Уход за суккулентами для чайников

Эркель стоит у подъезда в обнимку с цветком в горшке — очередной суккулент был всё равно полезнее букетов, завядавших через несколько дней, а Петя говорил, что горшочные приучают его ухаживать за кем-то. Тренировка перед тем, как заводить что-то посерьёзнее, вместе с любованием красивыми соцветиями. Эркель вспоминает, как своё первое растение Верховенский отчасти своровал в магазине, отщипнув листочек и посадив дома после отращивания корешков. — Они тебе зачем вообще? Никогда не замечал в тебе страсти к садоводству, — удивлялся Эркель. — Ты не понимаешь! — Петя махал руками в опасной близости от очередного горшочка, — Ставрогин же с биофака. Будет о чём поговорить. — Как будто если тебе удастся уболтать его настолько, что он согласится пойти к тебе домой, вы не найдёте тем для разговора. — Ну да? У меня мозг отключается совсем. Эркель и сам слишком погружается в воспоминания, прежде чем чувствует на плече тяжёлую руку. Косится — в перчатке. — Здравствуй, Коля. — И тебе не хворать, — хмыкает Ставрогин, переводя взгляд на растение, — опять рассаду ему поставляешь? — Мгм. — Я бы тоже начал, но у меня она только незаконная, — Николай заходится прерывистым, вечно хриплым от курения голосом, — Шучу. А может, и не шучу. Эркель даже не был удивлён, насколько быстро Петя ухитрился закрутить со Ставрогиным — он способен заболтать кого угодно, даже не особо любящего разговоры Колю. Не зря на политолога учится. Он больше не претендовал ни на какую связь, нежели дружескую, и она сохранялась достаточно долго — разве что Верховенский не ныл ему больше о колиной холодности. Видимо, такой она была только для не входивших в его достаточно узкий круг общения. Петя постил дурацкие совместные фото в закрытом инстаграме, Эркель молча лайкал, сохранялась стабильность — до момента, пока Эркеля, собиравшегося с посиделок домой, Петя не поцеловал на глазах у Ставрогина. Как будто обыденность, как будто это отлично вписывалось в картину мировоззрения всех троих. По сценарию, развернувшемуся тогда в голове Эркеля, должно было последовать хотя бы битьё посуды, а в идеале — разбитые носы. Петя так хвастался, что Коля нет-нет, да приревнует его к кому-то из многочисленных друзей, а здесь и повод искать не надо. но Ставрогин молча сидел в кресле так, будто ничего не происходило. Домой Эркель в ту ночь не вернулся — даже не потому что его прибил Коля или гопники в подворотне, а потому что посчитал своим долгом выяснить ситуацию, а не ходить с тяжёлым сердцем. — Просто ты мне тоже нравишься, и всё. — Просто? Да ничерта это не просто, Верховенский. — Эркель облокачивался об стол, — Тебе что надо-то? Или кто? Верховенский теребил листок филодендрона, будто скучая — тревоги в его виде не прослеживалось вовсе. — Мне нужны те, кто мне нравятся, и всё. Тавтология уже какая-то пошла, родной, неужели ты не понимаешь? — Выбирай-ка ты, дружок, один какой-нибудь кружок, — нервно посмеялся Эркель, краснея. — Если тебя не устраивает такая форма отношений, то никто не заставляет, — подключился к разговору Ставрогин, — этот бешеный вечно выбирает самый идиотский способ сообщить о своих намерениях. — Ничего не идиотский! Очень быстрый. — И совершенно неясный. Он хотел сказать, что хочет встречаться с обоими. Мне без разницы, кроме того, что он скоро думалку сломает, пытаясь мне же намекнуть. — О господи, вы тут все совсем… — Эркель потирал виски, красноречиво прикрывая глаза, — Петь, проспись и потом пойми, что ты предлагаешь. — То есть ты против? — Я против предложений в каком-то неадеквате. Ну он же не серьёзно, Коль? Ставрогин скучающе смотрел на свои ногти — было видно, что для него этот разговор проходит не впервые. — Ну