Азимут

Нурлан учится в одиннадцатом классе и понимает, что выбранную для сдачи ЕГЭ литературу он не потянет, когда учительница русского языка, противная и навязчивая тётка, считающая, что все должны просто обожать её предметы из-за чрезмерной надобности, начала читать ему нотации по поводу успеваемости. Точнее, неуспеваемости. Ещё точнее: «Что значит "у тебя времени не было"? Ты на экзамене тоже напишешь, что у тебя времени на подготовку не было?» Парень всю ночь учил конспекты и решал первые тесты по экономике, чтобы удовлетворить своего репетитора по обществу и не получить звездюлей за невыполненное домашнее задание, и в итоге забил на какое-то произведение Чехова, что задали прочесть на выходных. Теперь же он поплатился за это причитаниями учителя. Нет, конечно, это всё было правильно и к месту, ведь учителя всегда желают только добра и бла-бла-бла, но он, как человек свободолюбивый, не мог больше терпеть эти напасти — надоело. «Ольга Александровна, ну вот какова вероятность, что на экзамене мне попадётся «Чайка», а не какое-нибудь «Слово о полку Игореве» или «Мёртвые души»?» — устало произносит Сабуров, слегка нахмурившись и потерев переносицу. Он отсидел семь уроков и факультатив по математике и сейчас просто хотел поскорее добраться до дома, а не выслушивать эти нотации, что ему не успели высказать сразу после литературы, так как друзья казаха утащили его в столовую сразу после звонка. «Зная тебя и твоё везение, Нурлан, можно смело предположить, что именно это тебе и попадётся!» — женщина сняла очки и кивнула в сторону двери. В их классе было всего три человека, выбравших для сдачи литературу, но только Нурлан решил сдавать просто так, когда родственники его окончательно достали по поводу четвёртого экзамена. За русский и обществознание он планировал набрать больше восьмидесяти баллов, за математику — не меньше шестидесяти, так что не видел смысла выбирать что-то ещё: двести двадцать баллов у него точно будет, а для поступления этого достаточно. Мама снова протягивала ему список предметов, который он снова мял и выкидывал, не желая продолжать бессмысленный разговор. В один день Сабуров сдался и выбрал литературу, так как она казалась ему легче всего — «какие-то рассказики и немного теории». Из-за литературы ему пришлось убить практически половину лета: всё это время он потратил на чтение пройденных ранее произведений и заучивание определений из тетради за восьмой класс. Он почему-то думал, что всё своё внимание учительница будет уделять девочкам-отличницам, которые готовились к поступлению на филфак, а про него будет вспоминать лишь при чтении списка. Но нет, этот "раздолбай" получал огромное количество тематических карточек, список необходимых методичек тоже был немал, а вопросов за весь курс литературы, кажется, было больше миллиона. Было уже тяжело, но пока что справлялся, получая похвалу за тесты. Октябрь только-только наступил, а парень уже принял решение сменить предмет для четвёртого экзамена, пока не поздно. Понял, что литература будет отбирать у него кучу времени. Пожалел, что потратил время впустую. Но лучше, конечно же, так, чем написать общество на пятьдесят и запороть профиль. Теперь же он сам сидел со списком предметов и внимательно рассматривал каждую строчку, раздумывая о надобности. Биологию, химию и историю отбросил сразу, хотя последняя, конечно, пригодилась бы для поступления, но всё это учить вообще не хотелось. Физику он любил, внимательно всё слушал и записывал на каждом уроке без исключений, но этого было мало, если уж формулы нужно учить и учить, вспоминать все эти законы и правила и их применение. Мама, заметив метания, предложила выбрать английский — отказался. Он владел им неплохо, но, как это обычно и бывает, только на разговорном уровне, и до написания экзамена тут точно нельзя дойти, не говоря уже о быстром соображении на устной части. Дошёл до географии, и губы непроизвольно растянулись в улыбке. Главной причиной, по которой он ходил на эти уроки с большим удовольствием и совсем там не скучал, был учитель. Учитель, захвативший неспокойные мысли подростка… Юноша метался между географией, в которой он вообще нифига не шарил, и информатикой, которую в девятом классе сдал на твёрдую пятёрку благодаря хорошему преподаванию. Но вот только надо ему это? География, конечно, тоже не нужна от слова «совсем», но интерес есть интерес, а минуты, проведённые в компании географа, упускать попросту нельзя, поэтому в четверг, седьмого октября, завуч по учебно-воспитательной работе был уведомлён о замене предмета для сдачи, а в пятницу Антон, одноклассник и по совместительству хороший друг Нурлана, вёл его в кабинет. Помимо