Остановись, мгновенье

      Первый снег пустился всего несколько дней назад: покружившись, он растаял достаточно быстро, однако успел порадовать мой глаз. Теперь же за окном настоящая метель и начинается предновогодняя суета. Мой любимый кот, Эрен, свернулся в клубочек на моих коленях, пока я, не замечая почти ничего вокруг, увлеклась чтением «Божественной комедии». Давно хотела ознакомиться с Алигьери: да и вообще, для меня чтение хорошей книги и чашечка чаю — лучшее времяпрепровождение. Для меня, но не для ходячей блондинистой катастрофы, и по совместительству моего ближайшего друга — Дейдарочки Тсукури.       Для меня до сих пор является загадкой: как мы смогли поладить, когда я такая спокойная, а он хаотичный и вообще безумный. Да, безумный, но одаренный. Как обычно говорит Тсукури: «противоположности притягиваются». Видимо, это правда. Мне было бы скучно рядом с таким же спокойным и уравновешенным человеком. Моя жизнь, по правде говоря, вся така спокойная, как морской штиль. Звонок в дверь, сначала краткий, затем настойчивый. Боже, мне так не хочется убирать кота, рассердится же комочек счастья! А другому счастью пора бы выдать вторые ключи. По сути, он и так довольно часто остаётся на ночь. И нет почти ничего, чего мы не знаем друг о друге. Разумеется, у каждого есть свои секреты, иначе мы были бы лишены изюминки, но мы с Дейдарой за эти 3 года стали слишком близки. И несколько раз не только духовно. Ну да ладно. Я всё же сдвигаю своего Эрена, что начинает недовольно сопеть, и иду в прихожую, чтобы открыть дверь. Глазам моим предстает счастливый голубоглазый блондин, судя по широкой улыбке. Я смотрю на не растаявшие снежинки на него длинных волосах и теплом черном пальто, и мои губы трогает улыбка. — Хей, привет, — Дейдара вваливается в прихожую и тут же заключает меня в крепкие объятия. Я прижимаюсь ближе, прикрываю глаза и вдыхаю запах зимней свежести вперемешку с его любимыми духами: запах апельсина с лёгкими нотками кедра и кипариса приятно кружит голову. — Я уже успел соскучиться, хм, — отстранившись с явной неохотой говорит Дейдара. — А мне тут некогда скучать с такой интересной книгой, — отвечаю я, пожимая плечами, и тут же вижу, как блондин надувает щеки. Боже, у него так комично получается изображать обиду. Я только ради этого и подшучиваю над ним. — Ах, так. Ну всё понятно, — притворно обижается юноша, а я начинаю смеяться, не сдержав воздух внутри щек. — Смешно тебе! Меня тут на книгу променяли! — восклицает Тсукури, покачивая головой, от чего его длинная челка покрывает левый глаз. — Так ты сам мне её и подарил, между прочим, — подмечаю я не без улыбки. — Ты мне все уши ею прожужжала, — Дейдара улыбнулся, видимо, вспоминая, как я тогда от радости бросилась ему не шею. — Спасибо, что всегда слушаешь мою болтовню, даже если это не входит в твои интересы. Я за это тебя так и люблю, — говорю я, подходя ближе, и лёгким движением руки стряхиваю снежинку на его плече, глядя в глаза цвета безоблачного неба. — Всё, что интересно тебе, интересно мне, потому что это и есть ты. Я люблю твою личность в целом, и её фрагменты тоже, — Дейдара накрывает мою ладонь своей, удерживая её на своем плече, и я опускаю глаза, чувствуя, как мои щеки начинают гореть. — Чаю? — спрашиваю я, немного отойдя от парня, и тем самым беру необходимую для себя дистанцию. Рядом с ним мне всегда слишком хорошо: так, что аж плохо. Иногда. Парадокс, но кто понял, тот понял, в чем он заключается. — Обязательно, но после того, как мы вернёмся, — сообщает мне Дейдара, и я понимаю, что