлиан совсем не радостно вздохнул. — Неа, — донеслось сверху, — да ладно, недалеко же! — На какой нам? — Кармиан бросил мрачноватый взгляд на потрескавшеюся краску на перилах. — На десятый, — Силлиан со вздохом начал восхождение.***
К моменту, когда усталые музыканты дружно ссыпались к прихожую маленькой квартиры, чувствуя себя насквозь мокрыми не только снаружи, но и внутри, Аман успел умыться, переодеться и даже заварить чай на всех. — Киньте одежду в ванной, там теплее всего, — раздалось с кухни. — Я не встану, — шепотом поделился Кармиан, прижимаясь к углу, как к очаровательной красотке. — Даже не просите. Эй, курилка, умрем здесь вместе? Кай покосился на него с неодобрением, но вместо ответа тяжело закашлялся, вызвав порцию довольных смешков. — Поднимайтесь, — Силлиан уже аккуратно повесил свою куртку над ванной, — хватит паясничать. Кай с Кармианом удрученно переглянулись. Пожалуй, это был первый и единственный раз, когда они были целиком и полностью были согласны друг с другом. — Все хорошо? — над ними сердобольной наседкой склонился Аман. — Простите, лифт все никак не могут починить. — Замечательно, — Кармиан с театральным стоном поднялся. — Я пропустил смену ради того, чтобы сюда прийти, в итоге насквозь вымок и подвергся физическому насилию. Ты должен быть очень хорош, приятель, чтобы это хоть как-то окупилось. — Простите, — Аман снова извинялся, — меня задержали, — он коротко вздохнул. — Принесу полотенце. — Будь хоть немного воспитаннее, Кармиан, — Силлиан лишь покачал головой. — Думаю, у Амана была веская причина для опоздания. — Да, — Аман вернулся в прихожую с пушистым полотенцем в руках, — я отчислился. — Ты что сделал?! — Силлиан схватился за сердце. — О чем ты вообще думал, Аман?! — О, да малыш у нас бунтарь, — Кармиан намотал полотенце на голову на манер тюрбана. — Я хочу писать музыку, свою музыку! — Аман сжал кулаки. — Ты не представляешь, насколько мне осточертели бесконечные этюды и сольфеджио. Мне не нужно это! Я умею достаточно, чтобы творить сам! — Жить ты на что собираешься? — Силлиан тяжело вздохнул. — Стипендии у тебя больше нет. — Песнями в переходах на жизнь не заработаешь, — Кай бесцеремонно сдернул с лохматой рыжей головы полотенце и отжал собственные волосы. — Пойду работать в «Голубую лагуну»! Кармиан подавился смешком, громко раскашлялся, сгибаясь пополам, то ли плача, то ли пытаясь сдержать гомерический хохот. — Считай, что ты уже принят, — он наконец распрямился, напрочь игнорируя два удивленных и один осуждающий взгляд. — Так что, дитя искусства, мы сегодня услышим хоть один шедевр? — Конечно, — Аман посерьезнел, — пойдем. Квартира оказалась куда меньше, чем изначально казалось. Узкий коридор, просторная кухня и две небольших комнаты, одна из которых явно служила Аману спальней, а вторая чем-то вроде рабочего кабинета или местным филиалом хаоса. Едва ступив на потрепанный временем ковер, Кай чуть не наступил на вырванный из тетради нотный лист, исписанный вдоль и поперек. Точно такой же равнодушно откинул с дороги Кармиан. Аман даже не пытался им помешать, по видимому, не испытывая к своим черновикам никакого пиетета. У самого окна, занимая добрую половину комнаты, стоял рояль. Кай даже сначала подумал, что ему померещилось, но нет, это и правда был рояль. Не компактный синтезатор, не старенькое пианино, именно рояль. Огромный черный монстр приглашающе сиял полированной крышкой и золотыми буквами над белоснежными и черными клавишами. На пюпитре стояли ноты. Аман опустился на скамью. Он сделал это настолько легко и привычно, что сразу становилось понятно — он садится на эту скамью к роялю по много раз на дню. — Мы