Встреча

...

Запах свежей кобанятины и мяты бодрил не хуже глотка крепкой выпивки, уставшие мышцы рук оттягивал наплечный мешок с пойманной тушей, а настроение после удачной охоты было точно лучше того, что несколькими часами ранее, когда босс, в приступе управленческой деятельности, предлагал намесить тофу из выделений гидро- слайма. Пока славному начальнику не пришла в голову какая-либо ещё сумасшедшая и точно невыполнима в здравом уме мысль, он и… нет, конечно не сбежал. Сделал стратегической отступление, будет более точно сказать. Наступал вечер. Рыжие блики солнца падали на тропу, по которой он ступал тяжёлым шагом, а около раскидистого дерева растянулась длинная чёрная тень, неожиданно вставшая на пути работника гостиницы Ваньше. Ботинки, не смотря на грузный вес своего хозяина, бесшумно замерли на протоптанной дороге, а взгляд скосился влево, только чтобы тут же наткнуться на сгорбленную фигуру. Человека, а не заплутавшего хилличурла – это было точно. Но что-то всё равно не так. Какой-то непонятный трепет внушала это спина, окружённая светлым ореолом солнца. Возможно порванная одежда? Чёрные длинные волосы, неаккуратными колтунами спускавшиеся вниз? Всё это наводило на мысль о том, что незнакомец попал в крупную передрягу, прежде чем очутиться здесь, сидящим на поваленном валуне. Постояв в раздумьях несколько секунд, он переступает с дороги на невытоптонную землю, нарочито громко шагая по жухлой траве. Тут бы обернуться, узнать, кто идёт со спины, но фигура даже не двигается. Сяо прибавляет шаг. Не уж то раненый? — Эй, парень. — начинает он негромко, пока не видит чужое лицо, и холодный пот пробирает. Даже не рваные, кровоточащие порезы и копоть пугают, а этот пустой взгляд, которым незнакомец, не моргая, прожигает солнце, от чего у того грязь со щёк смывается кривыми дорожками слёз.   Сжав губы в тонкую линию, Сяо, на миг отвернувшись к зрелищу, что открывалось с этого склона, снова устремляет взгляд на мужчину перед ним. — Парень, давай до дома добраться помогу, — снова предпринимает попытку он, легко дотрагиваясь до чужого плеча, а в ответ — ни- че- го. Святые Архонты, да что такое? И тут бы сдасться, оставить того, но Сяо же у нас герой, которого жизнь воина ничему научить не смогла, а именно, что ввязываться во все мимо- косо встречающиеся передряги не лучшая идея, поэтому, ещё раз для верности подёргав чужую руку, он одним слитным движение поднимает на ноги тело напротив. Оно тёплое, на боку кровавое пятно, скрытое некогда дорогой, но сейчас годной лишь на тряпки одеждой, а под пальцами чувствуются крепкие жилистые мышцы, от его касаний ставшие каменными. — Тут опасно сидеть, понимаешь? Хилличурлы недавно лагерь разбили поблизости. Дом твой где, спрашиваю. Глаза напротив распахнуты в неподдельном удивлении, будто действительно не замечали его до бесцеремонного вмешательства в своё личное пространство. На словах же о доме голова отвернулась обратно, снова пуская на лицо это выражение живого трупа. Нет, так дело не пойдёт. — Пошли, — скорее для себя, чем для своего спутника сказал Сяо, аккуратно взяв того за локоть и поведя в сторону постоялого двора.

