королева и паж

— детка? — чего тебе? — можно я почитаю тебе гейне? чуя нервно усмехается, перебирая пальцами. гейне? ебаного, блять, гейне? прямо сейчас? — я думала, ты уже все его поэмы мне рассказала, разве нет? осаму лишь свои глаза темные прикрывает, не пряча улыбку, и подносит к губам косяк, затягиваясь. расслабляет. она чувствует эйфорию от всего происходящего в данный момент. привыкшая жить в романтизации всего этого дерьма, она полураздетая лежит на постели, курит травку вместе со своей девушкой и собирается читать ей давно приевшиеся немецкие поэмы. даже в обкуренном состоянии она будет их наизусть помнить, готовая рассказать их все накахаре. — иди ко мне, — просит она и руку тянет, далее приподнимаясь на локте. делает это совершенно спокойно, не нервничая так, как делает это сейчас чуя. может это из-за наркотиков, а может, она просто смирилась и решила насладиться этими… часами? минутами? сколько у них вообще осталось? накахара смотрит сожалеюще, боязно. она не понимает такого настроения у любимой, но и упрекать не смеет. не сейчас. никогда в принципе. девушка просто быстро подходит к постели, будто от этого много чего зависит. она забирается сверху, заставляет ногами себя за талию обнять и ближе льнет к своей малышке. мягко ее в лоб целует, задерживаясь совсем немного, затем ниже чуть спускается, к щекам, и их без поцелуев не оставляет. ее глаза закрыты, она не знает, как на нее сейчас осаму смотрит, но может себе представить. влюбленно. преданно. так, будто ничего не происходит. будто не они сами себя на это обрекли. чуя чувствует аккуратные, длинные пальцы в своих спутанных волосах. она стягивает резинку и распускает рыжие пряди, заставляя их спадать на лица обоих. спутанные, волнистые и огненные, как луна в затмение. именно так их описывала ранее дазай. она смещает руки с волос и огрубевшими пальцами касается скул. гладит, тихо шепчет, что хочет увидеть глубину топазовых глаз своей девочки прямо сейчас. а та и не против. они молчат, по ощущениям, очень долго. и этого критично мало. именно сейчас все чувства так обострены, что им чертовски друг друга не хватает. и никогда не хватит. осаму первая не выдерживает — тянется ближе и накрывает потрескавшиеся ранее губы чуи своими. мягко их сминает, почти не покусывает их, как всегда делала, когда пила или курила. это совершенно другой вид наслаждения сейчас для них обоих. тот момент, когда они настолько себя раскрывают друг другу, настолько ближе быть стараются, словно таких моментов больше не будет в их коротких жизнях. в прочем, их и правда не будет. они целуются совсем медленно, растягивают момент как могут. и им хорошо. они улыбаются, накахара совсем маленькую слезу роняет, но она быстро стирается большим пальцем руки ее девочки. не сейчас.

≪жил-был король на свете. он был суров, угрюм и сед≫

дазай выбирает неплохой момент, чтобы отстраниться и заставить девушку прижаться к своей груди. ее шепот, такой родной и интимный — все, что сейчас слышать хочется.

≪а в жены взял девицу, принцессу юных лет.≫

обе в этот момент улыбаются. чуя при первой их встрече назвала осаму принцессой. она и сейчас так делает. и, покрепче обняв свою принцессу, она продолжает тихо слушать, не желая упустить даже одно слово. все-таки гейне.

≪и было при дворе пажей изрядное количество. и лишь один — он был блондин — нес шлейф ее величества.≫

обе сжимают друг друга в объятиях слишком сильно, когда слышат из открытого окна комнаты полицейские сирены. не успеет. осаму не успеет закончить поэму. — продолжай, принцесса, все хорошо, — целуя подбородок девушки, просит накахара и чуть приподнимается. одной рукой тянется к прикроватной тумбочке и берет два заряженных пистолета, другую держит у лица шатенки. не убирает ее. никогда не уберет. один пистолет она осторожно вкладывает в руку осаму. оба уже давно сняты с предохранителя. они планировали это в шутку, но сейчас все слишком серьезно. слишком больно. чуя вновь ближе льнет и ведет теплым носом по щеке девушки, успокаивая. обе волнуются слишком сильно, при этом обе стараются не показывать этого. хотят быть сильными друг для друга. хотят запомнить друг друга такими. дазай руки вновь за шею чуи заводит, только уже с другой целью. приставляет пистолет дулом к затылку, держит его двумя руками, хотя хочет ими сейчас рыжие локоны перебирать. лицо гладить, шею, талию — все, что, блять, угодно. только не держать пистолет. накахаре это не легче дается. в первый раз ее руки дрожат, держа ствол. никогда раньше, но сейчас — да. еще сильнее они дрожат, когда пистолет оказывается у виска ее принцессы. он не должен быть здесь. не должен, блять.

≪как говорят, она и он друг друга полюбили≫

любимый голос дрожит, когда становится слышно, что дверь в дом успешно выломали. чуя слышать хочет лишь свою девочку, а не то, что творится на фоне. хочет видеть улыбку и милые веснушки лишь на одной стороне лица. а осаму хочет касаться огненных волос. хочет касаться рук, что всегда по утрам ее обнимали так крепко, как никакие другие. они хотят рядом быть и жить спокойно. получат ли они это, если нажмут на курок? обе верят. выстрелы раздаются синхронно, как раз в тот момент, когда наряд полицейских вбегает в комнату. мечты о красивой смерти в старости разрушены также, как и жизни совсем молодых девушек, которые сделали слишком много ошибок в своей жизни. связались не с теми. стали заниматься не тем, что счастье принесло бы, жизнь спокойную и долгую. один лишь плюс в этих событиях — друг друга нашли. жаль лишь, что поэма так и не была закончена.

≪за это он давно казнен, да и она в могиле.≫