точно не консерваторскую программу слушать пришли? — Кармиан с любопытством уставился на свое отражение в полированной крышке. — Откуда вообще у тебя такая громадина? Что, богатые родители, как у принцесски? Силлиан больно ткнул Кармиана в бок локтем, заставив замолчать. Однако поздно. Аман потемнел лицом. — Я сирота. А это подарок от моего первого учителя. — Он явно знал толк в хороших вещах, — Кай бросил мимолетный взгляд на золотую надпись. — «Руфеон». Я думал, таких больше не осталось. — Шаришь в марках роялей? — тут же влез Кармиан. — Один знакомый продавал такой пару лет назад. — Этот инструмент нельзя просто продать, — Аман с нежностью коснулся гладких клавиш. — Он живой. Гибкие пальцы двинулись, заскользили, призывая струны звучать, создавая музыку в пространстве. Аман полностью сосредоточился, растворился в движениях, ощущениях звука, наполняющего комнату. А потом он запел, негромко, будто позабыв, что кто-то слушает его. — Я запомню дождь и рокот ветра, Бессилие и злость, так будет вечно. Аман и впрямь был талантлив. Его музыку хотелось слушать. Кай даже жалел, что не включил тихо запись на стареньком телефоне. Даже если ничего не получится, он бы не отказался иногда переслушивать эту песню. Кай не слишком хорошо понимал, о чем эта песня. Быть может, что плохое случилось в жизни Амана, когда он писал ее. Знать бы, что? Силлиан со вздохом отвел взгляд. Что ж, пора признать, что его друг и впрямь обладал незаурядным талантом. Все-таки сумел довести свою работу до конца.***
Аман опустился в воду по плечи, расслабленно откинув голову на бортик. Вода в ванне колыхнулась, густая пена разошлась в стороны, приоткрывая обнаженное тело. — Смотрю, ты меня не ждал, — Силлиан привалился плечом к косяку, не спеша уходить или подавать другу полотенце. — Ты всегда появляешься крайне не вовремя, — Аман прикрыл глаза, ничуть не смущаясь своей наготы. — У тебя лицо человека, опять не спавшего всю ночь. — Ненавижу твою проницательность. — Тебя не было на парах. Я подумал, что-то случилось. Аман скосил на Силлиана усталый взгляд. — К другим ты тоже в ванную заваливаешься на правах старосты? — Ты, между прочим, забыл закрыть входную дверь. Аман коротко усмехнулся, глубже погружаясь в густую пену. — Я иногда поражаюсь тебя, Силлиан. Вроде такой воспитанный, но порой совершаешь такие вещи, что удивляться не успеваешь. — Не вижу смысла долбиться в открытую дверь, зная, что ты все равно не откроешь, — Силлиан беспечно присел на край ванны. — Мне еще нужно извиняться за вторжение? — Если ты запер за собой дверь, то нет. — Что ты писал? Аман тихо рассмеялся, махнул рукой, одаряя друга сотней брызг. — Все и ничего. Только не ругайся, прошу. Знаю, ты не любишь, когда я начинаю что-то новое, не доведя до ума старое. Но музе, понимаешь ли, не прикажешь. — Ты бы хоть одну песню закончил, чтоб было на что людей заманивать. — Все-таки ты тщеславный, — Аман снова засмеялся, — я пишу для себя, для души, а ты все хочешь создать группу и покорять большие сцены. — Я не хочу, чтобы твой талант и твой труд пропали даром, — Силлиан отвернулся, складывая руки на груди. — Нужно же хоть как-то оправдывать твои прогулы. — Ох, не начинай! — Знаешь, Аман, ты можешь быть сколь угодно гениален, но от отработок тебя это не спасет. Сколько ты уже пропустил из-за своего мифотворчества? — Но ты ведь всегда меня прикроешь, правда, староста? — Аман сел, вода с шумом хлынула с его плеч и груди. Мокрые руки легли Силлиану на бедра. Аман удобно устроил голову на сложенных ладонях, хитро заглядывая другу в глаза. С пепельных прядей капало. Худые плечи и спина блестели от воды и мыла. Силлиан растерялся, не зная, что делать с этой картиной. — Я не могу всегда это делать! — староста резко поднялся. Аман с притворным огорчением вернулся в воду. — Что ж, если меня исключат, пойду петь в «Голубую лагуну», говорят, там неплохо платят. — Это же гей-бар! — Силлиан резко обернулся. — Ну и что. И вообще откуда ты знаешь, что это за место? — Аман удивленно выгнул бровь. Силлиан нервно кашлянул, щеки полыхнули смущением. — Да так, — Силлиан старательно отводил глаза, — один знакомый там подрабатывает…***
