──────────── ∗∙⋅: ✯: ⋅∙∗ ────────────
Когда ты на протяжении долгого времени делишь с одним человеком комнату, то ты невольно перенимаешь и знаешь его привычки. Ты знаешь во сколько он просыпается и любит засыпать, в какой позе он спит чаще всего, и что перед сном он обязательно любит обниматься. Ты знаешь, что нужно сказать, когда ему грустно, а когда вообще лучше просто выслушать его. Знаешь, насколько сильно он любит ворочаться во сне, и как часто он скидывает себя одеяло. Знаешь, что если рядом не будет его любимой игрушки, то он будет очень плохо спать. Ты подмечаешь каждую мелочь и деталь в нём, знаешь его настроение, как своё собственное. Вот и Джисон знал о Ликсе больше, чем кто-либо другой. Деля вместе комнату с дебюта и до этого момента, Джи изучил младшего почти на сто процентов и, наверное, знал его даже лучше себя самого. А может причина была не только в том, что они делили комнату.Просто это Ликс.
Джисону с самого первого дня их знакомства хотелось знать о нём всё, хотелось защитить его от всего в этом мире, чтобы свет его солнца никогда не погас. Когда Ликс только присоединился к ним, он казался маленьким и испуганным котёнком, который оставил свою семью и переехал в другую страну без знаний языка, ради исполнения мечты. Джисону безусловно хотелось его защищать и помогать ему во всём. Даже узнав, что их разница в возрасте всего один день, Джи не переставал называть себя Хёном Ликса. Он просто был его младшеньким. Младшеньким о котором Джисон просто хотел заботиться и защитить его. Когда их дружба перестала быть просто дружбой? Когда просто забота о своём младшеньком, переросла в желание забрать Ликса к себе и никогда его больше не отпускать? Когда Хан успел так сильно проебаться? Может тогда, когда Ликс впервые его поцеловал. Это случилось слишком неожиданно. Тогда Хан выходил из душа, на нем ничего не было, кроме полотенца на его бёдрах. Ликс подошел к нему со спины, как обычно обнимая и прижимая ближе к себе. Хан давно привык к этим порывам нежности и объятиям, поэтому лишь улыбается, укладывая свои ладони поверх ладошек друга. Но после того, как Хан почувствовал чужие губы на одной из своих лопаток, то немного опешил. Не то чтобы это было неприятно… Он даже не успел понять толком, что произошло. Губы младшего так быстро появились на его теле и так же быстро исчезли, но Хан навсегда запомнил этот момент. Они не обсуждали с друг другом случившееся, даже не вспоминали об этом. Возможно это просто было необходимо Ликсу, возможно это было случайно или он лишь хотел пошутить, но Джи предпочитал думать, что это было больше, чем просто случайность или шутка. После этого их отношения изменились, объятия стали дольше и крепче, они даже иногда спали вместе, после просмотра какого-нибудь фильма. Феликс стал в шутку пытаться поцеловать друга и тот начал отвечать тем же. Вот только Ликс останавливался на полпути, а Джи готов был идти до конца, ему так хотелось хоть на мгновение поцеловать своего лучшего друга. Коснуться его губ своими, попробовать их на вкус… Хотя бы один раз. Хоть на одну секунду. Феликса хотелось целовать всегда. Исцеловать каждый миллиметр его тела, каждую прекрасную веснушку на его лице. Бесконечно, долго. Просто покрывать его тело поцелуями, пока он будет звонко смеяться под тобой и говорить: «не надо». Но увы, Джисон не мог этого сделать, поэтому он лишь наслаждался забавными играми с другом и надеялся, что однажды они зайдут дальше. И это почти случилось. Однажды после победы на музыкальном шоу, они решили немного отметить это событие. Выпили они немного, просто чтобы расслабиться, но Хану этого показалось достаточно, чтобы приступить к более активным действиям. Когда все начали расходиться по комнатам, чтобы лечь спать, Хан и Ликс остались одни в гостиной, что-то весело обсуждая. Тогда-то он и предложил сыграть другу в Game of chicken или игра «кто первый струсит». Ликс не считал себя трусом, тем более не собирался уступать Джисону, а тому только это и нужно было. Они удобнее усаживаются на диване на достаточном расстоянии друг