1
21 ноября 2021 г. в 21:40
Се Лянь волочил ноги по песку, с трудом сохраняя вертикальное положение при ходьбе. Он почти физически ощущал, как события последних нескольких дней настигают его, и это выматывало до предела, как физически, так и морально.
Еще на прошлой неделе его жизнь была в порядке, единственное, что беспокоило, это то, что он был омегой и поэтому не мог унаследовать трон своего отца. Се Лянь никогда не возражал против этого, потому что чувствовал, что его призвание все равно на поле боя. Хотя омеги в армии встречались нечасто, им не запрещалось вступать в армию, если у них были физические возможности.
Се Лянь тренировался с мечом с тех пор, как себя помнил, и был прирожденным талантом, когда дело касалось боя, будь то рукопашный бой, дуэль на мечах или стрельба из лука. Он был лучшим бойцом и заслужил звание старшего генерала в прошлом году, когда ему исполнилось 17 лет. Это поставило его на самый верх, выше был только отец. Некоторые старшие альфы в армии были не в восторге от этого, но даже они признали гениальность омеги не только в боевых качествах, но и в стратегии.
Однако его телосложение как омеги было ограничено, он не мог стать таким же мускулистым и громоздким, как другие лучшие бойцы в армии. Когда он был моложе, это расстраивало до слез, но позже, став старше и приобретя больше опыта на поле боя, научился использовать это в своих интересах, поняв, что противники склонны недооценивать его, просто потому что он был легким и стройным. Се Лянь был не прочь использовать обман в битве не на жизнь, а на смерть, поэтому со временем даже стал благодарен за свою обманчивую внешность. Но даже без этого преимущества он не проиграл ни одного боя с тринадцати лет и очень гордился собой.
Однако на прошлой неделе все изменилось. В Сяньлэ вторглось соседнее королевство Юнань. Ранее не было никаких признаков того, что на горизонте маячит война, политических требований, предупреждений, сигналов. Как будто король Юнаня внезапно решил, что хочет захватить Сяньлэ, и вторгся в тот же день. Се Лянь так и не понял, что послужило мотивом, кроме расширения собственной территории. О чем можно было бы поговорить, его родители всегда стремились избегать насильственных столкновений, когда это было возможно.
Как бы Се Лянь не любил сражаться, война — это совсем другое чудовище. Он никогда не хотел, чтобы кто-то из мирных жителей пострадал; в конце концов, вся цель армии заключалась в их защите, и никто не заслуживал страданий, которые всегда приносила война, меньше всего его народ.
Однако Юнань не придал этому значения и застал Сяньлэ врасплох. Армия сделала все возможное, чтобы отбиться как можно быстрее, но к тому времени, как основные силы в столице заметили это, враг уже далеко продвинулся на территорию; они с самого начала вели проигрышную битву.
Во время сражений пали многие из его ближайших товарищей, а в конце концов не пощадили даже его родителей. Се Лянь изо всех сил пытался спасти их, но не удалось. Пять лет подряд он побеждал в каждом сражении и ни разу не проиграл. Но когда ставки возросли, и кто-то действительно зависел от него, он полностью и окончательно провалился. Омега хотел спасти всех, но на самом деле не смог спасти никого.
Он даже не смог спасти себя.
После нескольких дней борьбы Се Лянь был побежден и взят в плен. Как для омеги, это был его худший кошмар, воплотившийся в жизнь. Не то чтобы он и раньше не жил в кошмаре, но подумал, что лучше бы умер. Порабощенных омег обычно использовали как наложниц для размножения, либо только для одного альфы, либо для нескольких, в зависимости от хозяйства. Если его будущее будет таким, он предпочел бы покончить с собой.
Этот обычай существовал и в Сяньлэ, примерно за 50 лет до рождения Се Ляня. Однако его предки осуждали практику порабощения омег, поэтому принц никогда не задумывался о таком будущем. Однако теперь… теперь не знал, куда ему идти, что король Юнань намерен с ним делать, и как долго еще придется иметь дело с этой неопределенностью. Единственное, чего сейчас хотел Се Лянь, это немного времени, чтобы оплакать погибших родных и близких, похоронить как следует и помолиться за них. Однако он мог сделать только последнее; мысль о том, что дикие звери, должно быть, уже разрывают на части тела его любимых людей, убивала изнутри.
Сначала Се Лянь пытался бежать, но физическое истощение, а затем обезвоживание и недоедание быстро привели в чувство, и у него больше не было сил бороться. Действительно, Се Лянь никогда в жизни не чувствовал себя таким слабым и бесполезным. Что за сын, который даже не смог достойно похоронить своих родителей?!