у него снова есть свой план досуга, в который меня будут посвящать по ходу пьесы. Раньше меня это раздражало, так как я по натуре стратег и мне важно подготовиться, но с этим взбалмошным чудом это нереально. — Иду собираться, — отвечаю, вызывая на его устах довольную улыбку и следую к себе в комнату, чтобы выбрать джинсы и теплый свитер с оленями. Расчесав свои синие волосы, я ещё раз смотрю на себя в зеркало: ну вот, бомба, как любит выражаться мой юный друг. Говорит, что обязательно однажды взорвется от моего превосходства. Боже, ну что за человек? Как можно меня постоянно вгонять в краску? Я уже вовсе не смущаюсь своей пижамы или растрепанного пучка на голове, когда я в очередной раз тюленем валяюсь дома, и мы частенько вдвоем так же просто залипаем во что-то. Это не похоже не самом деле на свидания, но и на типичные дружеские посиделки тоже. Я вообще затрудняюсь ответить на вопрос кто мы друг другу, но каждый раз останавливаю свой мыслекрут на том, что нам просто хорошо вместе, и это главное. Я собираюсь достаточно быстро, и вот мы уже покидаем квартиру, а за ней и подъезд.       Снег уже замедлил темп, а до темна ещё пару часов так точно. И куда же мы идём? Я озвучиваю свой вопрос, на что следует ответ: «Мы идём гулять». — Ты почему перчатки не взяла, Мальвина? — спрашивает Дейдара, разглядывая мои покрасневшие руки, которые я не успела засунуть в карманы парки. — Мне с ними не очень удобно, — отвечаю по привычке. Действительно телефон не реагирует на перчатки, потому приходится носом тыкать в экран, и я так однажды поскользнулась и упала пятой точкой в сугроб, пока набирала ему сообщение. Дейдара до сих пор с этого смеётся, а мне уже не так неловко, как раньше, и потому я смеюсь вместе с ним.       Блондин берет меня за руку, и мое тело под теплой зимней одеждой пробирают мурашки. Как сказал Фауст: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!». И если после этих слов душа его стала принадлежать Мефистофелю, то моя душа и моё сердце — Дейдаре Тсукури. — Хочешь, чтобы я тебе купил десятую пару? — спросил меня парень, усмехаясь. — Хочу, чтобы ты меня держал за руку, — отзываюсь, глядя на него. — Вот ты и спалила свой хитрый план, — Дейдара смеётся, — могла бы просто попросить. — Да ты и сам прекрасно без спроса умеешь. — А ты никогда не возражаешь. Так что это не считается как без спросу, — он снова надувает щеки. — Тебе попробуй возрази, — бурчу я, опуская голову и глядя себе под ноги. — Чего-чего? — Дейдара останавливается и я вздрагиваю от прикосновения тонких холодных пальцев к моему подбородку. Юноша аккуратно берется за него и приподнимает моё лицо, а я не нахожу ничего лучше, как толкнуть его в сугроб, чтобы спасти ситуацию, но блондин утягивает меня за собой и всё становится ещё хуже: я оказываюсь сверху на нём. Хотя могло быть и хуже, окажись я под ним. — Ай, ну не здесь же, не в снегу, — Дейдара смеётся, притягивая меня к себе за талию. — А что? Здесь твоя находчивость и оригинальность вот так просто заканчивается? — я цокаю языком и вытягиваю губы трубочкой, изображая разочарование. — Я бы не советовал тебе меня провоцировать, — Дейдара усмехнулся и провел уже ледяными пальцами по моей щеке. Черт, она и так горит! — А то что? — спросила я, наклонившись ближе. — А то мне очень холодно, — отвечает Дей, после чего легонько меня отталкивает от себя, чтобы встать.       