от друга, а после начинаю медленно придвигаться ближе. И когда расстояние между ними стремительно сокращается, а сердце старшего начинает биться с такой силой и скоростью, что кажется вот-вот остановиться, Джисон начинает задумываться правильно ли он поступил, предложив друг другу сыграть в такую игру. — Остановись, глупый Лис, — с улыбкой говорит он, когда их носы уже соприкасаются. Хоть сердце и кричало об обратном, Джи не хотел, чтобы кто-то из них об этом пожалел после. — Хитрый Бельчонок вздумал победить или решил сдаться? — выдыхает Ликс уже возле самых губ. — Твой ход, Малыш, сдашься или поцелуешь? А у Хана сердце от таких слов замирает и весь мир прекращает своё существование. Между их губами сантиметра два или чуть больше, и сейчас именно его ход. Стоит старшему только чуть наклонить голову и они уже поцелуются, а пути к отступлению не будет. Хан решается на единственный правильный, по его мнению, выбор на тот момент. Он укладывает свои ладони на хрупкой талии друга, а тот и не против, лишь улыбается так хитро смотря то в глаза, то на губы Хана. Между ними остается не больше сантиметра, когда в гостиную заходит Чан, а Ликс отскакивает от друга, как от огня, сразу же практически убегая в комнату. Лидер на это лишь одаривает Джисона непонимающим взглядом, а тот пожимает плечами в ответ, мол и сам ничего не понимает. Этот момент Джи со своим другом тоже не обсуждал. Просто выпили немного. Просто пошутили. Ничего ведь не произошло. Да и незачем это было обсуждать. На следующее утро Ликс проснулся как ни в чем не бывало, сразу же перебрался на кровать старшего, и они просто лежали обнимаясь и наслаждаясь временем. Всё как обычно. Это всё тот же Феликс, который всё так же нежно обнимает, прижимая к себе, который всё так же любит дурачиться и очень звонко смеяться. Он всё тот же. Это всё ещё его Ли Феликс… Был… В один из вечеров Хан вернулся в общежитие раньше обычного. По его мнению там никого ещё не должно было быть, поэтому в голове уже зрел план, как он для начала примет ванную, а после поиграет в приставку, дожидаясь остальных. Но зайдя в общежитие он увидел две пары уж очень знакомых кроссовок и услышал голоса, которые доносились откуда-то из спален. Это были Хёнджин и Ликс. Хан не расстроился, что в общаге уже кто-то был кроме его, наоборот играть в приставку с кем-то даже веселее. Он был очень счастливым в этот день, пока не услышал обрывки их разговора. — Он мне нравится, правда нравится! Понимаешь? Слышит он за дверью голос Ликса, когда подходит ближе к одной из комнат. Сердце очень больно сжимается в груди и где-то там загорается маленький огонёк надежды. — Он в последнее время стал таким… Таким. Что прям сердце из груди выпрыгнуть готово и дышать невозможно, — Ликс старался говорить тихо, скорее всего чтобы больше никто не услышал, но Хан даже за шёпотом узнает его счастливый и воодушевлённый голос. Хёнджин лишь продолжал внимательно слушать его. — Я не знаю когда всё это началось, просто однажды мне захотелось обнимать его дольше чем остальных, проводить больше времени чем с другими, а ещё заботиться и защищать его. Хочется дарить ему всё тепло и любовь. И целовать… Его очень хочется целовать… Всегда… И он… Он в последнее время так внимателен ко мне, спрашивает обо всём, пишет… А ещё его улыбка от которой бабочки в животе оживают… И от него самого тоже внутри всё оживает, особенно, когда он обнимает так нежно и кажется, что вы одни в этом мире. Хан понимал чувства друга, очень хорошо понимал, ведь и сам сейчас испытывал то же самое. — Почему не признаешься ему? — И что я по твоему ему должен сказать: «Привет, как дела, ты мне нравишься, не хочешь со мной встречаться»? — Ну да?! Как по твоему еще люди начинают отношения? Джисон был готов сорваться. Открыть эту чертову дверь и зацеловать Ликса, обнять и наконец сказать насколько сильно он его любит. Ведь огонек надежды в его сердце уже разросся до величины Солнца. Ведь он верил, что Ликс говорил именно о нем. Ведь именно их отношения так сильно изменились за последнее время. Друг стал более