новичка, этот предмет для сдачи выбрали целых восемь человек: кому-то для поступления, кто-то решил перестраховаться, а для кого-то это просто эксперимент. Удивлённых лиц одноклассников он, к сожалению, не увидел, зато улицезрел непонимание в глазах молоденького учителя, что появился в дверях через некоторое время и на несколько секунд застыл в недоумении: — Надо же… Каким это ветром тебя к нам занесло, Сабуров? Алексей Сергеевич появился в их школе прямо под конец десятого года обучения Нурлана, в мае месяце. Было это совершенно неожиданно: предыдущая учительница географии внезапно попала в больницу с инсультом и из-за этого была вынуждена покинуть любимую работу, чтобы в дальнейшем жить спокойно и долго. Новенький педагог за три майские недели успел хорошенько потрепать нервишки всем бездельникам, которые и до этого ходили на уроки географии чисто для развлечений, так ещё и под конец года решили окончательно на всё подзабить. От него все ждали понимания и закрытых глаз на безделье, но получили лишь испорченные четвертные и годовые. Нурлану тоже не повезло: за второе полугодие и за год у него могла выйти хорошая четвёрка со средним баллом три целых семь десятых, но как-то случайно он получил две тройки и двойку за тесты, а исправить не успел, хотя пытался. Он очень сильно злился, но, в общем и целом, учителем Щербаков был хорошим: материал урока объяснял доступно, не ругался из-за небольшого шума, который вечно раздражал учителей советской закалки, часто разбавлял временами скучный урок своими разнообразными шутками, тишину во время конспектирования заполнял интересными историями из жизни, да и просто любил поговорить на разные темы на переменах, которые проводил в своём кабинете и был не против разделить с учениками. Но этот список дополнял один средних размеров минус в лице проверочных. Справедливости ради стоит сказать, что в сентябре он решил реабилитироваться в глазах учеников и всё время давал лёгкие практические, за которые ставил одни пятёрки. Нурлан уже несколько лет имел какую-то странную нестабильность с оценками по географии: каждую четверть всё менялось с тройки на четвёрку и с четвёрки на тройку, и сейчас, когда он увидел Щербакова, почему-то уверенности в своих силах стало ещё меньше. В голове проскочила мысль, что больше пятидесяти баллов ему за экзамен не видать, если уж за голову взяться не очень-то и получится, учитывая разгульный образ жизни, который всё никак не хотел меняться на нормальный. Вообще, парень планировал поступить в более-менее престижный экономический вуз, отучиться и получить высшее образование, устроиться на хорошую работу, а затем открыть ИП и до старости кататься как сыр в масле, ни в чём себе не отказывая. Теперь появилось целых два "но": грёбаная география, в которой он знал лишь столицу России, да симпатичный географ-приколист, с которым придётся несладко эти восемь месяцев. Последние школьные восемь месяцев в его жизни. — Ответил бы я на Ваш вопрос, да, боюсь, не силён в предмете, — Нур усмехнулся, понимая, что сейчас сказанул что-то по-умному колкое. — Так почему ты всё ещё здесь? — молодой человек проходит к середине большого стола-кафедры, отставляет стопку тетрадей в сторону и, опираясь на массивную столешницу локтями, устремляет взгляд на нового «занимающегося ученика». — Не боишься? — Да нет, — тот, усмехнувшись, смотрел в ответ, — думаю, в этой школе работают профессионалы, что точно смогут меня подготовить. Так ведь, Алексей Сергеевич? Нурлану на мгновение показалось, что сейчас начинается новый раунд онлайн-игры, из которой выйти можно будет только при получении аттестата об основном среднем образовании. Простой взгляд светлых глаз застывает где-то на лице казаха, а затем, неопределённо хмыкнув, молодой человек уже смотрит с интересом и явной насмешкой. — Столица Австралии? — Канберра. Юноша, на самом деле, до пятнадцати лет думал, что столицей Австралии является Сидней — «единственный австралийский город» и «город, в котором находится крутое здание с парусами». Запомнить правильную столицу удалось лишь из-за совета Антона поиграть в какую-то стратегию типа «Цивилизации», где он делал экономически активные государства, поэтому, после ознакомления с экономикой Австралии, её столицу он мог назвать без труда, в отличии от знакомых мытищинских ПТУшников, что из австралийских городов не могли назвать даже Сидней. — Оставайся. Сборник Антона был нагло пододвинут поближе и открыт на третьем варианте после "команды". Глаза пробежались по заданиям. Экономика государств, географические понятия, природа всякая — к этому придётся привыкать. Теперь это войдёт в его сферу деятельности на ближайшие полгода. Алексей Сергеевич прочёл первый вопрос и осмотрел присутствующих, а затем, остановившись на Нурлане, снова усмехнулся (это случалось так часто, что складывалось впечатление, что тот ему неприятен) и назвал его фамилию. Тот, вздохнув, погрузился в размышления. — А "с.