Отряхиваясь от снега, я благодарю вселенную за то, что мы оба можем в такие моменты абстрагироваться. Не то, чтобы я не хотела, просто… Я боюсь. Меня всё устраивает и я мне страшно разрушить то, что устанавливалось так долго. Хотя мы уже не один раз целовались, но всё же это бывало редко. Я помню каждый раз до мелочей, и в эти моменты ощущаю те самые пресловутые бабочки. Пока я сметала с себя снег, пытаясь успокоить сердцебиение и внутреннюю дрожь, вызванную сильным желанием повторить последний поцелуй, как на моей кухне, блондин уже успел скатать огромный шар. — Хватит уже филонить, помогай, — обратился он ко мне, сияя от счастья. Как ребенок, ей-богу. Стоит передо мной, такой непосредственный, открытый, и… настоящий? — Лады, — снег под нашими ногами хрустит, а на головы сыпятся новые снежинки. Пока я скатала большой круг, Дейдара уже успел вернуться с каким-то ведерком и колпачком на верёвке. С Днём рождения или с новым годом, я так и не поняла, что написано на нём. — Ты это где взял? — спросила я, выравниваясь в полный рост, и уперев руки в бока. — Скажем так, я одолжил реквизиты у одного «прохожего» снеговика. Мы с тобой его проходили. — Даже покраснел от стыда, — я покачала головой, глядя на румяные щеки блондина и волосы, покрытые снегом. Он сам стал похож на снеговика. — Я и стыд, — Тсукури рассмеялся, — лучше подержи, — он вручил мне пожитки, и я цокнула языком, но всё же взяла их. Это не самый большой из его импульсивных поступков, даже забавный. Хотя все его внезапные желания интересно заканчиваются. Некоторые я уже ощущала на себе. Снеговик вышел вверх ногами, а с торчащими «руками» в виде палок, которые я помогала прицепить, со странной улыбкой и высунутым языком он стал похож на сумасшедшего. — Это что за чудо? — спросила я, глядя на результат. — Это оригинальная работа, — горделиво сообщил Тсукури. — Я бы не стал создавать нечто заурядное. — Хм, да, это точно, — ответила я, вспоминая чудаковатые рисунки парня, которые без его объяснения вряд ли кто способен понять. Я посмотрела на юношу и увидела его глаз, не прикрытый челкой, который светится восторгом. Похожий взгляд у Дейдары был, когда он подарил мне странную глиняную птицу, которая служит украшением в гостиной. Сам сделал, и глядя на нее, я думаю о нём. Хитрый ход. Я в принципе никогда не переставала думать о тебе, Дейдара Тсукури. — О чем задумалась? — его голос вырывает меня из размышлений, и я вздрагиваю. — Замёрзла? — спрашивает заботливо. Подходит ближе, и я начинаю внутренне дрожать, но не от холода. Действительно, поднялся серверный ветер, и теперь романтика окончена, ведь снег будет нещадно сыпать в лицо, застилать глаза и лезть в рот. — Немного, — отвечаю, отводя взгляд от пронзительных голубых глаз, в которых плещется забота. Дей очень эмоциональный и не привык сдерживать свои чувства, поэтому, наверное, его тянет ко мне, ведь я наоборот всегда держу себя в руках и стараюсь держать всё внутри себя. Он молча притягивает меня к себе и я тихо ойкаю, ощущая его руки на своей талии. Обнимаю его за шею, но всё ещё избегаю зрительного контакта. — Домой? — спрашивает меня парень, и мой слух цепляется за его теплоту в голосе, с которой было сказано это слово. Словно бы мы живём вместе. На самом деле. — Домой, — отвечаю я, улыбаясь ему в район груди. Мы возвращаемся обратно, держась за руки. Вокруг снуют прохожие, светятся гирлянды, а из магазинов раздается рождественская музыка. Совсем скоро наступит праздник. — Что думаешь делать на новый год? — спросил меня Дейдара, прерывая молчание. — Я? Как обычно, наверное, — я пожимаю плечами. Я всё время отмечаю этот праздник дома, так как не люблю шумные вечеринки, а к моему чудоковатому, но очень красивому