тактильным и внимательным по отношению к Хану, а ещё эти его шуточки с просьбой о поцелуе. Все твердило о том, что сейчас речь именно о них, именно об этом… Но с губ Ликса срывается совершенно чужое имя… — Чанни-Хён никогда не примет мою любовь… Это последнее что услышал Хан. Солнце, которые до этого согревало его и освещало путь, сейчас взорвалось в его груди оставив за собой огромную черную дыру. Черную, беспросветную дыру, а весь свет, которым был заполнен его мир, в один миг куда-то исчез. В ушах шум, в груди пустота и лишь ватные ноги, которые пытаются увести его подальше от этого места. Туда где он этого больше не услышит и не увидит. Где он не будет знать правду и не будет помнить о том, что слышал. Это было совершенно не то, что он хотел услышать. Нет! Он вообще бы предпочел никогда не знать этой правды. Пусть бы он лучше и дальше продолжал жить в своих мечтах, но зато ему сейчас не было бы так больно. Джисон не помнил, как он вышел из общежития и куда отправился. Он вообще не хотел никуда приходить. Просто хотелось идти, пока это боль не прекратиться. Он не помнил, как оказался в парке, плачущий в крепких объятиях Чанбина. Он ничего из этого не помнил. Кроме последних слов Ликса и боли после них. Навряд ли бы Хан мог доверить кому-то свой секрет о безответной любви, и уж тем более не хотел кому-то рассказывать о влюблённости в Ликса. Просто здесь и сейчас он знал, что может доверить это всё Чанбину, что тот его обязательно поддержит, поймёт и никому не расскажет. И Чанбин действительно поддерживал, как только он увидел плачущего друга идущего посреди улицы, то сердце очень больно сжалось в груди. Он тогда сразу же затащил его в ближайший парк и усадил на первую попавшуюся скамью. Джисон тогда говорил очень неразборчиво, потому что не мог прекратить рыдать. Но Со понял самое главное, его друг был влюблён и влюблённость эта была не взаимной. Он позволил младшему мочить свою одежду слезами, потому что знал — ему это действительно нужно, пока сам продолжал обнимать его и ждать, когда он сможет успокоиться. Хан тогда наотрез отказывался возвращаться в общежитие и даже думал о том, что хочет бросить всё это. Но правильные слова Чанбина смогли убедить его в обратном. Старшему с большим трудом удалось уговорить Хана вернуться в общагу и еще большего труда стоило заставить его не бросать мечту. Для Хана тот момент стал переломным в его жизни. Он закрылся в себе и стал очень много писать, хотя большинство из написанного летело в мусорное ведро. Чанбин был в то время его единственным утешением и спасением. А с Ликсом… Первое время Хан был очень отстранённым и холодным с ним. Отвечал сухо, а иногда вообще не отвечал. Объятия, которые раньше дарили тепло, сейчас лишь обжигали, оставляя глубокие следы на сердце. То, что раньше спасало и придавало стимула, сейчас убивало похуже смертельной болезни. Конечно, со временем их общение вернулось в норму. Хан научился блокировать и игнорировать свою боль, забывать о чувствах и улыбаться так, словно он самый счастливый человек на земле. Рядом с ним всё еще был Ликс, не его, но главное рядом. Только этот Ликс никогда не узнает, сколько слёз из-за него пролил Хан, сколько ночей он не спал и что песня «Wish you Back», которой младший так восхищается и любит, на самом деле посвящена ему. Хан хотел верить, что сможет быть счастлив, если счастлив будет Ликс, но не смог… Сейчас, когда он узнал правду, то не мог смириться с этим. Он вновь проплакал на плече лучшего друга и вновь отношения с Ликсом были испорчены. Кажется всё вернулось к тому с чего началось. Желание всё бросить вернулось к Хану, а в голове была лишь одна мысль: «почему он выбрал не меня?». Хан действительно не мог понять этого. Ведь именно он был тем кто всегда рядом, кто поддерживал, понимал и обнимал. Ведь именно он его так сильно любил и заботился о нём. Хан научился забивать на собственную боль и чувства, так почему снова не он. Почему? Неужели он снова сделал недостаточно или был не достоин Ликса? Чем Чан был лучше его, что даже не смотря на всё, Феликс