ш." – это сверху? — шепчет парень, проводя карандашом по параллелям на карте. — Да, — негромко отвечает ему Шастун, который в географии разбирался куда лучше друга: по крайней мере, он без труда мог ответить на вопрос, где находится "с.ш.", да и в целом не был любителем забить на этот предмет. Алексей Сергеевич поглядывал на него с неоднозначной улыбкой. Невозможно было сказать, что в этот момент творилось у него в голове, но были догадки: он то ли не мог поверить, что сейчас видит Сабурова, забавно нахмурившегося и вчитывающегося в текст снова и снова, то ли это в его глазах это выглядело максимально смешно и нелепо. А может, в этой улыбке не было никакого смысла, так как она была непроизвольной? — Что у тебя получилось, Нурлан? — Израиль, — отвечает тот и, резко подняв голову, сталкивается с учителем взглядом. Щербаков молчит, не отводя глаз — ждёт, когда кто-нибудь возразит. Нур в этот момент почувствовал себя героем какой-либо дешёвой российской мелодрамы, где девочка-подросток влюбляется в какого-нибудь красавчика, всё вокруг исчезает и начинает играть романтическая музыка. Казах ухмыляется, включая у себя в голове «Медлячок» шляпников (он считал эту песню максимально подходящей) и представляя эту прекрасную картину, а Щербаков переводит взгляд на стену. — У кого так же? — в ответ поднимаются руки. — Молодец, с первым заданием ты справился самостоятельно. Теперь тебе следует вбить себе в голову ход решения. Занятие длилось чуть больше тридцати минут, и этого времени Нуру хватило, чтобы почувствовать себя немножечко тупым, ибо для сдачи ЕГЭ экономического положения России, что он учил в девятом классе, чтобы предки отпустили его на новогоднюю тусовку, было маловато, но, стоит признаться, интересно: искать страну на карте, зная лишь координаты и какой-то непонятный город довольно увлекательно, равно как и гадать над страной и регионом по описанию, разбираться с климатом и вычислять время по часовым поясам. География, оказывается, является очень интересной вещью, особенно когда её ведёт такой учитель, как Алексей Щербаков. Юноша стоит на остановке в ожидании автобуса, что отвезёт его домой — в Северное Измайлово, делая последние тяжки (курением он особо не увлекался, но убить время периодически мог). На метро до его места жительства добираться долго, так как нужно сделать минимум три пересадки на разные ветки, а это занимало кучу времени, учитывая, что от метро ещё дольше топать пешком, поэтому проще было дождаться прямой автобус и потратить на дорогу всего сорок минут, сунув в уши наушники и включив что-то из рэпа конца нулевых. Его семья перебралась в этот район где-то четыре года назад, но шестиклассник Нурик заявил, что не хочет переходить в местную гимназию, так как в школе у него и добрые учителя, и любимые одноклассники, и верные друзья. Иногда он задумывался: «А что было бы, если б он тогда перешёл в другое учебное заведение?» Мог бы попасть в непонятную компанию, совсем спиться и скуриться (сейчас было не "совсем"), его успеваемость могла быть хуже или, наоборот, в разы лучше и, что самое главное, Щербакова, который поставил мировой рекорд по покорению бисексуального сердца подростка казахского происхождения, он бы не встретил. Нет, ну если это была судьба, то встретил бы, по-любому, но сейчас (точнее, последние месяца четыре) юноша мысленно благодарил себя, что уговорил родителей не переводиться. У Нурлана был целый список причин, почему ему может понравиться какой-либо человек: хорошее чувство юмора, открытость, душевность, наличие саркастичных фраз в обиходе, ну и не помешала бы адекватность. Последние два года он думал, что с таким набором хер кого получится найти себе в качестве пары или просто предмета воздыхания, чтобы убиваться и страдать от безответной любви, но кто же знал, что все эти качества сможет совместить в себе Алексей Сергеевич Щербаков, географ в его школе. Нур неоднократно ловил себя на том, что часто думает об учителе, часто наблюдает за ним во время уроков, часто засматривается на его крепкое поджарое тело, когда тот приходит в чём-нибудь обтягивающем, часто задаёт ему глупые вопросы в коридорах школы, лишь бы просто побыть рядом и вновь уловить что-либо чарующее в его глазах. Часто, часто, часто. Это «часто» не являлось чем-то плохим и нездоровым. Это просто было лишним и неуместным, учитывая, хотя бы, местность обитания и отношение государства к