***
— Я думаю, там все в полном порядке, — шепнула Лелиана Кассандре за завтраком. Кассандра даже не успела понять, как Соловей оказалась рядом, а уж о чём речь — и подавно. — Я про связь посла с Инквизитором. Не думаю, что тут возникнут неприятности. – А, вы про это… ну, хорошо. Кассандра не задавала лишних вопросов. Спустя долгое время любовная проблема уже и не казалась ей такой уж проблемой. Столько месяцев одни и те же лица, военное положение, люди неосознанно сближаются и хотят друг друга. Тем более Жозефина — дама приличная и благородных кровей. Кассандру бы больше напрягло, если бы Адаар полюбила Варрика или, не дай Андрасте, Сэру. Искательница подумала, что нужно добавить хоть что-нибудь. Она посмотрела на Лелиану. Та с непривычной теплотой перебирала еду в тарелке. — Всё-таки есть в этом что-то… Из любовных романов. — Неловко начала Кассандра.— Наша сильная храбрая Вестница и её милая беззащитная леди. Вы простите за неформальность. Навеяло. — О, да. — Пробормотала Лелиана и слегка улыбнулась. — Беззащитная леди и её устрашающая возлюбленная. Настолько банально, что вот думаю — у них наверняка есть свои скелеты в шкафу.Часть 1
21 ноября 2021 г. в 11:00
Лелиана кусала палец сквозь перчатку. Казалось, что её взгляд блуждал в Тени. Напряжение доводило до безумия. Перед всем, что касается женщин, Лелиана слаба. Будь то элементы гардероба, запах, голоса, сама мысль о том, что женщины могут хотеть её… или других женщин. В последний раз она ощутила эту слабость в Киркволле, вновь встретившись с ривейнской пираткой, которую они однажды с Кусланд зацеловали в оба бедра. В ту же ночь они повторили это под жёлтым светом таверны, изгибаясь и крича, как в последний раз. Лелиана уловила в движениях Изабеллы отчаянье, может быть даже скорбь. Она чувствовала, что и сама перенимает это: со слезами на глазах кусала и облизывала плечи, которые много лет назад целовала с Кусланд, целовали множество людей после неё. Она ещё никогда не одевалась настолько быстро после секса. Лелиане казалось, что она не просто совокупилась с Изабеллой, а забралась многим глубже и интимнее… После алкоголя, там же, в объятьях любовницы — уже скорее дружеских и утешающих, она осознала: никто и никогда не будет для неё так же ценен и прекрасен, как Кусланд, никто не сравнится с ней. Лелиана будет искать её в тенях борделей в незнакомых проститутках, среди своих шпионов, армии и пленников Инквизиции, выглядывать в траве и высматривать в горах, и, возможно, даже будет замечать намёки на тот образ, но не более.
И, Создатель, она увидела этот намёк в Инквизиторе: когда та на вершине Скайхолда приняла меч с её рук и произнесла речь. Развалины замка ассоциировались у Лелианы с миром, обглоданным Мором. И вот они, стоят среди него, и вот она, его спасительница, прямо возле Лелианы, как когда-то Кусланд — её бравый Серый Страж! У неё перехватило дыхание, руки потянулись к спине за лютней, но ощутили воздух: она не играет около пяти лет. Лелиана опустила взгляд вниз, где среди толпы стояла Жозефина, пёстрая что видом, что эмоциями. Восхищенная, аплодирующая, проживающая не только настоящее, но и чуть более далекие, прекрасные времена. Соловей подумала, что ей бы дать ту лютню, теперь она та Лелиана, что когда-то воспевала Серого Стража и искренне верила в красивую победу.
Лелиана не подозревала, что скоро эта фантазия станет более осмысленной. Сначала к ней пришел Варрик, чтоб одолжить бумагу для нового романа, и пробормотал, что его прямо-таки вдохновляют на идеи постоянные походы Инквизиторства в кабинет к Рюшечке. Потом она подслушала, как шутил Дориан, что у Адаар рога краснеют при виде Жозефины. И только Лелиана подумала послать шпионов, как к ней пришла Кассандра и с порога заявила:
— Думаю, ты уже знаешь, но Инквизитор влюбилась в нашего посла. И, кажется, взаимно. Это помешает делу.
— Помешает? — Лелиана вновь вспомнила себя с Кусланд. Вспомнила, как на них нервно смотрела Винн.