по итогу выбрал его? Ведь старший до этого времени не обращал на него особого внимания. Так почему всё так? Сегодня Хан сидел в каком-то баре и топил своё горе в алкоголе. С момента, как Чан и Ликс начали встречаться, прошло уже несколько дней и за это время отношения Хана и Ликса заметно ухудшились. Младший всячески пытался начать разговор или даже извиниться, но вот Хан… Он не хотел причинять другу боль, но просто не мог по другому. Ему самому сейчас было невыносимо больно, а от этой заботы младшего и его попыток поговорить лучше не становилось. Джисон сразу же уходил в такие моменты, молча и без объяснений. Даже остальные мемберы начали замечать насколько Хан стал холодным по отношению к Ликсу, задавали вопросы и даже пару раз пытались помирить их. А что мог сказать Хан? Что он уже почти два года безответно влюблён и поэтому злиться? Что он не понимает почему выбрали не его? Что? Хан не знал… Но Чанбин знал. Поэтому всякий раз, когда остальные мемберы доставали Хана вопросом о том, что случилось или собирались в общей комнате для того, чтобы обсудить, как им помирить его с Ликсом. Бин вежливо останавливал их, говоря, что те не маленькие дети и сами могут разобраться, что раз Хан так поступает, то у него действительно есть причины. Чанбин не мог сказать всей правды, но он очень хотел защитить своего младшенького и лучшего друга. Не то чтобы он не заботился о Ликсе и его чувствах, просто Хан… Чанбин знал и чувствовал, что сейчас он был нужнее ему. О Феликсе уже было кому позаботиться. Чан обязательно позаботиться о нём, ведь не зря же он начал с ним встречаться, а вот о Хане позаботиться было больше некому. Ведь Чанбин был единственным кто знал правду. За очередной кружкой пива Хан глубоко погрузился в свои мысли и переживания, что отвлек его только звук уведомления на телефоне. Это был Чанбин, снова переживал, что Хан где-то один задерживается допоздна. И действительно, время уже было около четырех утра, а Хан достаточно пьян для того, чтобы вернуться в общагу и ни с кем не поругаться, а ещё лучше ни с кем не встретиться и просто лечь спать. — Возможно, однажды, я смогу не подвести тебя, Чанбин, — говорит он сам себе поднимаясь со стула, — и вернусь домой в нормальном состоянии и не под утро, но не сегодня, — грустно ухмыляется он, — не сегодня… Расплатившись за выпивку он направляется в сторону общаги, как можно медленнее и ленивее. Если бы не Чанбин он наверное вообще бы не вернулся туда. Даже не так. Если бы не Чанбин, то Хан бы давно бросил всё это ещё в прошлый раз. Нашёл бы себе другое занятие или просто бы перешёл в другую компанию, забыл бы о Ликсе и возможно даже был бы счастлив. Но сейчас… Сейчас он направлялся туда где его любовь принадлежала другому, туда где хранились его самые светлые и теплые воспоминания, которые теперь были покрыты мглой и болью. Если бы он только мог уйти и не причинить никому боль, не сделать хуже для остальных, он бы точно это сделал. Всё что его сейчас держало это желание не подвести тех, кто ему дорог, не подвести свою группу. Это была единственная ниточка надежды на всё и единственный стимул к жизни.──────⟨ ⟡ ⟩──────
— Лисёнок, — Хан ближе прижимается к младшему, обнимая того со спины. Он не помнил как добрался до общежития. Видимо свежий воздух раскумарил и без того его пьяную голову, раз сейчас он вновь обнимал Ликса и прижимался к нему так, словно ничего не произошло. Так, словно это могло помочь забыть о всей этой боли и спасти. — Я скучал по тебе, слышишь? — Хан утыкается носом между лопаток, вдыхая родной аромат. — Я знаю ты не спишь и знаю ты злишься, но я правда так сильно скучал по тебе. Ликс ничего не отвечал, даже никак не реагировал на друга, но старший точно знал, что тот не спит и слышит его. У Хана сейчас было столько вопросов и одним из них был: «Почему Ликс был тут, а не с Чаном», но он конечно же не станет задавать их. Он просто хотел насладиться этим временем. Время, когда снова есть только они вдвоём. Время, когда Феликс вновь принадлежит ему, когда он только для него. — Не исчезай, Ликс, пожалуйста, только