подобному, не считая уж менталитет национальности. А каково отношение Алексея? Мечты, надежды, тайные желания — всё ли так останется или есть шанс..? Не обманывай себя. — Был бы я постарше, таких бы звездюлей тебе отвесил – представить страшно, — слышится смешок из-за правого плеча. Сабуров поворачивает голову на звук и, заметив учителя, выбрасывает пустой фильтр в стоящую рядом урну. На это действие Алексей Сергеевич по-доброму улыбается, глядя на подростка с огоньком в светлых глазах, который тот так желал увидеть. Эти глаза передавали живые эмоции. — Хотел бы я получить от Вас, — ухмыляется. Щербаков жил недалеко от парня, в Гольяново, и по иронии судьбы они частенько сталкивались по пути в школу и обратно, так как прямой автобус до Ивановского, где и была расположена школа, ходил только с ближайшей к Нурлану остановки. С транспортом в последнее время были явные проблемы, поэтому много времени уходило на ожидание. Слава всем богам, не сегодня — парень бы не выдержал этого напряжения. Он быстро заходит в автобус, стоило двери только отъехать, и, оплатив проезд, двинулся к свободным местам в конце автобуса, на секунду оборачиваясь в поисках Алексея. Народ всё заходил и заходил, вмиг заполняя пустые проходы и оставляя на остановке лишь какую-то пожилую женщину с сумками, что, вероятно, собиралась всё же дождаться свой номер. Нур опустился на крайнее сидение и, как только преподаватель подошёл, отодвинулся к окну. От осознания, что тот захотел сесть с ним, начало покалывать в висках. Через пару секунд почувствовал прикосновение чужого локтя к предплечью. Сердце тут же сказало ему «до свидания». Знаете, это такое дебильное чувство, когда ты зациклен на человеке. Тебе кажется, будто этот человек — центр вселенной, идеал, божество. Хочется приблизиться, присвоить и насладиться минутами близости. Каждый тихий вдох, каждый смешок, каждый взгляд и каждое прикосновение действуют как разряд электрического тока, когда внутри всё горит и хочется визжать. И это, действительно, тот период, которого не избежать. Поначалу они ехали молча, наслаждаясь многообразными звуками автобуса, но затем Алексей, которому, наверняка, просто стало скучно смотреть на затылок сидящей спереди бабки, решил устроить какой-то допрос про экзамен и свой предмет: — Почему именно география? Итак, цена вопроса сто рублей. Варианты ответов: А) Из-за Вас; Б) Из-за Вашей обаятельности; В) Из-за того, что я влюблён в Вас; Г) Больше нечего. — Больше нечего, — на выдохе отвечает юноша, наблюдая, как за грязным стеклом сменяются городские картинки. — Разве? — тот поворачивает голову в его сторону, слегка наклоняясь к переднему сидению. — А информатика? Иван Андреевич говорил, что ты мог бы сдать её на баллов восемьдесят, не меньше. Информатик Иван Андреевич являлся одним из лучших учителей в их школе по версии учеников. Он обладал примерно теми же качествами, что и любимчик Нурлана, только был немного заносчивым и порой очень сильно гонял по неинтересным темам. Нур, пусть это звучит и абсурдно, даже ревновал к нему своего Алексея, когда замечал их вместе чуть ли не на каждой перемене в течение всего сентября. О них говорили все девчонки в их классе, строили различные глупые теории и даже начали писать фанфик, но быстро забросили эту идею из-за скуки. — Ну вот так вышло, — он смотрит в ответ и расплывается в улыбке, прокручивая в голове услышанное предложение, — а зачем Вы спрашивали Ивана Андреевича про меня? Щербаков предпочёл оставить этот вопрос без ответа. Он не мог сказать, что его настолько интересовала судьба казаха, что он уже несколько дней разговаривал с учителями по поводу Сабурова под видом того, что помогает Руслану Викторовичу, классному руководителю 11 «А», составлять характеристику на каждого выпускника. Руслан Викторович, кстати, об этом не знал и, кажется, не узнает. Знал бы ещё сам Алексей, зачем он этим занимался. Вскоре автобус добирается до Чусовской, они выходят через заднюю дверь. Нурлан кидает негромкое «До свидания» и спускается в подземный переход, пока Щербаков, всё ещё стоя у новенькой остановки, смотрит подростку вслед и пропускает через голову мысль, что он сошёл с ума. Нурлан по прибытии домой сразу же закрылся у себя в комнате и уткнулся ровным носом в мягкую подушку, выпуская глухой полукрик-полувизг. Если бы сейчас вдруг всё было как в мультфильме «Головоломка», который он в классе пятом ходил смотреть с одноклассниками в кинотеатр, то в его голове весёлая Радость отправила бы счастливое воспоминание об этом моменте и дне в целом. С каждым грёбаным днём этот сгусток чувств рос и рос, равно как и желание бросить учёбу или перевестись в гимназию, чтобы забыть.