— Любые романтические связи подрывают рабочие отношения. Это беспорядок.
— Запрет на эти связи вызовет ещё больший беспорядок. Что в делах, что в голове. Они обе молоды, это… — Лелиане вспомнилось, как Кусланд обнимала её ребра. — Это нормально. Но я, конечно, поговорю с обеими. Надо понимать, что они планируют.
Нет. Для Лелианы это не было нормальным. Мыслями про Кусланд она лишь пыталась отогнать тревогу за Жозефину. Она снова увидела в Инквизиторе не благородную спасительницу, а нечто чужеродное и опасное, что хотелось отодвинуть подальше от невинной души её «сестры». Лелиана желала, чтоб Жозефину любил кто-то настолько же нежный и лёгкий, как та сама. И лучше — не так рано, не при таких обстоятельствах. Ей уже случалось обсуждать с Жозефиной её любовные интересы, но все они были или далеко, или не отвечали взаимностью. И всё-таки были ближе к образам ласковых принцев из книжек, чем неуклюжая, громадная, такая непонятная Адаар! Лелиана даже не могла понять, как упустила момент, когда Жозефине понравились девушки. Она была уверена, что эта тревога не связана с ревностью, всё-таки Лелиана постоянно напоминала и себе, и ей о нерушимом «сестринстве». Но сам факт, что Жозефина хочет Адаар… Не только злил. Лелиана ощущала лёгкую боль между бёдер. Буйствовала, возмущалась сама себе, даже забыла, когда и как ушла Кассандра, но всё-таки ей хотелось, чтобы эта связь произошла.
Лелиана, в конце концов, стянула зубами ненавистную перчатку и запустила руку вниз, под светящуюся на солнце кольчугу, но ничего так и не сделала. Череда сплетенных мыслей, планов и тайн в голове не давала расслабиться и отдаться воображению. Она достала документы, перечитала титульный лист десять раз, а в голове всё вертелся вопрос: почему она настолько возбудилась?..
Спустя пару недель Лелиана увидела, как во дворе Адаар кокетничает с Жозефиной. Лишь недавно приехавшая с Изумрудных могил, грязная и уставшая, Инквизитор облокотилась мускулистой рукой о стену и согнула спину. Только выражение её лица выдавало страсть, как и лицо напротив стоящей Жозефины, с упоением державшей походную сумку Адаар. «Они сегодня переспят» — думала Лелиана. «После ужина Жозефина всегда идёт к себе, она рано ложится, это не будет выглядеть подозрительно. Но Инквизитор в это время обычно играет в карты с Сэрой и Блэкволлом в таверне. Ей надо будет изловчиться, чтоб не взбудоражить местных сплетников». Лелиане, как шпиону, было стыдно признаться самой себе, что она не знает — будет ли это их первая связь. За эмоциями она не успела подумать, что за послом и Инквизитором лучше присмотреть. Недаром всё, что связано с женщинами — это её проклятие. И всё-таки Лелиана не хочет отправлять на это дело шпионов. Слишком деликатный и личный вопрос. Лелиана обязана проследить за всем сама. Чтоб ни в одном действии, ни в одном слове не было предпосылок к опасности для «сестры». Чтоб эта их любовь не кончилась слезами Жозефины в её кабинете.
Соловей аккуратно перемешалась со Скайхолдской толпой и двинулась к комнате «сестры». Времени было мало, и оно было неудачным: все отряды и войска решили вернуться именно в этот день, и здоровые бродили по замку, как впервые любуясь им и обсуждая свои походы. Благо комната Жозефины была подальше от толпы, что внутри замка, что снаружи. Но в стене не было щелей — Лелиана сама выбрала для «сестры» самую целую и защищённую комнату. Есть надежда, что они не забьют замочную скважину, но Лелиана не хотела нарываться и создавать неловких ситуаций со случайными блуждающими полуночниками. Да и какой шпион, в конце концов, будет опираться на самый простой выход? Есть ещё пол, но под ним чужая комната. А есть — потолок. Над ним чердак. Не самый надежный. Но тем и хорошо, есть надежда найти щели или сделать их самостоятельно. Лелиану до того пьянила эта идея, что она невольно впилась зубами в большой палец. Две голые женщины, одна большая комната, и нависший над ними глаз «то ли мыши, то ли кошки». Ох, она будет так искусна в своем плане, что сможет выдать себя даже за насекомое. Лелиана улыбнулась, не выпуская большой палец из губ. Кусланд бы… Разозлилась? Посмеялась? Полезла с ней? Она теперь абсолютно не знает. Соловей заправила за уши волосы, вслушалась в шум Скайхолда, и в мыслях сократила его до тихих звуков лагеря, редких шагов и кашля. Там деревья были громче голосов, тут же над ними доминировали люди.
