***
— О Феб, я снова вижу тебя! Я чувствую, как твой свет наполняет меня самыми светлыми порывами. Потеряв волю к жизни после коварного свержения подлой стрелой, я вновь хочу жить! Эта зелень, эти запахи трав — всё так знакомо и так мило… А ты? Ты! Кто же ты? — Разве мы не виделись? — громыхнула голосом непознанная фигура. — Не я ли решил вернуть тебе жизнь в своём царстве… Глупец! Воля Ахиллеса дрогнула, когда бордовая мантия воспламенилась и сгорела в миг, открыв взору мускулистую, иссечённую спину, пепельную кожу и густой тёмный волос. Фигура развернулась вполоборота; показались приглаженная борода, бронзовые наручи с ликом скелета. Руки были увенчаны кольцами с камнями невиданной красоты. Строгое, властное лицо невозможно было спутать. — Властитель Аид, — преклонился сын Пелея, вонзав копьё в каменистую землю. Эмоции переполняли воителя, не давали сформировать единой мысли. — Я не ожидал узреть Вас на поверхности… — Изменчивость этого мира восхищает меня, — развернув голову, Аид наблюдал за мелкой рябью воды перед ним. Где-то вдали пели свои баллады птицы, блеяла животина. Синева неба приукрасилась белыми облаками, местами прикрывая наготу. — Это очень близко к человеческой душе; не лишены этого и боги. В конечном счете изменчивость порождает гибель. Тогда Вечность — становится идеалом для всех… — Что же? Ты отвергаешь мой дар, душа? Ахиллес, достойный из достойных! Провести вечность в прекрасной моей обители — это ли не истинное блаженство? — Прошу меня простить, но… Нет в Вашем царстве места, кое могло бы сравниться с этим всем, властитель Аид. Я уже долго пребываю под Вашим взором с тех пор, когда меня ещё помнили и чтили… Как и всякий сильный муж, одолевающий любые преграды силой своей непоколебимой воли — я заслужил на нечто большее, сколько раз бы мне не пришлось подступиться к опасности. — Ты? Ха-ха-ха, глупая душа, оглянись! Разве не мелочны твои победы? Ты не властитель своей судьбы, но лишь мелкий камешек в руке Олимпа. Проделав этот путь, ко мне, сюда — ты уже возвысился над всем минувшим! Я дал тебе такое право, Ахиллес! Я дал его, просто отвернувшись… — Я благодарен, властитель Аид… Но даже здесь, в Ваших владениях, олимпийцы благоволят мне! Моя рука не знает огреха, нога — не знает ложного шага! — Ох, Ахиллес… Ты ошибаешься, глупая душа. Не приписывай им ничего иного кроме своего оружия, вернее, их образов. Не найдётся среди Олимпа того, кто пожелает возродить твоё имя среди людей. Нет и моей воли этому. Так или иначе, мир отбросил тебя — и я закреплю это решение. — Сразиться с Вами, властитель Аид? Это будет достойный бой! Могу лишь надеяться, что душа Геракла насладится им сполна! — У меня нет на это времени. Не «надейся» на долгое и удачное сражение… Почва под Ахиллом дрогнула и с грохотом провалилась. Беседа успокоила рефлексы воителя; копьё не познало его руки в момент падения. Быстро выхватив из ножен обоюдоострый меч, сын Пелея вцепился в край округлого провала. Сквозь падающие камни и комья земли воин устремил взор вверх, к спасительному Фебу. — Помогите мне, олимпийцы! Благоволите мне! — взревел Ахиллес. — Надежда ещё сильна… глупец! — над провалом навис Аид, в руке которого вспыхнуло его знаменитое копьё с двумя остриями. Воля души вздрогнула ещё раз. «Нет!» Мышцы напряглись и властитель с приглушенным рёвом швырнул своё орудие точно вниз. Ахилл прижался к нагретой земле грудью и щит на спине его — образ прекраснейшего творения Гефеста — вспыхнул искрами. Копьё срикошетило! «Спасибо, олимпийцы!» Не теряя и мига, сын Пелея, ощутивший несколько удобных каменьев под животом, закинул на них ноги и прыгнул к обратной стороне провала. Разогретые мышцы напряглись, показывая свою незаурядную мощь. Меч со звоном вырвался из земных владений, намереваясь в следующий раз усладиться травами. — Глупец! — на обратной стороне будто из ниоткуда появился Аид. Мускулистая нога ударилась в грудь Ахиллеса с такой силой, что воин ударился спиной о край провала и рухнул вниз. Расчетливое дыхание покинуло тело сына Пелея. — Эта скорость… невозможно… — раз за разом мелькало прошедшее перед глазами Ахилла. Глас устремился в отдаляющиеся небеса. — Помогите… мне… Феб…Выбраться из Ада невозможно…
