Жил на свете человек

Вот Ева с Гарри уже стучат в дверь Амбридж. -Войдите.-Послышался писклявый голос за дверью. Кабинет Амбридж был похож на логово поросёнка который любит кошек.Повсюду были развешаны фотографии в розовых рамках с котами. -Присаживайтесь за стол.Чай кофе? -Нет-ответила за обоих Ева-мы вроде на отработку пришли. Теогда, мистер Поттер и Кроул, вы напишете для меня некоторое количество строк Нет, не вашим пером, — добавила она, когда Ева потянулась к сумке. — Вы воспользуетесь моим пером, специальным. Вот, пожалуйста. Она протянула нам по черному перу, длинное и тонкое, с необычно острым кончиком. — Я попросила бы вас написать: «Я не должен (а) лгать», — мягко сказала она. — Сколько раз? — спросила Ева, довольно убедительно имитируя вежливость.  — Столько, сколько понадобится, чтобы смысл впечатался, — ласково ответила Амбридж. — Приступайте. Она отошла к своему столу, села и склонилась над стопкой пергаментов, которые скорее всего были сданными на проверку письменными работами. Гарри и Ева приподняли острое черное перо, но поняли, что кое-чего не хватает.  — Вы не дали нам чернил, — сказал Гарри за двоих.  — О, чернила вам не понадобятся, — заверила его профессор Амбридж с крохотнейшей смешинкой в голосе. Ева поднесла острие пера к бумаге и вывела: «Я не должна лгать». Она испустил вздох боли. Слова, появившиеся на пергаменте, были написаны чем-то ярко-красным. Те же слова возникли и на тыльной стороне её правой руки, будто проведенные скальпелем; но не успела она отвести взгляда от свежих надрезов, как их затянуло гладкой кожей  — осталась лишь небольшая краснота. Ева оглянулась на Амбридж. Она смотрела на неё, растянув в улыбке большой жабий рот. — Да-да? — Нет, ничего, — тихо сказала Ева. Она снова посмотрела на пергамент, поднесла к нему перо второй раз, написала: «Я не должна лгать» — и опять почувствовала жгучую боль в руке. Вновь слова были вырезаны на коже, и вновь надрезы затянулись секунды спустя. И так пошло дальше. Раз за разом она выводил на пергаменте эти слова, выводил, как ему стало понятно, не чернилами, а собственной кровью. Раз за разом невидимый скальпель вырезал эти слова на её коже, которая потом затягивалась, но только до того момента, как она опять касалась пером пергамента. За окном кабинета Амбридж стало темно. Ева не спрашивала ее, когда это кончится. Она ни разу даже не поглядел на часы. Она знала, что она смотрит на неё и Гарри, дожидаясь признаков слабости, и не собиралась их выказывать, пусть даже придется просидеть тут всю ночь, вспарывая этим пером собственную руку… — Подойдите сюда, — сказала она им наконец. По её ощущению, прошло несколько часов. Она и Гарри встали. Правую кисть сильно саднило. Опустив на нее взгляд, она увидела, что надрезы затянулись, но кожа всюду красная, воспаленная. — Дайте руку, — промолвила профессор Амбридж. Она протянул ей руку. Она взяла ее в свою. Когда она дотронулась до него толстыми пальцами-обрубками, на которые были надеты уродливые старомодные перстни, она с трудом подавила судорогу. — Увы, увы, увы, результаты пока скромные, — сказала она, улыбаясь. — Что ж, продолжим завтра вечером, не так ли? Можете идти. -Но вы сказали про одну отработку. -Неделю.Только КРОУЛ.Ева без единого слова вышла из кабинета оставив Гарри там. В школе было совершенно безлюдно; наверняка уже перевалило за полночь. Она медленно двинулась по коридору, но, повернув за угол и зная, что отсюда она уже не услышит шагов, бросилась бежать.Перевязать ужасно кровоточащюю руку. Утром она не пошла завтракать, потомучто голова раскалывалась.Но ведь нужно ещё накатать по-быстрому для зельеварения которое шло первым уроком.Голова начала болеть ещё сильнее.И с больной головой Ева поплелась на зельеварение не доделав конспект.