***

Субботнее утро Сабуров, не желая вставать с тёплой постельки, провёл в раздумьях об Алексее Сергеевиче. Он был для парня чем-то далёким и недосягаемым, будто космос или астрономический объект. Во-первых, он был учителем, что уже является первым пунктом списка «Почему Нурлан и Лёша не могут быть вместе». Во-вторых, он был мужчиной, и далеко не факт, что однополые отношения, как минимум, не вызывают у него отвращение. В-третьих, даже если бы эти самые однополые отношения были основной "забавой" Алексея, Нур бы точно не заинтересовал его как парень. Хотя бы потому, что является учеником и младше его на шесть лет. Если бы о симпатии к преподавателю узнал Антон, то он бы ещё несколько месяцев не упускал возможности по-доброму подстебнуть друга за мысли, что у них с Лёшей может что-то быть. Но помечтать же можно? Хотя бы чуть-чуть. В воскресенье эти мечты были забыты. Сначала он работал — раздавал флаеры какой-то новой кафешки в Восточном Измайлово — до трёх часов, а затем приятель Стас вытянул его в какой-то реутовский клуб, где играл DJ Smash по заказу дочери местной шишки, которая являлась подружкой девушки этого самого Стаса, ведь «мы не можем это пропустить, халява же». Недалеко от клуба ребята (их было шестеро) купили по фотографии отфотошопленного паспорта бутылку водки и быстренько её опустошили, чтобы охранники заведения, что делали осмотр местности перед началом каждой тусовки в поисках выпивших, не увидели и не запретили вход. После небольшого количества алкоголя его начало уносить, и он, войдя в клуб в хорошем настроении, двинулся покорять танцпол и приглашённых именинницей друзей, замечая заинтересованный взгляд какой-то девчонки. Перед уходом пришлось поделиться с ней QR-кодом из ВКонтакте в надежде, что писать она не станет. Утро понедельника его встречает хорошо: без тошноты, рвоты, головной боли — пил, всё же, немного: через час после водки, когда он узнал, что на баре по распоряжению того же крутого дядечки, коим являлся «хозяин-барин» сия вечера, алкоголь наливали всем без упоминания возраста, Нур выпил пару стаканов отвёртки, чтобы не мешать пойло в желудке и просто «догнаться», а затем еще несколько шотов на брудершафт с именинницей. В школу собрался быстро и как-то даже охотно, ведь по расписанию география стояла первым уроком и была возможность побыть наедине с учителем. — Здрасьте, — Сабуров вваливается в кабинет. Если обычно он забивал большой и огромный на первые уроки и частенько приходил на минут пять (а то и десять) позже звонка, ссылаясь на опоздание маршрутки, то в самый трудный учебный день всегда являлся к семи пятидесяти, учитывая, что звонок будет лишь в пятнадцать минут девятого. Сегодня юноша настолько перестарался, что вышел из дома раньше положенного, сел в другой автобус и добрался до школы к семи сорока, так как бодрый водитель гнал полупустую маршрутку на всей скорости практически без остановок. — Доброе утро, — вяло отвечает Алексей Сергеевич, делая глоток из кружки с глупой надписью в стиле «Самый крутой учитель», которую 11 «А» по-приколу подогнал ему на День учителя. Нурлан опускает рюкзак на парту, достаёт учебник и атлас, всё это время глядя на учителя исподлобья. Это была интересная картина: сонный и слегка растрёпанный Лёша (в голове Нура это был именно Лёша, никакой там не Алексей и, тем более, не Сергеевич), откинувшийся на учительском стуле с высокой деревянной спинкой, буквально клевал носом, поглядывая на наручные часы. Он сам был приходившим прямо ко звонку школьником, чтобы не тратить личное время на пустые посиделки в школе, и сейчас был безумно благодарен одиннадцатиклассникам, что они все такие же. Мысленно даже молился, чтобы некоторые на урок не явились, а все остальные опоздали минут так на двадцать. Можно пить этот кофе литрами, наслаждаясь тишиной и… — Не смотри на меня так, Сабуров, — тот довольно ухмыляется, — дай мне отдохнуть. — Неспокойная ночь? — Да уж. Проверял тетради седьмого класса. Они разговаривали все двадцать минут, пока не пришла первая группа одноклассников. Разговор был неимоверно приятным и свободным, удалось расслабиться и насладиться заливистым смехом. Нурлан выкладывался по полной, раскрывая в голове все сборники отборных ситуационных шуток, лишь бы учитель оценил и ответил. Его улыбка завораживала, его смех заставлял струйку тепла пройтись по толстой кишке. Нур ловил кайф с этих переглядываний, которые совершенно ничего не означали для третьих лиц, зато очень многое значили для его сердца; Щербаков вмиг становился уютным, когда смущался из-за томного взгляда ученика, и от этого приятно сводило голову. Он был красивым. Невероятно красивым мужчиной, которого хотелось прочувствовать. Стоит отметить, что смущается он тоже красиво, ведь это происходит достаточно часто: любая двусмысленная фраза или что-то резко, но метко сказанное ставили в неловкое положение, впоследствии побуждая задуматься и вызывая покраснения на ушах. Юноша любил делать так, чтобы тот смущался. Урок проходит быстро: сегодня Алексей не стал что-то рассказывать по теме урока, равно как и напрягать подготовкой к экзамену отдельной части класса. Он просто сидел и пил вторую кружку кофе, отвечая на вопросы тех, кто сегодня забыл дома наушники либо остался без интернета. Нурлан подсел к играющему в телефон однокласснику на первой парте и с интересом стал слушать истории мужчины про школьную жизнь и высокие заборы, которые он рассказывал этому небольшому кругу лиц, что хотели быть поближе к молодому учителю. Пару раз тот метнул взгляд на казаха, задержавшись на нём на несколько секунд дольше положенного. — Лёшка сегодня странный, — ухмыляется Антон, выходя из кабинета следом за другом, — бурная ночь была, что ли? Нурлан натянуто улыбается и молчит. Появилось дикое желание стать причиной такого «странного» поведения преподавателя.