другу тянутся люди, в особенности девушки, хотя я ни разу его не замечала с кем-то в отношениях. — Значит, у тебя? Здорово! — отозвался блондин, сжимая мою руку в своей. — Ты не поедешь никуда? — спрашиваю я, хотя вовсе не удивлена. Но мне так хочется слышать ответ от него. Больше всего на свете. — Без тебя? Нет. Да мне никто и не нужен. Люди вокруг — безликая масса. Это медь, и она фальшиво блестит, но среди нее я уже нашел золото, — Тсукури улыбается, глядя на меня. — Да? И какое же? — я притворяюсь дурочкой, но тщетно, ведь он успел изучить меня полностью, хотя кое-что оставил как тайну, чтобы не убивать во мне загадку, потому что тогда пропадет личность, как сказал мне он однажды. Я же не знаю что он может выкинуть и какие идеи посетят его блондинистую голову. — Да ты ее не знаешь, — отмахнулся Дейдара, посмеиваясь. — Эй! — я толкаю его в бок локтем и изображаю обиду всем своим видом. — А что не так? — с усмешкой спрашивает меня парень. — Ничего, твоя жизнь, — бурчу я в ответ, свободной рукой поправляя длинный воротник свитера, чтобы закрыть лицо от ветра и спрятать признаки гипотетической ревности. — Ты правда думаешь, что кто-то мог бы мне заменить тебя? — этот прямой вопрос застаёт меня врасплох, и я замираю на месте. — А причем здесь это? Это ведь не одно и то же? — я нервно сглатываю, и всё-таки решаюсь поднять свои глаза. — Разве безликое множество и совершенное искусство — это одно и то же? — он наклоняет голову в сторону, чуть усмехаясь, и я, ничего не отвечая, смело касаюсь его. Провожу пальцами по мокрой пряди белых волос, задерживая её между ними и медленно пропускаю каждую маленькую прядочку из одной большой. Обычное прикосновение, но мы оба понимаем, что я хочу этим подчеркнуть. — Если бы я мог сейчас переместить в тебя хоть каплю своих чувств, тебя бы просто разорвало, — произнес Дейдара, облизнув нижнюю губу. Я перестала замечать ветер и снегопад, и только сейчас заметила его намокшие светлые ресницы и покрасневший от мороза нос. — Не поверишь, но меня от своих уже почти разнесло на атомы, — отвечаю я тихо, приблизившись к нему ещё на шаг. Уже стемнело и свет от фонаря поблескивает в его глазах. И кое-что ещё. Очень глубокое и едва уловимое. Он первый сократил расстояние между нашими лицами, наклонившись ко мне, и накрыл мои замёрзшие мокрые от снега губы своими, прохладными и в то же время самыми тёплыми, потому что — родными. Я подалась навстречу и слегка приоткрыла рот, а блондин сначала поцеловал мою нижнюю губу, и затем только осторожно проник языком в приоткрытое пространство: очень медленно, словно боясь меня спугнуть и прервать это мгновение. Я осторожно обвила руками его шею, игнорируя промокший воротник пальто, и также осторожно стала отвечать на поцелуй, что по трепетным ощущениям словно первый в моей жизни. И снова знакомые бабочки, снова привычные мурашки, но на этот раз я ощущаю что-то иное, что-то новое. Это не те страстные мгновения, в которые он прижимал меня к стене и просто настойчиво целовал, и не те, когда я могла залезть на него, пока на фоне шел какой-то фильм, и сама потребовать поцелуй и ощутить эти длинные тонкие пальцы художника на своей нежной коже под тонкой майкой. Всё кажется временным развлечением и взаимным удовлетворением желания физической близости на фоне теперешнего поцелуя, хотя никогда мы не касались друг друга просто так. Прикасаться к его коже, к его губам, без истинного желания, а только ради своей выгоды — непозволительное кощунство и даже предательство себя, которое я бы никогда не смогла