Се Лянь прикусил внутреннюю сторону щеки, пытаясь не расплакаться от своих блуждающих мыслей. Он никак не мог проявить еще большую слабость.
Путь через пустыню был суровым. Днем стояла палящая жара, песок обжигал подошвы босых ног Се Ляня, а солнце — его самого. Ночью было очень холодно, а одежда не могла унять дрожь. Он искренне не понимал, как до сих пор не умер, но с каждым днем желание этого становилось все сильнее и сильнее.
Прошло еще несколько дней, когда Се Лянь уже думал, что больше не может держаться, и готов был попрощаться со всем миром, как вдруг кто-то крикнул, что уже виден пункт назначения. Услышав это, принц не знал, смеяться ему или плакать, поэтому не сделал ни того, ни другого, а продолжал безучастно смотреть вперед. Он должен был знать, что удача не позволит ему так рано закончить свой путь.
Город, в который они прибыли, назывался Баньюэ.
Се Лянь хорошо запомнил это название, но ему не было понятно, где они находятся. Баньюэ был частью королевства Уюн. И он точно знал, что на них напал Юнань. Не было никакого смысла в том, чтобы король Юнаня лично отправился на территорию Уюн! Неужели этот король — самоубийца?!
Холодная дрожь пробежала по позвоночнику Се Ляня, когда ему пришла в голову другая мысль.
Вступил ли Юнань в сговор с Уюн? Не было ли здесь какой-то более крупной схемы?
Не исключено, — подумал Се Лянь, но принц всегда считал нынешнего короля Уюн честным человеком. Он никогда не собирался расширять свою огромную территорию. Уюн не должен был интересоваться Сяньлэ, если уж на то пошло. Сяньлэ едва ли можно было бы заметить на карте, если бы он присоединился к Уюн.
Что вообще происходит?!
Измученный, Се Лянь никак не мог разобраться в ситуации и чувствовал, что голова начинает болеть еще сильнее.
Их караван стоял перед городскими воротами довольно долго, и Се Лянь заметил, что некоторые стражники обыскивают багаж, который привез с собой король Юнаня.
Значит, они не сговорились? — рассеянно спросил он себя. А может, король Уюна просто не доверял правителю Юнаня? Что было разумно.
В конце концов, им разрешили войти в город и даже провели прямо к дворцу.
Се Лянь все больше и больше запутывался, а в голове у него все больше и больше туманилось. Возможно, он был готов вот-вот упасть. Наконец.
Когда они достигли дворца, только небольшой группе людей было разрешено войти внутрь. В неё входили сам король Юнаня, три личных охранника и Се Лянь.
Как только принц ступил на прохладный каменный пол во дворце, ему захотелось плакать от облегчения. Ноги болели так сильно, что он удивился бы, если бы они не были повреждены окончательно.
Однако холодный пол также заставил его чихнуть, что было несколько неловко, особенно перед королем Уюна, но он не потрудился извиниться.
Король Юнаня отвесил глубокий поклон королю Уюна, который с удовольствием развалился на своем троне. Сколько раз родители отчитывали меня, когда я сидел, слегка ссутулившись, — подумал Се Лянь. Он был несколько впечатлен тем, что правитель Уюна, похоже, совсем не заботился о своем имидже.
Трое стражников поклонились еще ниже, чем их король, а Се Лянь упрямо смотрел в пол, не кланяясь ни разу. Это было не со зла. Просто все его тело было таким жестким и неподвижным, что он сомневался, сможет ли вообще правильно поклониться и разогнуться после. Однако он не хотел показывать слабость и решил, что показаться грубым и злобным все же лучше.
За это Се Лянь получил удар в бок от одного из трех охранников и упал. Он даже не смог поймать себя, дабы смягчить падение, потому что руки все еще были связаны за спиной. Приземление было болезненным, но не слишком сильным. Принц все равно продолжал лежать на полу.
— Это что, извращенная форма развлечения? — раздался в тронном зале глубокий и несколько опасный голос короля Уюна. Звучал он совсем не весело.
— Конечно, нет, Ваше Величество. Я…
— Тогда, пожалуйста, просветите меня. Как получилось, что человек, предавший и убивший свою семью, чтобы взойти на трон, сейчас стоит в моем дворце и обращается с принцем Сяньлэ, как с простым рабом? Конечно, Вы не предприняли сейчас что-то столь непристойное, как блиц, не так ли?