***

Мама предлагала нанять репетитора, но юноша понял, что в этой роли не хочет видеть никого, кроме Алексея Сергеевича, который в глазах Нура являлся божеством. Красивый, весёлый, к тому же умный и гениальный (так интересно рассказывать об экономическом положении какой-то Африканской страны может либо полный дурак, либо гений). И он понимал, что его «teacher crush» — лишь временное увлечение и подростковая любовь, и это забудется и останется в прошлом, стоит лишь повзрослеть. Пока остаётся только терпеть и ждать, живя с мыслью, что нужно переключиться. А почему бы, собственно, и нет? Почему бы не написать той девчонке из клуба, не выложить анкету в популярный поисковик в том же ВК, да и просто не поискать новый предмет увлечения в своём окружении? А вот не мог он. Сравнил даже как-то себя с лебедем — рассмеялся. — Сабуров! — раздаётся громкий неприятный голос учителя математики, и он, дёрнувшись от неожиданности, переводит взгляд с окна на доску, которая каким-то магическим образом из практически чистой оказалась полностью исписана решением задачи из ЕГЭ. Нурлан снова думал о Лёше. Точнее, он не знал, что делать в непростой сложившейся ситуации: ему нравится учитель, который старше его на шесть лет, так ещё и является мужчиной, который, скорее всего, таких «гомиков» (а Нур был тем ещё блядским гомиком) презирает. Он залипал в соцсетях, читал невыдуманные истории подростков, что сталкивались с такой же проблемой, и понимал, что шанс, хоть и малый, но есть: у кого-то же получается позвать предмет воздыхания на прогулку или вообще дойти до отношений, будь то безобидные поцелуи или страстный секс. Кто-то предлагал понаблюдать за возлюбленным и определить степень «gay vibe», чтобы сделать выводы и понять, на что рассчитывать. Кто-то говорил, что можно идти в наступление и оказывать различные знаки внимания, чтобы немного расположить "жертву" к себе и, опять же, проследить за действиями. Если на всё это человек соглашается охотно, то он либо очень добродушный, либо имеет симпатию к тебе, либо самый настоящий псих. Сабуров расстроен, что география стоит в расписании лишь один раз за все пять дней учёбы, да и то первым уроком в понедельник. Он думает, что может попробовать «подкатить» к Щербакову, позвать его прогуляться и выпить кофе, хоть и понимает, что это слишком рано: пару раз прокатились вместе в автобусе, поболтали о школе и обменялись взглядами. Никакой тебе искры, никакого контакта. А привлечь внимание хочется. Остаётся только выяснить, как. Кабинет физики, куда 11 «А» пришёл на седьмой урок, расположен рядом с кабинетом географии, и Нур решается зайти, чтобы сделать этот первый шаг. Он, правда, вообще не знает, что говорить и каков ход его действий, и даже подумал, что, зайдя, будет стоять в дверях, пока его не выставят и не отправят в медпункт проверять голову. Внутри большого и уютного помещения не было сейчас класса, лишь Алексей Сергеевич, который находился в конце и разбирал старые шкафы, что были забиты каким-то хламом, оставшимся от прошлых владельцев. Он тихо проходит к нему и, чуть наклоняясь, негромко произносит: — Вам помочь? Тот вздрагивает и поднимает голову, тут же начиная приветливо улыбаться. — Можешь отнести книги в библиотеку, — кивает в сторону двух стопок, стоявших на широком подоконнике. — Так скучно? — Нурлан притягивает стул и садится на него верхом, направляя взгляд на учителя. — Можем сходить вместе, — он заливисто смеётся, кладя ладонь поверх ладони подростка. Сердце Сабурова превысило частоту колебания один герц и, казалось, его вот-вот шибанёт приступ тахикардии. Он посмотрел на руку, затем — на лицо Щербакова. Их взгляды пересеклись. У него были красивые глаза. Светлые, словно утреннее небо с лёгкой серой дымкой. Голубовато-серые, словно это небо отражалось в речной воде. Выразительные и чарующие, словно Омут памяти, который утягивал в себя каждого, кто осмелился задержать взгляд и погрязнуть. — Не нужно на меня так смотреть, — молодой человек переводит взгляд на наручные часы. — Скоро звонок. Казах кивает, скорее, самому себе и поднимается, подходя к подоконнику и забирая две стопки книг, перевязанные бечёвкой, а затем молча покидает кабинет географии. Смысл сказанного в процессе небольшого разговора начал доходить до мозга только сейчас. Что это было? Просто шутка или фраза, брошенная с каким-то скрытым смыслом? Могло это что-то означать? Скорее всего, вообще ничего, но хотелось. Очень сильно хотелось. Пятница наступает быстро, и они снова на подготовке к ЕГЭ по географии. Если