Законченная песня еще звучала какое-то время в головах музыкантов и в пыльном комнатном воздухе, пропитанном запахом чернил и струнного воска. Кай молчал, неотрывно глядя на блестящие капельки слез, застывшие в уголках голубых глаз. Рядом вздохнул Силлиан. Ему не нужно было оборачиваться, чтобы заметить, в каком состоянии находится сейчас его друг. Как обычно, слишком эмоционален. — А есть чего повеселее? — Кармиан надул губы, вот кого не пробрало, так это этого толстокожего циника. — Если ты с этим выйдешь на сцену, тебя и слушать не станут. Кому охота добровольно стекло жрать? Силлиан возмущенно ткнул его локтем в бок. — Не слушай этого идиота, просто невероятно получилось. — Песня и правда чудесная, — подал голос Кай, опираясь на угол рояля. — Неприятно признавать, но Кармиан прав. Люди любят что-то яркое, что сразу же цепляет и еще долго потом не выходит из головы. Нужно что-то запоминающееся. — О, надо же, молчун-то шарит, — Кармиан отскочил в сторону, не давая Силлиану снова себя заткнуть. — Но если тебе так важна эта песня, можно и оставить, но есть один нюанс. — Какой? — Аман аккуратно опустил крышку рояля, ни следа былых эмоций не осталось на его лице, лишь деловая заинтересованность. — Людей должно что-то привлечь, что-то яркое. Если это не твоя музыка, то это ты сам. — Кармиан прошелся по Аману оценивающим взглядом. — Нужен какой-то привлекательный образ, что-то сексуально-эротичное. — Еще предложи ему женское платье надеть, — фыркнул Силлиан. — Не обязательно настолько извращаться, — Кай качнул головой, — достаточно выглядеть привлекательно, хотя бы для девушек. Аман нахмурился. — Суровое испытание для домоседа-одиночки, да, Аман? — Силлиан рассмеялся. — Если хочешь, могу научить тебя быть привлекательным на сцене, — Кармиан ехидно подвигал бровями. — Я твой имя узнал полчаса назад, — прохладно отрезал Аман. — Ну вот, мы знакомы. Видишь, как здорово! — Он мой сосед, — тяжело вздохнул Силлиан, — уже год подрабатывает гитаристом-сменщиком в разных заведениях. — «Голубая лагуна»? — Аман заинтересованно выгнул бровь. — Там хорошо платят! — Вот и я так сказал, — Аман вздохнул. — Не рано ли вы о сцене думать начали, мечтатели? — Силлиан сложил руки на груди. — У нас одна песня, для полноценного выступления нужно хотя бы десяток. И мы не провели еще ни одной репетиции. — Твоя правда, принцесса, — Кармиан поднял раскрытые ладони. — А есть где репетировать? — Кай поднял взгляд. — Боюсь, мои соседи не станут терпеть наши сборы, — Аман виновато улыбнулся. — Мои тоже, — Кай хмыкнул. Кармиан и Силлиан переглянулись. — Я то потерплю, — Силлиан тяжело вздохнул. — Но, ты знаешь мою бабушку… — Бла, бла, бла, принцесса! — Кармиан громко фыркнул. — Перетерплю ее пожелания смерти в свой адрес. Ну, что, банда, в вашем распоряжении мой идеальный музыкальный подвал! — С далеко не идеальной звукоизоляцией, — Силлиан страдальчески вздохнул. — Отец лишит меня наследства, если узнает, что в частности и по моей вине он не может спокойно читать по вечерам. — Постараемся не разочаровывать его музыкальный вкус, — Аман улыбнулся. В голубых глазах зажглись яркие звезды вдохновения.