…

За всю дорогу незнакомец не произнёс ни слова. Казалось, ему было всё равно, куда, зачем и кто его ведёт. А, может, и не казалось, может, это действительно было так — он не берётся судить. Когда пришли, была уже непроглядная темень, но это только играло на руку — вопросов меньше будет, а к утру, авось, что-то и решат. Привычно встав за разделочный стол, руки начинают обрабатывать мясо. Шкура аккуратно лежит на краю столешницы, остатки туши помещены в ящик с крио- элементом, а небольшой кусок мяса шкварится на скороводе вместе с овощами. Время от времени он переворачивал стейк, а ещё ловил спиной долгие взгляды. Неудобное чувство от них заставляло передёргивать плечами, а когда он повернулся к столу позади и поймал чужие глаза своими, сомнения в реальности этих взглядов не осталось совсем. Не то чтобы чужак как-то скрывал их. — Хватит прожигать во мне дыру. Я и так настороже от тебя, а ты ситуацию лучше не делаешь, — ворчливо проговорил повар, ставя две тарелки с едой за обеденный стол и тяжело опускаясь на стул. — И тем не менее привел меня сюда Неожиданное прозвучало спереди. Вздрогнув, парень с удивлением посмотрел на другого. Не уж- то заговорил? А меж тем незнакомец непонимающим взглядом глядел на свою порцию. — Мне это не нужно, — наконец, после минуты молчания, сказал он, но тут же, вторя его словам, раздались оглушительные звуки урчащего живота. Выражение чужого лица сменилось на ещё более непонимающее.  Янь лишь вопросительно изогнул бровь и взял в руки палочки. Так они и сидели: он, подцепляющий рис и куски мяса, и странный мужчина, что и дальше продолжал буравить взглядом несчастную тарелку — картина маслом, не иначе. "— Гордость ему не позволяет что ли?" — подумал Сяо, уже хотевший было что-то сказать, но тут сосед наконец взял в руки палочки. Непонятно от чего, но перестать смотреть он не мог, в каком-то странном ожидании уставившись на исчезающие в чужом рту кусочки риса. — Это… — почти со священным ужасом отозвался сосед, во все глаза уставившись на него. — Не уж- то так всё плохо? — нахмурился Сяо, конечно не показывая, но порядком расстроенный таким исходом. — Это самое вкусное, что я ел в своей жизни, — с предыханием наконец закончил свою мысль человек, в тот же миг с неописуемой жадностью набросившись на еду. Глаза у шеф- повара Ваньше полезли на лоб, а руки аккуратно подвинули свою порцию в чужую сторону – себе новую лучше пойдёт наложит.

…

— Спать не хочешь? — Мне не нужно. А в ответ закрывающиеся глаза, шатающаяся голова и челюсть, что ещё немного и вывихнется от постоянного зевания. Странный тип, очень странный. — Понятно. Умойся тогда хоть. И голова незнакомца падает на стол. Причём с таким оглушительные звуком, что Янь тут же подскакивает. Уснул? Врядли, от такого удара вся сонливость сошла бы на нет, а этот даже дышит через раз. И тут он вспоминает о ране на боку. Касается чужого костюма и руки сразу же становятся липкими, металлический запах бьёт наотмашь. Крови так много, что даже ткань впитывать уже не в состоянии, из-за чего капли начинают падать на деревянный пол. Святые Архонты. Закинуть повисшую руку себе на плечо, а на полпути к комнате плюнуть и взять парня на руки, ибо терпеть эти заплетающиеся ноги уже не было сил. Открыть дверь с ноги, аккуратно положить чужое тело на стол, быстро набрать тёплой воды, взять бинты с иголкой и ниткой, мазь из хижины бубу. Одежда местами из-за ожогов вплавилась в кожу. И почему раньше не сказал? Это же должно было быть ужасно болезненно.. Через несколько томительных минут верхняя жилетка всё же была снята и грудой тряпок теперь валялась на полу. Промыть раны, наложить мазь, где-то швы. К счастью, все было не так плохо, как казалось на первый взгляд, ничего критически важного не задело, просто глубокая царапина — парочка швов решат эту проблему. Правда, крови много потерял, но это тоже дело поправимое. Перенёс того на кровать. "— Сегодня, видимо, буду спать на диване", — усталое понеслось в голове у Сяо, пока он присел на стул — перевести дух. Скажем, не каждый день у него случается таким насыщенным.