обычно пятница является одним из самых лёгких дней в силу конца недели, то сегодня как раз таки всё наоборот: половина учителей, как будто сговорившись, решили дать одиннадцатому «А» самостоятельные, проверочные и тесты по всяким идиотским темам, которые учили лишь полторы калеки из двадцати двух человек. Когда группа пришла в кабинет географии, тот оказался пуст, поэтому старшеклассники, не долго думая, полным составом пошли в столовую, дабы чего-нибудь перекусить. Всю дорогу в столовую Нурлан провёл в мольбах, чтобы занятие не отменилось. У них, как у некоторых школьников и всех студентов, был уговор: если в течение пятнадцати минут никто не приходит, то все сваливают. Поэтому оставалось лишь надеяться на лучшее, хотя для его одноклассников лучшим был как раз пропуск. — Ты брал транспортир? — спрашивает Антон, когда они стоят в очереди к раздаче. Среди группы учителей, что в это время обычно приступают к трапезе в перерыве между сменами, Щербакова не было. Значит, он либо в кабинете, либо у кого-то из управления, либо сидит в лаборантской у своих друзей-педагогов. — Нет, а нужно было? — А как ты двадцать первое задание делать собрался? На глаз определять? Транспортир ему пришлось одолжить у какого-то семиклассника со второй смены, когда они всей группой двинулись обратно в кабинет географии. По дороге пришлось оглядываться в поисках географа, однако тот был замечен прямо возле двери. Пришлось облегчённо выдохнуть. — Итак, азимут – это угол, образуемый направлением движения и направлением на север, — молодой человек взял мел и повернулся к доске. — То есть, вам необходимо из точки А провести прямую к северу и прямую к точке В, а затем определить градусную меру получившегося угла с помощью транспортира. Сегодня они решили рассмотреть только письменные задания, чтобы отдохнуть от уже надоевших тестовых. То, что было начерчено на доске параллельно сказанным словам, показалось Сабурову не сложным. Казалось это до тех пор, пока он не посмотрел на данный в сборнике план местности и не понял, что озвученный ход решения вылетел через другое ухо. Он взглянул на Антона, желая попросить дружескую помощь, но тот лишь улыбнулся и вышел по необходимым делам. Его одноклассники уже достали карандаши и транспортиры, увлечённо чертя прямые. Хотелось взвыть. — Алексей Сергеевич, — поднял голову, — поможете найти азимут? — Ты не понял? — казах покачал головой, и он встал со стула. — Что ж… Уложить тебя на плоскость, что ли. Щербаков расположился сбоку от левого плеча Нурлана и наклонился, чтобы взять его транспортир и ручку. — Давайте Вы сначала поможете, а затем я уложу Вас и продемонстрирую свои умения. Нур кидает эту фразу как-то резко, не подумав о последствиях, и уже успел мысленно уебать себе, наблюдая, как нервно дёрнулся кадык на шее учителя, а сам он начал чертить прямую и объяснять, на кой вообще чёрт он это сделал. Парень уже неоднократно думал, что вот эти его детские подкаты уже хорошенько достали, и если такое будет продолжаться — Щербаков его убьёт. Просто представьте: вы являетесь учителем обычной среднеобразовательной столичной школы, и у вас, помимо множества классов, в том числе неуправляемых пятых и шестых, есть странный одиннадцатиклассник, которому вы нравитесь и который всячески проявляет знаки внимания с глупыми двусмысленными фразами. Занятие прошло быстро. Все поспешили побыстрее удалиться, дабы поскорее добраться до дома и кайфануть, а Нурлан решил остаться и дождаться удобного момента, чтобы начать действовать более серьёзно. Момент быстро настал: через пару минут, убрав последнюю тетрадь, которые проверялись последние пятнадцать минут занятия, Алексей опускает голову на сложенные руки и громко вздыхает. — Алексей Сергеевич, — приятный баритон, который только-только начинал проявляться и проходил начальную стадию становления, раздаётся резко из-за тихих шагов, лёгкой обуви, открытого окна и не скрипучего пола, которые никак не выдали присутствие казаха в помещении. — Что-то хотел? — блондин поднимает голову и направляет взгляд прямо на него. Взгляды снова пересеклись. — Пойдёмте кофе выпьем? — Нурлан мягко улыбнулся. — Вам нужно расслабиться и отдохнуть после тяжёлого дня, не так ли? По лицу видно — замешкался. Эмоций, кроме явных признаков усталости, никаких не было. Пара секунд размышлений. — Соблюдай субординацию, Сабуров, — Алексей поднимается и быстро покидает кабинет. Что ж, попытка сближения не увенчалась успехом, но это не значит, что Нур будет сдаваться. Держись, Лёша. Я добьюсь своего.