я же тебе тоже нравлюсь, а? — безапелляционно заявлял Верховенский, на что Эркель не мог ответить ничем вразумительным, краснея. Да, нравится. В крайности-то зачем? В конце-концов, он оставался, чтобы проблему решить, а не усугубить, но с лёгкой руки Верховенского всё идёт именно по этому пути. Странно, что только для Эркеля — Ставрогин бездействовал, копаясь в телефоне, а Петя всё так же не понимал, в чём же дело. — Давай по-другому — ты хочешь со мной встречаться? — Верховенский снова рубил с плеча, — Вот без всяких «ну», «если». Да или нет? — Но у тебя… — Я сказал, без этого. —… Да, да, хочу. Эркель готов был провалиться под землю от стыда, видя, как довольно загоралось лицо Верховенского и кончики его ушей. И ведь никаких моральных терзаний не испытывал, счастливый. — Ну вот и всё. — А Коля?.. — А Коля не против. Всё, пойдём, я планировал сериал досмотреть сегодня, но ты, блин, такой тугой на понимание, я в шоке. Эркель уже не протестовал, когда его затянули на кровать и подвинули ближе — был занят перевариванием новой информации. Петя деловито рылся в онлайн-кинотеатре, Ставрогин курил на балконе, не прикрывая дверь. — Коль, захлопнись! Опять табачкой воняешь своей. — Это, между прочим, не табак, — ворчит Ставрогин, но требование выполняет. — Да хоть зелёный чай, комнату всё равно потом проветривать придётся. Эркель долго собирался с силами, прежде чем спросить: — Ты его больше не любишь? — С чего ты взял? — хохотал Верховенский, дёргая ногой и чуть не сбрасывая ноут на постель, — Обожаю этого конченного. Просто реально заебал дымить в квартире. — Да я не про это. — А других поводов и нет. Всё, устраивайся. Коля щас тоже подсядет. Эркель засыпал под мышиную возню Пети с подушкой — всё-то ему неудобно — и тихие комментарии Ставрогина, который умудрялся забыть содержание серий, несмотря на то, что смотрел их с Петей каждый день. Утром всё должно стать легче. Легче стало с большой натяжкой — Эркеля продолжало терзать смутное чувство тревоги около недели, затем притихло. Верховенский умудрялся уделять внимание им обоим, успевая при этом и работать, и учиться — Эркель с таким графиком морального, физического и умственного напряжения давно бы попрощался со своей кукушкой. С Колей они ладили совершенно спокойно — общаясь до того вечера только на тусовках в компаниях, они чувствовали себя старыми друзьями, которые почему-то друг друга совершенно забыли. Эркель вспоминает это всё, уже осознавая, что горшка с суккулентом в руках уже нет — Ставрогин деловито вертит его в руках, пачкаясь в земле. Ухитрился же зачем-то содрать обёртку. — Ну и как я его в квартиру понесу? — шутливо ворчит Эркель, смаргивая с пелены взгляда не до конца ушедшие мысли, — Зачем расковырял-то? — Да мне показалось, там ползал кто-то, я и подумал, что смогу достать, — Ставрогин виновато улыбается, — энтомолог хренов. Собственно, а чего мы тут ждём? — Я ключ от подъезда забыл, вот и ждал, пока кто-то откроет. — Ну тогда радуйся, твой кто-то пришёл. — Ставрогин отпирает дверь с характерным пиликаньем, и они входят в тёплый подъезд, пахнущий металлом и влажной штукатуркой, — А чего Петьке не набрал? — Да сюрприз хотел сделать. — Без обид, но этот сюрприз у него потеряется среди остальных. — усмехается Коля, — Ладно, может, и нет. Тут листики розоватые. — Выбирал, — смущённо тупит глаза Эркель. Верховенский встречает их уже на этаже — в мятой колиной футболке и пижамных штанах в клетку. — А как ты… — начинает Эркель, но Петя перебивает: — Ваш галдёж в этой хрущёвке слышно замечательно. Заходите давайте, на улице, чай, не Франция. Коля довольно хмыкает, а Эркель, обнимая сыпящийся землёй суккулент, уже не хочет, чтобы этот момент когда-либо кончался.