Ночью она лежала на чердаке, на сыром, деревянном полу, и едва заметно вздрагивала от волнения и холода. Да, щели тут были, идеально круглой формы и с хорошим обзором — не иначе как создавались её предками-коллегами, такими же шпионами. Лелиана находилась в приятном ожидании, когда сверкающая позолотой комната примет в себя женщин.
Кажется, те не особо старались скрыть от сплетников свои пристрастия: заходили вдвоем, неловко держались за руки. Адаар закрыла дверь и всё-таки забила скважину. Да, они хотят друг друга. Лелиана перекатилась на бок, всмотрелась в темноту и смаковала этот факт до момента, когда услышала голоса:
— Ты сразу начнешь, как хотела?
— Нет. Давай сначала… Просто и любя. Обними меня. Я так скучала.
— Но потом ты всё-таки хочешь…
— О, да! У меня было время подготовиться.
— Да вы меня одними словами заводите, леди Монтилье.
— Тш-ш.
Жозефина приложила к губам Адаар палец, а та его поцеловала. Лелиана удивилась, насколько плавны движения и речь Инквизитора. Жозефина рядом с ней — как драгоценность. Но всё-таки Соловей показалось, что Адаар незаметно настаивает на сексуальной связи. Жозефина наверняка ей поддается. Было в их словах что-то не так. В них прослеживалось второе дно.
Адаар и Жозефина сидели на краю, долго смотрели друг на друга, невзначай переплели ноги. Инквизитор объяла руками плечи возлюбленной и упёрлась подбородком в её плечо. Они много говорили: о галлах, осколках, вспоминали путь в Скайхолд, и между тем гладили друг друга руками, сплотняли ноги, перебивали одна другую поцелуями. Один из них затянулся, и всем троим стало ясно: началось.
Жозефина потянулась к пуговицам Адаар и ловко расстегнула каждую, а после, не снимая рукавов, прильнула лицом к её груди. Она вцепилась зубами в один сосок, а второй мяла пальцами. Адаар отклонила голову назад, и Лелиана резко перевернулась набок, хотя вряд ли с такой высоты можно было увидеть её глаз. Она так хотела ощутить, как освобождается грудь, как чужие руки хотят эту грудь, как они её властно хватают и мнут… Лелиана запустила руку под кофту, погладила нагретые ребра, но резко остановилась. На этой ноте она вспомнила, что здесь только ради защиты «сестры». Никакие личные чувства не должны брать верх. Она прижала обе руки к полу и вслушалась в скрип кровати снизу.
Тем временем серебристое тело Адаар уже было голым и горделиво сидело там же, в окружении одежд и простыней, под взволнованным взглядом Жозефины. Та сползла на пол и, вжавшись руками в колени Адаар, спрятала лицо между бёдер. Лелиана так и чувствовала, как, господи, Кусланд целовала её пах через одежду. Как ей хотелось изгибаться, схватиться за её голову, простонать что-то невнятное, усиливая возбуждение. Но она могла лишь плотнее вцепиться в пол и представить, что его поверхность — тело Кусланд, огромное и влажное от её бесконечных поцелуев, оно всё её, но она перед ним так слаба, что не может даже поднять голову и посмотреть в глаза возлюбленной.
Именно в этот момент Жозефина встала. У Адаар сводило конечности, она прикрыла глаза и вполголоса ругалась. Жозефину это нисколько не смущало. Напротив, та сделала такую хитрую ухмылку, что Лелиана не поверила бы своим глазам, будь она ближе. Жозефина скинула с себя ожерелье, пояс, сняла через верх платье и развязала узел на блузке… Она делала это слишком быстро, будто не хотела, чтоб у Адаар возникли мысли путаться в её одеяниях. Глядя на это, Лелиане подумалось: нет, это точно не первый раз. Слишком отточенные движения, они понимают друг друга без слов и вопросов, как раз на уровне телодвижений. А вот у самой Лелианы был вопрос, что же именно готовила Жозефина к приезду Адаар. Она не следила за «сестрой» круглосуточно, это могло оказаться чем угодно. Знала, что Жозефина ходила разговаривать с солдатами в лазарет, заходила к ней за перьями ворон, пила чай с Вивьен, смотрела новых лошадей и галл в конюшне Блэкволла… Когда это посол так заинтересовалась лошадьми?