не исчезай! — Хан бы с радостью остановился, вот только его глупое сердце и пьяный язык не слушали его. — Я люблю тебя, я так сильно тебя люблю. Джисон продолжал обнимать Ликса и крепко прижимать к себе словно боялся, что если ослабит хватку хоть на чуть-чуть, то младший исчезнет, словно это был только сон. Хан готов был разрыдаться от своих чувств в любую секунду, а ещё исцеловать друга с ног до головы. Он столько всего сейчас чувствовал: боль, злость, радость, счастье и любовь, конечно же любовь. Бесконечная, сильная любовь к лучшему другу, который выбрал не его. — Я не понимаю, почему Чанни Хён? Почему он, а не я? Просто скажи мне… Потому что я правда не понимаю. Я недостаточно хорош или красив для тебя? Пожалуйста, просто скажи Ликс и я всё исправлю, — слёзы начинают медленно катиться с глаз, пока сердце взрывается в груди, — слышишь? Я всё исправлю! Только скажи и не исчезай мой Лисёнок, не оставляй меня одного, прошу. Феликс вновь молчит, только придвигается ближе, позволяя другу сжимать его в своих объятиях еще крепче. Хан и не ждал ответов, он конечно хотел знать правду, но сейчас это не то, что ему нужно было. Он просто хотел вновь оказаться рядом со своим Лисёнком, ощутить его тепло и обнимать бесконечно долго. Хан просто хотел быть услышанным и перестать тащить груз этого секрета и безответной любви. Он просто тоже хотел быть счастливым и любимым. С человеком, который стал ему дороже всего в этом мире. С человеком, сердце которого принадлежало не ему. — Я люблю тебя, Ли Феликс, и люблю я тебя не просто, как своего друга, — Хан медленно расслабляется, голова и веки становятся слишком тяжёлыми, чтобы оставаться в сознании, — прости меня за это, — последнее, что говорит он прежде чем заснуть. — Всё в порядке Ханни-хён, — младший выбирается из крепких объятий друга, — всё в порядке.──────⟨ ⟡ ⟩──────
На утро Хана разбудил яркий солнечный свет в окно и Чонин, который что-то слишком громко уронил на пол. — Прости, — с улыбкой шепчет он, когда старший устремляет на него свой недовольный взгляд, — доброе утро? — Очень бы хотелось, — ворчит Хан. Голова раскалывалась от невыносимой боли, слишком яркий свет резал глаза, а последнее что он помнил это то, как вышел из бара. — Почему я… — Хан внимательно осматривает постель на которой проснулся, — почему я в кровати Ликса, — он делает небольшую паузу, осознавая, что эта кровать теперь принадлежала другому, — точнее почему я в твоей кровати? — Не знаю, — Ян с улыбкой пожимает плечами и поднимается с пола, поднимая за собой осколки, кажется это была кружка, которую он уронил и разбил, — я пришёл в комнату, а ты уже лежал там, поэтому я лег в твою. — Ничего не помню, — хнычет старший, зарываясь с головой под одеяло. — Всё в порядке Ханни Хён, — Хан слышит отдаляющиеся шаги, — всё в порядке, — а после, как дверь комнаты открывается и закрывается вновь. Теперь он вновь остался один, в холодной постели, с разбитым сердцем, да ещё и с головной болью в придачу. — Это был просто сон? — воспоминания обрывками всплывают в его памяти. Он вчера признался Феликсу в любви или…? — Надеюсь, это и правда был лишь сон… Хан обнимает одеяло, прижимая его ближе к себе, представляя, что это и был его Ликс. Возможно, он был так сильно пьян, что обнимал ночью именно одеяло и признавался ему в любви? По крайней мере, если ни Феликс, ни Чан до сих пор к нему не пришли, значит его секрет всё ещё оставался секретом, что было определённо к лучшему. Ни Хан, ни Ликс не узнают правды о которой не должны знать пока что, а Ян Чонин невольно стал хранителем секрета своего друга. Оказавшись не в то время, но в нужном месте. Лучше о безответных чувствах Хана узнает он, чем Феликс. В их отношениях и так все сложно, а если бы старший этой ночью признался в чувствах ему, а не Чонину, всё стало бы сложнее. Гораздо сложнее. Особенно учитывая, что Феликс уже был в отношениях с другим. Чонин обязательно сохранит его секрет до нужного момента, вот только когда наступит этот нужный момент.──────⟨ ⟡ ⟩──────