…

Несчастная поясница простреливала болью от неудобного места для сна, лучи солнца слепили закрытые глаза, а чей- то взгляд, казалось, сейчас пробуравит насквозь. Зрачки никак не хотели фокусироваться на чем-то отдельно. Подслеповато моргая, мужчина наконец прикрыл глаза ладонью, а потом посмотрели на незнакомца, что возвышался пошатывающейся тенью над ним. Сяо тут же вскочил. — Идиот, ты зачем встал?! Швы разойдутся, опять как из ведра польёт! — разозлённо рыкнул Янь, аккуратно, под локоть ведя болезного в кровать. Бинты у того вокруг живота, ожидаемо, окрасились в красный. — Как сил- то хватило, ненормальный? Болезный ничего не отвечает, только как- то задумчиво смотрит на него. — Лежи, — строго говорю ему, сам выходя за дверь — похлёбку приготовить какую-нибудь. Утро было ещё совсем раннее. И какой чёрт, спрашивается, поднял этого с кровати? Весь постоялый двор спал, размеренно дышала тёплая древесина стен, только где-то с верхней веранды слышались приглушённые разговоры. Свежий, бодрящий воздух проскальзывал на кухню с лестницы, пока он разжигал дрова в печи. Суп сварить не такая уж и сложная задача, тем более что куриный бульон уже давно был готов, стоило только разогреть тот снова. Нарезанные мелко овощи падают в кастрюлю, приправы мягко оседают сверху, а парень прикрывает ладонью широко зевающий рот. Снова он открывает дверь коленом, аккуратно неся две тарелки с обжигающей жидкостью. Новый знакомый, кажется, не сдвинулся ни на миллиметр. Повар Ваньше всовывает в чужие руки похлёбку и сам садится на стул у кровати. Отпускать из поля зрения этого чудаковатого почему-то не слишком хотелось. — Ты воин. Почему стоишь у плиты, а не на поле битвы? — хриплое прозвучало сверху, пока Сяо невыспавшимися глазами глядел на деревянные доски пола. Голова резко поднимается вверх, встречаясь с тёмным взглядом напротив. — С чего ты.. — У воина особенная стать, его всегда видно среди толпы. Помолчали. Сяо опять опустил лицо вниз, нахмурил брови. — Устал я от битв и от крови на руках, а к готовке меня всегда тянуло. Решил, что никогда не поздно начать что-то новое. — Правда? А в глазах у того такое растерянное выражение, что аж больно делается. — Правда, — отзывается мужчина. — Жизнь не сосредотачивается на чем-то одном. Всегда можно начать с чистого листа. Чужие брови теперь тоже сдвинуты к переносице, взгляд остекленел. Сяо испускает тяжкий вздох. Похоже, история эта мутная до невозможности.

…

Через пару дней незнакомец встаёт с кровати. О своём прошлом он также упорно отмалчивался. — Имя- то хоть у тебя есть? — наконец не выдержав, спрашивает Сяо, пока меняет старые бинты вокруг чужой спины. — Цзян Сюэ, — через несколько долгих секунды отвечает тот, из-за чего в правдивости этого имени волей- неволей, но начинаешь сомневаться. Да и на собственное сразу отзываются, а не раздумывая, к кому это вообще обращаются. Хозяин, добрая душа, вопросов действительно особо не задавал, сразу дал вольную на проживание Сюэ в гостинице. — Твоя же комната, пусть живёт. Главное, чтобы помещения не громил и зерно подчистую не съедал, — закончил со смешком тот. Хозяйка же задумчиво закусила губу, внимательно осмотрела стоящего перед ней Цзяна, на что он ответил лишь равнодушным взглядом. — Дело твоё, — сказала она тоже, что и её муж, и вернулась к бумагам. Так и стали жить. Сяо работал на кухне, ходил поохотиться, иногда ездил в город — в общем, всё как обычно, за исключением того, что теперь у него появилась компания. К сожалению, совершенно бесполезная в бытовых, социальных и прочих вопросах. А ещё местами довольно странная. Как- то раз, Цзян, с полными восторга глазами, подошёл к нему и, взяв за руки, приложил те к своим щекам. Янь, тогда стоящий у плиты, на несколько секунд просто оторопел. А потом осознав, что происходит, пустил на лицо красный, и уже хотел было отодвинуть возмущённо руки, но Сюэ опередил. — Янь, ты только посмотри, у меня же щетина! Теперь мужчина вообще