Адаар подняла с кровати ожерелье и надела Жозефине обратно, но уже на голое тело. Та приняла его, как королева корону — закрыла глаза, изящно наклонила голову. Золото облагораживало тело… Адаар, недолго думая, завела руку за её спину и повлекла в кровать. И Жозефина легла поверх неё, вытянув к изголовью блестящие от смазки и поцелуев руки. Лелиана залюбовалась этим телом: изысканным, спокойным, принадлежащим, в своём природном обличии. Она представила запах её волос: немного духов, немного трав, масла и того самого запаха, которым могут пахнуть только волосы. Эти чёрные волны были идеальными: небрежны и гармоничны одновременно.
У Кусланд были ломкие, сухие волосы, из которых Лелиана каждый вечер доставала ветки и жуков.
— Ах, красота моя. В тебе собралась вся природа.
— Меня сегодня раз десять повалили на землю.
— Зато ты десять раз прикоснулась головой к земле и впитала всю её прелесть через волосы.
Лелиане это и вправду нравилось больше орлесианских кос и пучков. Она придавала каждой детали тела Кусланд особое значение. И была уверена, что Создатель тщательно выстраивал её, предопределяя на победу над Мором. Лелиане не нужно было видеть будущее, чтобы знать — они выиграют. Она вкладывала это знание в струны лютни, и, играя, чувствовала, как прикасается к последним стрелам — которые, вслед за взмахом меча Кусланд, повалят тяжёлое тело Архидемона. И точно так же Кусланд после повалит её тело: охваченное счастьем, покоем и верой, что сделано поистине хорошее дело.
— Давай я буду Архидемоном, а ты будешь со мной сражаться! — Лелиана рассмеялась, упав лицом в подушку.
— У-у, перед таким Архидемоном я бессильна. Так и быть, забирай меня в свои лапищи!
Кусланд тоже смеялась на весь лес, не помня, с чего это началось. Зато Лелиана запоминала каждую мелочь, будто знала, что потом, лёжа в Скайхолде, будет засыпать, только обрисовывая в мыслях эти события. Она помнила, как в тот момент осознала красоту своих рук, ведь они делали тело Кусланд важным, крутили его в сплетении эмоций, придерживали во время оргазмов. И прежде чем взять Кусланд в тот момент она долго смотрела на свои ладони. Обе прекратили смеяться.
— Что-то не так? — Кусланд аккуратно взяла Лелиану за плечо.
— Странно… Война ещё не окончена, а я уже скучаю по нашим вечерам в лагере. Мне бы не хотелось перемещаться в дома. Хотя я очень люблю домашний уют, но… В доме мои руки не выглядели бы настолько красивыми. Ты только посмотри, какого разного они оттенка. Как красиво на них лежит оттенок костра. А как они краснеют, когда подводишь пальцы к его свету. И как правильно они смотрятся поверх твоей кожи.
— Моя кожа будет с тобой и в домах, да и костер можно заменить камином.
— А ещё нам нужен шум леса, пение птиц, ручьи прямо у ног. Мы сможем перенести всё это в наш дом?
— Ох, Лелиана. — Кусланд поцеловала её в голову. — Ты найдешь чему полюбоваться и в глухих стенах.
Лелиана ощутила порез вдоль тела. Ей вмиг стало противным все, чем она любовалась после смерти Кусланд. Даже тело Жозефины, насколько бы оно не было элегантным и выразительным. Чувство восхищения показалось ей таким фальшивым и недобрым. В отличии от чувства возбуждения, которое крыло её весь вечер, которое уж точно было настоящим, ведь она вот-вот растворится, приблизится к апогею жизни, примет истинное положение и осознает себя, как человека.
В этот момент Адаар, перекатив Жозефину вниз, брала её. Ладони Жозефины вжимались в её израненную спину, перекрещенные ноги упирались в ягодицы, она висела на Адаар, извивалась, кусала её шею, и лицо её изображало изящную немоготу.