— Прекрати! — сквозь зубы шипит Хо, заталкивая Криса в первую попавшуюся, свободную комнату. — Знаешь ведь я люблю, когда ты злишься, — старший довольный собой ухмыляется, подходит ближе, беря чужие руки в свои и смотрит в глаза неотрывно. Даже с момента начала отношений с Ликсом, Чан не отступал от «своего», точнее от того, что ему не принадлежало, но очень хотелось. Вот и сегодня он вывел младшего своими глупыми выходками, в очередной раз обнимая его на глазах остальных мемберов. Конечно все уже привыкли, что каждый с друг другом обнимается и это определённо было недостаточным поводом для ревности. Тем более Чан очень любил обнимать мемберов, особенно Минхо, и каждый знал об этом. Остальные с этого лишь по доброму смеялись, особенно с реакции Хо на эти объятия. Вот только правду знал лишь Минхо. Только он знал, как далеко руки Криса заходили, когда он запускал руки под одежду младшего. Только Минхо на самом деле знал чего хотел и добивался лидер. — Ты всегда так горяч в сексе, когда злишься, — Крис не прекращает, медленно сокращая между ними расстояние и закусывая свою нижнюю губу, Минхо всегда с ума сходил от этого. — Хватит, Чан! — шипит сквозь зубы танцор, прижимая старшего к стене. Он старался быть, как можно тише, ведь в общежитии они были не одни. — Останови меня, — ухмыляется тот. Лидер и не против был оказаться зажатым между стеной и Минхо, ведь такое случалось далеко не первый раз. Он лишь улыбается довольно, пока у младшего почти пар из ушей идет. — Ну же, Минхо, мы ведь оба знаем чего и кого ты хочешь на самом деле, — Крис медленно тянется к чужому вороту рубашки, расстёгивая первую пуговицу, — так зачем ты обманываешь себя? — не встречая никакого сопротивления старший продолжает свою маленькую игру. — Ты ведь скучаешь по мне, признайся! Ты не мог так просто всё забыть и выкинуть из своей головы, как будто ничего и не было. Нам ведь было так хорошо вместе, — Чан меняет их с Минхо местами и теперь уже младший был прижат спиной к стене, — так зачем прекращать это? — он начинает покрывать любимую шею мелкими поцелуями. — Я ведь не прошу тебя прекращать отношения с Хёнджином, встречайся сколько хочешь. Но наши отношения-то тут причем? Мы ведь оба знаем, как сильно тебе нравиться трахаться со мной. Раньше ты не думал о Хёнджине, так что сейчас изменилось? Я перестал удовлетворять тебя? Скажи мне и я всё исправлю, ты ведь знаешь… Чан продолжал покрывать шею и грудь младшего мелкими поцелуями, спускался руками от талии к его упругим ягодицам, нежно сжимая их, пока тот медленно рассыпался в его ласках. Хо определённо любил это и было глупо себя обманывать. Он любил, когда Крис был покорным и готовым сделать всё для его удовольствия. Но проблема и была в этом, в Крисе он любил только это, а в Хёнджине абсолютно все. — Чего ты хочешь, Чан? — уже не так грозно шипит Хо. — Просто скажи, что любишь меня, скажи и мы забудем о том, что было. Как будто не было этой глупой ссоры и между нами всё по прежнему хорошо. Крис смотрит в его глаза таким щенячьим взглядом, что биться головой о стену хотелось от того, насколько Минхо было больно от всей этой херни, что они натворили. Хо ладонями поднимается к его лицу, медленно поглаживая по щеке, а старший лишь жмётся ближе, как будто это всё что ему нужно было. Он медленно прикрывает глаза, утопая в моменте, но голос Минхо возвращает его в реальность. — Я ненавижу тебя, Чан, — младший отталкивает лидера от себя и тот почти валиться на пол от такой неожиданности. Минхо было плевать, что сейчас он причиняет ему боль. Он ведь уже сделал однажды, а, возможно, и не только однажды. Он просто устал врать. Надоело быть в этой клетке и вечно бояться, что тебя поймают. Младший не знает пожалеет ли он о своём решении позже, но сейчас ему кажется, что это единственный правильный выход из сложившейся ситуации. Ему и так уже было о чём сожалеть в этой жизни, кажется пора остановиться на этом. — И, кстати, — он оборачивается прежде чем открыть дверь, — вот именно, что с тобой мне нравилось только трахаться! — он делает акцент на последних словах и выходит из комнаты. Чем больнее, тем лучшее — думает он, когда закрывает дверь с другой стороны. Он давно должен был это сделать. Оставить Чана в прошлом, закрыть эту дверь и больше никогда не открывать. Сейчас он окончательно решился на это. Он не ненавидел лидера, может только какую-то его определённую часть. Минхо понимал его чувства, но не мог поступить по другому. Ему нужно сделать выбор, а выбирал он всегда — Хёнджина. Вот только был ли это правильный выбор или нет покажет только время.──────⟨ ⟡ ⟩──────