***
Слова были излишни. Чернота этого места угнетала даже такого великого воина как Ахиллес. Пылающие цепи на руках было невыносимо терпеть, однако же и плоть уступила место чистой душе. Испытание болью… сын Пелея переносил его с должной выдержкой. Мрак заставлял сдаваться, выть, просить о милости, но слёзы этой души были излиты гораздо раньше, при жизни. Здесь же слёз не было… — Душа — образец человека, носитель его жалости… или величия. Ты доказываешь последнее раз за разом. Увы, ты отвлекаешь меня, вынуждаешь важных для Ада существ отвлекаться от своей работы дабы остановить тебя. Кто ответит за погромы? — голос властителя, казалось, шёл отовсюду. Спина сына Пелея напряглась. — В Аду не меньше чисел, чем на войне, душа. Так или иначе, рано или поздно — ты отработаешь всё, что низверг или постарался низвергнуть. — А если величие души… не позволяет ей… взвалить на себя лишнее? — не поднимал головы Ахилл. — Тогда это ложное величие. Глупость. — Твой пыл превосходит твой разум, душа. Я хочу это исправить раз и навсегда, обоюдным согласием… — ответа не последовало. — Ну же, Ахиллес, не делай вид, что ты наслаждаешься своими путами! Отвечай, сейчас же! — Чего Вам угодно… властитель Аид? — пред появившейся мощной фигурой воин выпрямился, насколько мог. — Этот договор был в моей руке до того, как возникло копьё. — Поднесённая рука разомкнулась, представляя взору свернутый клочок пергамента с огненной печатью… знакомой печатью. — Я ожидал разумного диалога перед глазами смерти, но твой пыл все испортил! Теперь… ты можешь прочесть то, что уготовано мною. Путы распались и душа выпрямилась на коленях, отводя длинные локоны волос назад. Ухватившись дрожащими руками за развернутый лист, всмотрелась в красные символы. Утерянного блеска глаза ослабленно бродили по строчкам: «Обязанности, обязанности, обязанности… Пункт, пункт, подпункт» — Присмотр за внутренними помещениями Дома… — Верно, душа. Я расширяю свою обитель, дабы выполнять свою работу лучше и… по иным причинам. Этим тенденциям должны последовать и все другие подчинённые, а несогласные… Это будет твоей проблемой. Способы решения очерчены в пункте 12.2, — палец вспыхнул и номер нужного пункта слабо вспыхнул. Ахиллес продолжал вчитываться… — Загрей? Кто это? — Ох… — Аид отвернулся. — Он ещё мал и глуп, но его судьба… трагична. Мойры сказали своё слово. Я не жду, что их завет будет уничтожен. Но Загрей должен стойко выстоять всё, что ему предсказано, хочет он этого или нет. Ты — воспитаешь в нём стойкость, Ахиллес. Научишь его всему тому, что знаешь сам, и даже более того. Не случайно ты бродил по Аду в попытках вырваться из заточения. Ад — первая ступень того, с чем Загрею предстоит иметь дело… — Но я больше не увижу Феба… — Ты и так имеешь мало шансов его узреть без моего разрешения на то, душа. Но… если ты примешь условия договора, и Загрей таки сможет достичь твоего величия, а по итогу и превзойти тебя — я «обещаю подумать»… — А Патрокл? Что же с ним? — Ахилл вспомнил очень тёмное пятно на контуре своей жизни. Ведомый страстью к битве и желанием показать себя наилучшим, наихрабрейшим воителем под могучей рукой сына Пелея — Патрокл был жестоко убит. Его кровь терзала склонившуюся к письменам душу даже сейчас, когда граница жизни осталась далеко позади… — Хм… Я помню такую душу. Она получила своё достойное место. Её страдания не меньше твоих, — в словах Аида чувствовалась лишь воля приговора. Человеческое было ему чуждо… будто. — Я не могу его так оставить, властитель Аид. Он… погиб из-за меня. Верный соратник, друг, поддерживающий в трудный час, коих на моём веку было предостаточно. Ему не место в Аду… — властитель напористо хмыкнул, — но если и так — он заслужил на больший уют своим добродушием… — Улучшение его условий заставит тебя принять условия? — Эм… — так или иначе, решение было тяжелым. Каждый в Аду знал, что подпись пред ликом Аида здесь значит очень и очень многое… — Да, властитель Аид. — Ну что же, ладно, — Аид щелкнул пальцами, ненадолго осветив тьму огоньком. В договоре осветились новые пункты. «Переместить… снабдить… Элизиум… Достойное место для вечного отдыха». — На этом всё? Это твой единственный шанс, душа. В Аду тебе более не найдётся приспешника, а если и так — то они подарят тебе больше печалей, чем радостей… — Даже Патрокл? — Ты вряд ли его увидишь снова, душа… — Я… принимаю условия соглашения… властитель Аид. — Я подтверждаю! — громко взревел Аид, дабы весь Ад это услышал. — Ты подписал соглашение, Ахиллес… — …но я не обещаю, что мальчику, кем бы он ни был, мои тренировки понравятся и уж тем более придутся по плечу! — Для Загрея муки и смерть — лишь один шаг в его судьбе, — и снова, никаких эмоций в голосе… — У меня нет времени следить за величиной «пыток» или тренировок… Приступай к работе немедленно!***
Стоя на своём посту с копьем наперевес, Ахиллес наблюдал за мальчишкой, с юношеской храбростью висящего на тупом конце подвешенного отцовского копья. Был ли таким сам Ахилл когда-то? Улыбка мешалась с печалью, ведь юный Загрей даже не представлял, что его ждет дальше… «Но… но это же Его собственный сын! Сын Аида! О боги-олимпийцы, бедный Загрей… Это большая глупость, или большая мудрость? Впрочем, если судьба неблагосклонна — он должен забрать причитающееся силой, иначе… и вправду лишь один шаг»