«Ох, Создатель!» прокричали мысли Лелианы, пронеслось осознание, что больше она не может, и рука скользнула под одежду. О, да, Создатель… Лелиана теперь может быть лишь наблюдателем. Маржолайн, Кусланд, леса в квадрате комнаты — всё это осталось в её юношеских песнях и блужданиях. Теперь она лишь высится над чужим счастьем, рыдающая и сжатая, водит рукой по лону, думая, как бы хотела быть магом, исказить своё тело ужасными образами, затеряться среди людей и их радостей. Или отпустить душу к Андрасте, выплакаться в ободе её рук… Они бы поняли друг друга.
— Ты пережимаешь мне ладони…
— Этого и добиваюсь. Но, надеюсь, не сильно?
Лелиана замерла. Все её желания вновь перекрыла тревога. Что они там творят внизу?
— Почему это так пахнет… лошадьми?
— Правда? Лошадьми? Хочешь поближе рассмотреть? — Звук удара.
Соловей отошла от шока и всё-таки посмотрела в глазок. Посиневшие мышцы Адаар были оплетены белыми верёвками, ладони связаны вместе над головой. Жозефина сидела у спущенных к полу ног и плавно водила по стопе чёрным пером.
— От кончиков рогов до кончиков пальцев: и вся вот такая, вся моя. — Прошептала она. Её вторая ладонь едва-едва держала плеть.
Лелиана посмотрела на ту плеть… Примотанный на деревянную палку конский волос. Покрасневшие бедра Адаар. Её умоляющее лицо и неловко вздрагивающая стопа от прикосновений пера… Лелиана сглотнула. А Жозефина крепче схватилась за плеть, подскочила на ноги и рывком ударила Адаар по груди.
— И это — наш Инквизитор? Вестница самой Андрасте? Кхм. Запутанный в своей же паутине паук. — Она ударила снова. — Слабая и беспомощная тряпка. — И снова. — Дылда!
Жозефина изящно поставила ногу на её бедро и широко развела ноги.
— А теперь постарайся, как следует, чтоб мне не было за тебя стыдно. И чтоб я не заснула в процессе.
Лелиана смогла опомниться лишь спустя минуту. Она закрыла глаза, высунула руки из одежды и, обняв саму себя, зарыдала сильнее предыдущего. То ли от неожиданности, то ли перенимая боль Адаар, то ли от осознания, что её «сестра» выросла, и теперь может сама себя… Защитить. Лелиана вспомнила звук хлопающей о кожу плети и сильнее сжалась. Как бы неестественно не смотрелась Жозефина в доминирующей роли, Лелиана ощутила приятную встревоженность. Она вернулась к своим давним фантазиям: вот она, лежит обнаженная и связанная среди чужого замка, который они вот-вот расчистили от армии. И вот перед ней Кусланд, в доспехах, крови и пыли, как всегда, наклоняется и целует её голову. Лелиана не может представить, чтобы возлюбленная так же её била, но само ощущение слабости перед ней было таким приятным… Она хотела бы сбросить с себя силу и опыт, вернуться туда, где ещё было хорошо. Связанная Лелиана вытягивает голову и ложится ею на ботинок Кусланд.
Слабость не проходит. На неё постепенно наслаивается сила, но именно слабость остаётся ядром. Эта мысль Лелиану заводит, пьянит, кружит голову, она хочет обратно, хочет к ней, хочет к Кусланд, она что есть силы царапает себя по щеке и закусывает губу, чтоб не закричать. Но звуки плети дразнят слух, как и крики Адаар — и Лелиана всё-таки выкрикивает вместе с ней, потому что уже не может, потому что в душе она осталась там, в тени палаток, в объятьях Кусланд, в тех верёвках, и никак не может вырваться. Она зовёт на помощь и едва не ловит оргазм от ощущения своей мелочности и неважности. Она сжимает бедрами запястье и водит им вверх вниз, думая, какая же она всё-таки жалкая. Ей становится жарче от мысли, что Жозефина и Адаар слышали её крик. И хочет, чтоб они кинулись искать её под половицами, ведь кто Лелиана такая, чтоб находиться сверху? Она дёргается, надавливает сильнее — и испускает вздох, тело судорожно скручивается и тут же выпрямляется. Лелиана прижимает ладонь к лону, чтоб почувствовать ритмичное биение последних судорог. Внизу снова послышались удары. Ни Жозефина, ни Адаар её ни слышали, ни видели, и ничего не поняли.