Ахуеть — думает Хан, когда Хо замученный и растрёпанный выходит из комнаты и направляется в душ. Первой мыслью было то, что в этой комнате они были с Хёнджином и они там точно не книжки читали. Но вот только почему они этим занимались не в своей комнате? Ахуеть — думает Хан, когда через некоторое время из этой же комнаты выходит Чан. всё ещё немного пьяный мозг плохо соображал, чтоб выдать хоть какую-то приличную мысль. Ну не сексом же они там занимались, тем более, что оба были уже в отношениях. Мало ли что они могли там делать. Может Минхо и заходил туда таким растрёпанным. Он бы точно не стал изменять Хёнджину. Они уже столько времени вместе и так любят друг друга. Пытался он успокоить свою разыгравшуюся фантазию, стоя в дверях. Кажется он уже и забыл зачем вообще собирался выйти из комнаты. — Ханни, — Ликс увидев его сразу же быстро подходит ближе, — давай поговорим! — вот только дверь перед его лицом так же быстро закрывается. — Хан Джисон! — почти кричит он, входя в комнату. — Сейчас же прекрати этот детский сад и поговори со мной! — Феликс был зол до предела. Он думал, что так же сможет игнорить своего друга, что тот успокоиться и сам подойдёт помириться и извиниться. Но этого не происходило. Обида между ними только всё больше разрасталась и Феликс совершенно не понимал из-за чего это. То ли из-за того, что он не сказал Хану, что гулял с Чаном вдвоём. То ли из-за того, что переехал в другую комнату. — Ханни, пожалуйста, я правда хочу, чтобы мы поговорили, — тон младшего смягчается. Он так устал от этой глупой ссоры. Он всего лишь хочет, чтобы его лучший друг снова был рядом с ним. — О чём, Ликс?! — вдруг зло выкрикивает Джи. — О чем нам разговаривать?! О том, что ты меня предал? Или о том, что столько времени скрывал от меня правду? Или может о том, что у тебя есть друзья и получше меня? А может о том, какой я хуевый друг, раз ты свои секреты доверяешь не мне, а другим? О чем из этого ты хочешь поговорить, Ли Феликс? — каждое слово Хан выплёвывал с огромной злостью и обидой. Возможно, если бы младший подошел в другой день или время, Хан бы не был так зол и просто продолжал игнорировать его попытки. Но сейчас в нём столько всего накопилось и он так сильно устал от этого, что просто хотелось на кого-то это выплеснуть. И этим кем-то оказался его друг, точнее его любовь. — Я просто… — Ликс не знал, что сказать. Он впервые видел Хана настолько злым, что в глазах скопились слёзы. Скажи старший ещё хоть слово и он точно расплачется. — Хватит, Феликс! Прекрати эти глупые попытки! Ты делаешь только хуже! — продолжал кричать Хан, а у младшего уже руки начали трястись. Джисон не хотел пугать его, не хотел, чтобы младший его боялся. Он всегда хотел защищать его, но сейчас… Сейчас Джисон и сам не понимал, что делает. Он просто не мог остановиться и контролировать свой язык. Хотя глупое сердце продолжало кричать о том, что он хочет прижать этого маленького, испуганного Лисёнка к себе и защитить от всего в этом мире. — Поговори лучше со своим парнем, Феликс, чем он занимается с Минхо за закрытыми дверями, пока никто не видит, — последнее, что выплёвывает со злости Джи, прежде чем захлопнуть за собой дверь. Он бы никогда так не поступил, никогда бы не хотел намеренно сделать своему Лисёнку больно. Просто сейчас это был не он. Совершенно не он. — Ты никогда не называл меня Феликс, — шепчет младший и чувствует, как по его щекам бегут слёзы, — я всегда был твоим Лисёнком, так почему сейчас… Почему? Неужели ты и правда так сильно злишься на меня?──────────── ∗∙⋅: ✯: ⋅∙∗ ────────────