допустить. Слишком просто нам цепляться за кого-то, требуя физической близости, в тщетных попытках заткнуть упрямое чувство одиночества или же на время заглушить простую базовую потребность. Слишком легко пустословить о чувствах, потому что это лишь звуки, но истинная любовь нисколько не нуждается в них: она ощущается в воздухе, она бурлит в крови, она порхает невидимыми бабочками где-то в животе. С большой неохотой я мягко разрываю поцелуй, чтобы сказать тихое и слегка хриплое: — Домой? — Домой, — сплетая наши пальцы, отвечает мне Дейдара.       Дома оказалось ещё теплее, по сравнению с улицей. Полностью промокшие, но крайне счастливые, мы по очереди приняли горячий душ и переоделись в домашнюю одежду. У меня полно его одежды, и некоторые вещи я ношу сама, потому что они хранят его запах и пробуждают те самые бабочки. Поужинав, берём чашки с какао и идём в гостиную, чтобы поваляться под двумя одеялами, но в объятиях, за просмотром какого-то фильма. — Слушай, я подумала, что тебе давно пора дать вторые ключи, — наконец решаю озвучить я свои мысли. — А я подумал, что давно пора поменьше отсюда уезжать, — ответил мне Дейдара, мягко целуя в макушку, и тут уже я себя стала напоминать своего кота, лежащего где-то в ногах. Дей любит Эрена и часто приносит ему что-то незаурядное покушать, за что я ругаюсь, потому что не хочу разбаловать породистое животное, и он также знает, что я назвала его в честь любимого аниме персонажа и своего краша, чем часто подкалывает, изображая ревность шутки ради. А мне очень нравится его дразнить и просить подарить мне дакимакуру с Эреном или Леви, после чего Дейдара всегда остаётся у меня с ночевкой. Вроде бы неглупый, а на провокацию ведётся. Я стала смеяться в голос, не замечая этого. — Что такое? — поинтересовался парень, прижимая меня к своей груди и мягко поглаживая кончиками пальцев чувствительную кожу в районе плеча. — Просто настроение хорошее, — отвечаю, поднимая голову, чтобы взглянуть на него. — Может быть тебе вообще не стоит уезжать? — Ты действительно этого хочешь? Я же невыносим, — блондин посмеивается, перемещая пальцы на мои волосы, а затем на щёку. — Не более, чем это дурацкое расстояние между нами, — отвечаю, пожав плечами, и улыбаюсь. — Мне тоже не нравится. Но я не думал, что ты захочешь, чтобы наши отношения переросли во что-то большее. — Я хочу, но я боялась, что всё разрушу. Сегодня я поняла, что я готова тебе сказать об этом вслух. У тебя есть выбор: да, и да, конечно, — я рассмеялась, подставляя свою щёку его нежной руке. — А если свой вариант? — Смотря какой. — Да, конечно, потому что я самый счастливый чудак на этой планете. И самый влюбленный? — Принимается, — я приподнимаюсь, чтобы взглянуть в его глаза, отодвигаю длинную челку в сторону, и просто смотрю, растворяясь в своих чувствах к этому человеку.       Мы никогда не знаем что впереди, мы можем лишь жить здесь и сейчас, ощущать мгновение, и ценнее этого ничего быть не может. Мы боимся сказать о своих чувствах и нарушить привычное спокойствие, но чего оно стоит, если внутри мы подавляем бурю? Если бабочки в животе задыхаются от нашего страха дать им взлететь и порхать? Если мы затыкаем голос своего сердца и верим обманчивому рассудку? Разве имеет значение это туманное «после», когда есть это волшебное «сейчас»? Осязаемое, дарящее крылья и волнующее сердце? Если этому суждено случиться, если счастье наше, оно будет наше. Нужно лишь поступать как велит сердце и следовать туда, куда тянется душа. И моя душа тянется к нему, отдается ему, а сердце ему верит.