ничего не понимал. — Тебе дать лезвие для бритья?.. — наконец протянул он, действительно чувствуя на чужом, обычно всегда гладком лице покалывающие руки волоски. — Что? Нет, конечно, — непонимающее, и тот наконец отходит, давая Сяо банально возможность дышать. — Ни за что не сбрею это, — закончил Сюэ, мечтательно куда-то уставившись. Янь только почесал в затылке. Также было проверено не раз, что Цзянь и люди — это несовместимы константы, поэтому давать тому с ними разговаривать, была точно не лучшая идея. Особо не стесняясь, его сосед рубил правду- матку, иногда посреди диалога мог уйти в пространные размышления о чём угодно, что даже близко не касалось темы разговора, а иногда просто уходил в прямом смысле этого слова. Помилуйте Архонты, тот случай с торговцем в городе он бы предпочёл забыть: так довести человека, совершенно не меняясь в лице и не сказав не одного грубого слова — это нужно иметь талант. А с бытовыми, спросите, что? Как- то раз Сяо решил научить этого парня готовить. С теоритической частью всё было хорошо: когда он объяснял рецептуру, тот понятливо кивал, когда задавал вопросы — давал правильные ответы, поэтому Янь со спокойной душой оставил «ученика» на несколько минут, пока готовился соус. Как итог: чуть было не сгоревшая Ваньше, огромная лужа воды на полу, которую вылил прибежавший на запах горелого Янь, и несмываемые пятна копоти. Сяо парень прощающий: будь это единственный случай, он бы ничего и не говорил, но ведь то был даже близко не единственным.. Взялся Сюэ помыть полы — сломал швабру, подмести веранду — смахнул цветочный горшок, который чуть было не убил несчастного постояльца, что проходил снизу, решил же постирать вещи — разорвал на тряпки половину гардероба бедного повара. В общем, к Цзяню мужчина больше решил с таким не лезть. Но было это всё не столь важно, ведь Сяо, не смотря ни на что, прикепел к своему неожиданно появившемуся сожителю. Он мог ворчать на того, говорить про тунеядство, но правда была в том, что парень дорожил их, как он надеялся, дружбой. Стало уже чем-то привычным, просыпаясь, видеть чужое тело на большом диване, который они привезли из города на замену старому, потому что: "— Хватит терпеть, идиот. Я же вижу, что ты из-за отлёженной спины хромаешь". Порции он теперь всегда готовил две, со скрытым смущением слушая постоянные, при чём каждый раз с совершенной искренностью похвалы в сторону своей стряпни, даже если это была обычная яичница. Были и истории, которые Сюэ, в особо задумчивое настроении, мог рассказывать часами, про времена настолько давние, что ни в одной книжке нельзя было прочитать. Привык он к тому, в общем. Тем страшнее резануло чувство одиночества, когда Цзянь без каких-либо объяснений исчез. Нет, сначала Янь даже не придал этому значения: тот же, всё-таки, свободный человек, часто уходил куда-то на день- два, ничего страшного в этом не было, но когда пошёл третий.. В груди поселилось какое-то неясное, скребущее чувство. Как бы невзначай, Сяо стал расспрашивать постояльцев, не видел ли кто его знакомого. Глупо, конечно. Кто будет это помнить через три дня? Но то ли ему необычайно повезло, то ли караульный тогда попался невиданно внимательный, но он всё же узнал, что похожий человек проходил действительно тут не так давно. Куда? Кажется в сторону Заоблачного предела. Ещё два дня он ходил необычайно хмурый — спал плохо. Всё валилось из рук, работать получалось откровенно хреново, а хозяин сочувственно вздыхал, пока его жена ограничивалась лишь жалостливыми взглядами. И это было просто ужасно, потому что жалость к себе он не приемлел. На шестой день Сяо так себя накрутил мыслями о.. чужой смерти, видами поломанного тела, что упало с высоких скал, забитого насмерть дубинками хилличурлов, пронзённого стрелами, что не выдержал — пошел в сторону предела, хотя Ань и Голдет явно были не в восторге: мало ли что с человеком могло в таком состоянии преключиться. Но запретить они ему тоже не могли.

