Псина и дерево. А может наоборот?

Услышав две последние строчки, произнесенные со сцены Гариком, я хмыкнул. Ну, не может не проехаться по теме наших отношений! Конечно, все в зале думают, что он пошутил, хотя вся наша группа знает, что это далеко не так. Точнее, все друзья. Гарик Мартиросян смеется, подходя к своему тезке, все остальные обнимают меня за плечи и улыбаются, стараясь не заржать. Я тоже улыбаюсь, приближаясь к своей собаке. Обнимаю его за шею и кулаком провожу по волосам, а потом отпускаю, подталкивая к закулисам. Он подмигивает мне на выходе, а я думаю, что же мы будем делать сегодня ночью? *** - Га-а-а-арик! Гарик! Бульдог, блин! – Тимур вот уже две минуты пытался разбудить любовника. Им нужно было выезжать из дома сейчас же, чтобы успеть на репетицию, но Тима сначала и сам проспал, а Гарик просто не слышит будильник. В итоге Батрутдинову надоело все, и он принес из кухни стакан с холодной водой и опрокинул его на парня. Тот взвился на кровати, обнял любовника за бедра и лег обратно, подмяв Каштана под себя. - Ну, и что это было? – Гарик, все так же не открывая глаз, обратился к любовнику, удобно устроив свою голову на его плече. - Нам ехать надо, псина, – Тима попытался встать, но сдвинуть с себя сонную тушку не получилось. – Блин. - Ничего, без нас начнут, - Харламов наконец-то посмотрел в глаза любовнику и поцеловал его, притягивая к себе, надавливая рукой на затылок. Пришлось отвечать на поцелуй. Теперь уже и Тимур никуда не спешил. Казалось, будто время остановилось, жадные ладони собаки чувствовались на всем теле, а сам Бульдог, оседлав его бедра, освобождался от одежды. Да, у них был секс вчера утром, днем и вечером, прямо на репетиции и перед выступлением, но этого все равно было мало. Для лучшего функционирования организма им нужно хотя бы все сутки проводить в постели, но они не могут себе такого позволить при плотном графике. Они обнажены, в основном стараниями Гарика. И тут он спрашивает: - Ну, еще хочешь ехать на репетицию? Тимур не отвечает, пожирая его взглядом, в котором плещется желание. Крем под рукой, презерватив, и вот уже первый палец в теле Каштана. Тот делает недовольное лицо, ерзает под Харламовым и облегченно вздыхает, когда к первому пальцу присоединяются второй и третий. Хотя, подготовка как таковая не требуется, но Гарик любит помучить любимого. Любит, когда тот умоляет его. Любит каждый участок его тела… Он входит резко, тут же замирая, так как ногти Тимура больно впиваются в его бедра. Каштан смотрит в потолок, тяжело дышит, привыкая к любовнику. Да, это не редкость, но так хочется нежности… Батрутдинов шмыгает носом, чуть подаваясь назад и вновь вперед. Бульдог понимает это как призыв к действиям и медленно начинает двигаться, опускаясь ниже и целуя любимого в сухие губы, покрывая все его лицо поцелуями, заглядывая в ничего не понимающие глаза и едва слышно говоря: - Больно больше не будет, Каштанчик. Он медленно двигается, оглаживает грудь и целует соски любимого, спускается ниже и крепко сжимает в кулаке член Тимура. Тот выгибается дугой и не может приспособиться к новому темпу собаки. С одной стороны это очень нежно и мило, но с другой… Он же привык к резким и иногда болезненным ласкам. Его размышления прерывает надрывно звенящий мобильный телефон. Он выбивается из общей атмосферы, поэтому приходиться нащупать его на тумбочке. - Это Мартиросян… Что ему ответить? - Просто нажми зеленую кнопку и положи телефон рядом. А еще лучше включи громкую связь. Меня возбуждает его гневный голос. - Чего? – взвился Тимур, но послушно сделал то, о чем его просили. Спальню залил возмущенный голос Гарика, который выговаривал этим двоим, что они бездари, идиоты и козлы, которые даже предупредить не могут, а ведь у них репетиция! Мартиросян подавился словами, когда Харламов задел в теле любимого ту самую точку, и комнату огласил стон Тимура, стон наслаждения. А потом их было уже не остановить. - Сильнее давай, псина! – рыкнул Каштан и дернул бедрами так, что повалил Гарика на спину, оседлав его самостоятельно. – Не хочу нежно…. Эти слова наверняка слышал Мартиросян, который так и не выключил мобильник. Ну, и пусть. Паша же его потом убьет за то, что его мужик возбуждается от стонов других. - Ну, раз нежно ты не хочешь, - Гарик хищно улыбнулся, сжал талию любимого, приподнял его над собой так, что в теле Тимура осталась только одна головка члена, и резко дернул его назад. Каштан всхлипнул и сделал так еще раз, но уже самостоятельно. В какой-то момент Харламов вновь повалил любовника на кровать и стал более быстро двигаться, не забывая о важном органе любимого Каштана. Стон боли и наслаждения вновь повис в воздухе, а вслед за ним было слышно только тяжелое дыхание обоих резидентов. Эту тишину нарушил голос из трубки. Слишком знакомый и язвительный голос, не принадлежащий Мартиросяну. - Мужики, ну вы даете! Целый час трахаться! Я Гарика вот уже минут сорок успокоить не могу! У меня и поясница побаливает.… Но дело не в этом – приезжайте уже, что ли. Все хотят вас поздравить с новым бенефисом в постели. От нежного к жесткому сексу. Паша отключился, а Гарик выругался, прижимая к себе задремавшего Тимура. Ехать не хотелось, шевелиться не хотелось, поэтому перекатившись на более чистую часть кровати, Харламов укрыл Батрутдинова простыней, а сам дотянулся до мобильного и выключил его от греха подальше. Тимур завозился под боком, зевнул, коснулся губами щеки любимого и что-то пробормотал, но Гарик его уже не слышал.… Да и незачем. Разговор точно будет завтра, а вот какой направленности – решать не нам.