— Иногда для достижения своих целей необходимы неблагоприятные меры.
— Я не согласен. Ну, раз уж мы так неудачно начали, то давайте сделаем это побыстрее, и Вы расскажете мне менее чем в пяти предложениях, какого черта Вы делаете на моей территории.
— Я здесь, чтобы лично сообщить Вам, что Сяньлэ стало территорией Юнаня. Я захватил принца, потому что, к сожалению, король и королева были убиты в пылу битвы. Я надеюсь, что Ваше Величество примет этого омегу в качестве подарка, чтобы пополнить Ваш гарем. Поскольку мы теперь соседи, я хочу показать свое доброе намерение не вызывать ссор на наших новых общих границах, и надеюсь заслужить такое же доброе намерение этим подарком и от Вас.
— Он должен быть подарком, чтобы заслужить мою добрую волю? — насмехался король Уюна.
— …что-то не так?
— Я не знал, что в наше время принято дарить людям сломанные подарки. Похоже, я был не в курсе, — король Уюна, казалось, позитивно усмехнулся.
— Сломанные? Ваше Величество, уверяю Вас, что его внешность обманчива. Он может выглядеть слабым и тощим, но…
— Он выглядит так, будто вот-вот умрет. Когда Вы в последний раз давали ему еду и воду? Вы заставили его идти через пустыню босиком? Похоже, Вы мучили этот ваш подарок всю дорогу сюда. Разве это не то же самое, что послать мне сильно треснувшую вазу? Вы пытаетесь оскорбить меня?
Се Лянь жалел, что ему не так смешно наблюдать, как король Уюна читает нотации королю Юнаня, словно ребенку. Несмотря на его резкие слова, в голосе мужчины не было злости. Казалось, что он вообще не мог воспринимать другого правителя всерьез.
— Ничего не может быть дальше от моих намерений, Ваше Величество. Я искренне…
— Заберите свою искренность и уходите. Пока что я не намерен причинять вред моим новым соседям. Однако я могу передумать, если подарок окажется неисправным. А теперь убирайтесь с глаз моих.
Король Юнаня сделал то, что ему было велено, и, почтительно поклонившись, тут же повернулся. Се Лянь рассмеялся бы, если бы у него хватило сил.
Как только двери в тронный зал снова закрылись, король Уюна встал со своего трона и неторопливо подошел к месту, где на полу лежал принц.
Раньше он не мог разглядеть короля как следует, так как его зрение было затуманено, но теперь, когда тот присел перед ним, Се Лянь мог сказать, что король был намного моложе, чем он, правителю точно не больше 20 лет!
Мужчина был очень красив, его лицо имело острые углы и прямые линии. Волосы частично были распущенными и местами заплетенными в несколько прядей. Наряд был более откровенным, чем привык видеть омега, и он был уверен, что покраснел бы от такой непристойности, если бы не находился на грани обморока.
Однако больше всего Се Ляня удивил тот факт, что король носил черную повязку на глазу. Ему стало интересно, что же такого произошло, что такой могущественный альфа, как он, получил такую серьезную травму.
— Вы меня слышите? — спросил король, развязывая чужие руки.
— Да, — попытался сказать бывший принц, но в горле у него пересохло, и голос звучал совершенно ужасно. Он не знал, услышал ли его король. Но и говорить было больно, а если тот собирался задавать еще вопросы, Се Лянь просто отказывался отвечать. Он не боялся наказаний.
— Хорошо, — сказал король и принялся снимать кандалы с его ног. — Примите мои соболезнования по поводу того, что случилось с вашими родителями. Не могу сказать, что я лично встречался с ними, но наша переписка всегда была приятной. Они казались очень разумными и добрыми людьми, с хорошей моралью. Я всегда восхищался этим.
К тому времени, как король закончил говорить, Се Лянь уже потерял способность бороться со слезами, которые начались сразу после упоминания его родителей. Он не ожидал таких добрых слов, и после всего, что ему пришлось пережить за последнюю неделю, это было больнее всего. Наверное, это заставило его осознать, что родителей действительно больше нет. Он не дал себе времени как следует погоревать во время своего путешествия сюда, и осознание этого факта обрушилось на него с полной силой.
Именно тогда, когда все навалилось друг на друга: эмоциональная боль от потери не только родителей, но и страны, друзей, народа, свободы, физическая боль от ран, обезвоживания, голода, ожогов от солнца и песка — Се Лянь не мог больше держаться, и мир потемнел перед его глазами.