…

Идти было тяжело, особенно когда начался подъём в горы, но он продолжал двигаться вперёд. То ли ему небывало везло, то ли ещё что, но ни один хилличурл не заметил его, только от слаймов пришлось отбиваться. Перед мостом, что простёрся над пропастью, ему даже попался какой-то мастер странных боевых искусств со своим учеником. Скорей всего этот старик был шарлатаном, но кто его знает? Может это Сяо был просто тем ещё тугодумом. Да и, в принципе, какое это имело значение, когда все были счастливы в сложившейся ситуации? Старик, который, похоже, всерьёз верил в свои умения и силу, его ученик, который приобрёл жизненный смысл, и сам Янь, которого накормили и даже устроили на ночлег. И вот теперь он стоит около таблички. В некоторой растерянности, стоит сказать, потому что идти дальше — прямое нарушение законов адептов, а печати согласия у него как-то в кармане не завалялось. Поэтому он и стоит, в задумчивости разглядывая открывающийся с вершины вид. Где-то вспорхнул журавль, квакнула лягушка, после чего послышался тихий всплеск, а он делает твёрдый шаг вперёд. Ни- че- го Небеса не разверглись, не появились разгневанные адепты и он даже был немного разочарован. В хорошем смысле, конечно.

…

Когда вышел на каменную площадку, на половину заросшую травой, наступал вечер. Всё было в тёплых бликах закатного солнца, что пробивались через листву песчаных деревьев, и Сяо устало привалился к камню. Он уже, честно, хотел наплевать на костёр, ужин, устройство места ночлега, но тут послышалось это: звуки тяжёлых копыт, рычания, огромного щита, рыхлящего своим весом землю. В самый последний момент мужчина успевает увернуться и чужая туша ударяется о камни позади, он выдёргивает меч и только на рефлексах снова уходит из-под удара дубины мелкого хилличурла. Взмах, другой, Сяо пробивает прицельным ударом уже вторую маску, из-за чего монстры падают замертво. Снова увернуться от несущегося огромного хилличурла, пытаться ударить, пока тот не ориентируется в пространстве. Как на зло, где-то притаился гидро- маг, который постоянно регенерирует эту тушу. Очередной уворот, и в плечо попадает стрела. Сяо, потеряв драгоценные секунды, как в замедленной съёмке смотрит на замахивающегося щитом хилличурла. Как там говорят? Вся жизнь перед глазами? Что ж, у него проскользнуло только слово, в приличном обществе которое говорить не принято. Как- то само получилось, что он закрыл глаза и сделал глубокий вдох, будто в воду нырял, но зачем, спрашивается? Вот его раскрошенная голова, отлетающее на несколько метров тело, кровь, хлынувшая из раздробленного черепа. Он так живо себе это представил, что не сразу осознал звон меча, который ударился о щит. Только он раскрыл глаза, пытаясь понять, почему он стоит до сих пор здесь, а не поломанной куклой валяется у глыб позади, как его начинают трясти за плечи, говорить что-то, но всё было будто через вату. — Сяо, ты как? — встревоженное раздавалось у уха, а он неверяще смотрел на живого, здорового Цзяня, что сейчас с тихим ужасом оглядывал его, видимо ища место, где его могли ранить. "— Живой. И я, и он — живые", — только и билось у Яня в голове, когда он наконец делает новый вдох. Руки сами обвиваются вокруг чужих плеч, голова утыкается в чужие отстриженные волосы, а из горла вырывается звук, подозрительно похожий на всхлип. — Сяо, ну что ты? — растерянное, а руки обхватывают в ответ, мягко масируют мышцы спины, успокаивают. Сколько они так стояли, Янь уже и не помнит, но когда перед глазами перестали плясать чёрные мушки и голова наконец заработала, он сжал чужие плечи сильнее. — Ты почему ушёл, не оставив хоть записочки какой-нибудь вшивой? — вырвалось грубое. Он не хотел, чтобы это так звучало, но как уж получалось. — Не оставил? Ох.. кажется, действительно запамятовал. Прости меня, дурака, — тихое в ответ с виноватой улыбкой, и парень расслабляется. Это же Цзян. Цзян, который может забыть, что держит в руках яблоко, и пойти искать то по всему двору Ваньше, который забывает, что вчера ел и спал ли.. Истерический смешок вырывается изо рта Сяо, а чужие брови тревожно хмурятся. — Пошли обратно, — только и говорит Янь.

...

Цзян напился, прямо безбожно. Кое- как затащив его тело с заплетающемися конечностями, парень смог наконец спокойно выдохнуть. Затащил тот его, кстати, наверх, на деревянный помост, что возвышался над главной улицей Ли Юэ. Внизу гудела весёлая толпа, слышался детский смех, громко зазывали торговцы – праздник был сегодня, в общем. Праздник морских фонарей, на который ему хозяйка дала с чистой совестью отгул. Ну, можно считать, что и Сюэ тоже заодно. Но Сюэ, как уже было подмечено, напился в хлам. – Какое приятное чувство, - подал голос этот пьянчуга, и с совершенно счастливой улыбкой посмотрел на него. – Никогда такого раньше не испытывал... Не умел тот пить, видимо, от слова совсем. И с чего унесло? С двух бокалов! Ушёл ведь на пару минут, а когда вернулся – было вот это, и ещё руки, зачем-то закинутые на его плечи, и лицо, что неожиданно стало слишком близко... – Вперёд смотри, - ворчливо ответил я, переводя взгляд на первый отпущенный в небо фонарик. Цзян послушно переводит взгляд, завороженно следя за поднимающимися всё выше тёплыми огнями, а Сяо почему-то смотрит на того. А потом чужие глаза уже совершенно трезво смотрят на него в ответ. Сердце начинает биться быстрее, непонятно, правда, от чего. – Я так рад, что ты встретил меня, Сяо. Что вместе состаримся, - а в глазах этих столько тяжести времени, что повару Ваньше делается больно. Он догадывается, несомненно, но думать о чужом прошлом не хочется – не нужно. Губы у Цзяня мягкие, борода колет подбородок, а Сяо сейчас, кажется, упадёт навзнич. Во взгляде бывшего адепта, на смену прошлому, приходит тёплое довольство. Смотрит, выжидает его реакции. Знал уже, какая она будет. Янь крепко обнимает, прижимает к груди. От макушки Сюэ пахнет мятой, а дыхание того щекотно греет шею.

...