***

Он написал ему сразу же, как увидел статус «онлайн» в три часа ночи. Не сразу пришло осознание содеянного, просто было желание.

Нурлан Сабуров

Позвольте поинтересоваться: по какой причине бодрствуете в столь поздний час?

Алексей Щербаков Готовлю своему любимому одиннадцатому классу проверочную на урок

Нурлан Сабуров

Может, сразу подготовите ответы для своего любимого ученика?)

Алексей Щербаков В последнее время ты всё больше и больше наглеешь, Сабуров

Нурлан Сабуров

Мне приятно, что я так много для Вас значу)

И ведь действительно: парень просто написал фразу, не указывая на конкретное лицо, а уже мозг учителя подставил туда имя казаха. Или, может быть, сердце?

Нурлан Сабуров

Может, немного забудем о субординации и выпьем кофе? Завтра, скажем?

Лёша печатал ответ очень долго. Либо так казалось Нурлану из-за сонливости, либо это действительно было так. Проходит несколько минут, за которые юноша уже отчаялся получить хотя бы какой-нибудь ответ. Он собирался идти спать, но получает сообщение: Алексей Щербаков В пять у Чусовской. Нурлан подходит к четырём пятидесяти. Он стоит возле новенькой остановки и надеется, что ничего не перепутал. Надеется, что это ему не привиделось в дремоте. Надеется, что Алексей придёт. И он пришёл через две минуты. — Привет, — здоровается бодро, но глаза смотрят на тротуарную плитку. — Здравствуйте, Алексей Сергеевич, — Нурлан улыбается, еле сдерживая улыбку гораздо шире и счастливее. Это было шикарно. Приход возлюбленного уже был очень важен для девственного подросткового сердца, так что он, не долго думая, показал рукой в сторону дорожки, сделав шаг назад — решил пройтись до метро. — Куда поедем? — пришлось оглядеться. Было видно — волнуется, переживает. Скорее всего, боится слухов, которые вмиг могут распустить назойливые семиклассники. — В центр. Я надеюсь, что могу украсть у Вас этот вечер полностью, чтобы вдоволь насладиться прогулкой по самой красивой вечерней Москве. Позволите? Казах повернул голову в сторону учителя и увидел самую искреннюю улыбку из тех, что видел когда-либо в жизни. Прогулка (Нурлан считал это недосвиданием) прошла успешно: они доехали до Театральной, взяли в первой попавшейся кофейне капучино на вынос и двинулись, как сказал парень, наслаждаться вечерней столицей. Первое время провели в молчании, но потом вдруг Щербаков начал рассказывать забавные истории из жизни, которые его спутник слушал молча и с наслаждением. Алексей был расслаблен, но его мозг решил противостоять сердцу и уже не первые минуты кричал хозяину, что это всё далеко не круто и не правильно. Нет, ну дружить и общаться — это одно, а когда тебе человек чересчур приятен… это уже нездорово. По крайней мере, не здесь, не в этой стране. Они вернулись к началу одиннадцатого, и Нурлан проводил его до дома, ссылаясь на то, что ему необходимо купить корм для попугайчика в круглосуточном зоомагазине, что находится прямо за домом преподавателя. Перед тем, как Лёша скрылся в тёмном дворе, Сабуров успел поцеловать его в уголок губ на прощание, молясь всем богам, чтобы к понедельнику тот об этом забыл. Но забыть он не сможет.

***

Дни мчатся с невероятной скоростью, на смену тёплому октябрю приходит дождливый ноябрь. Нурлан, по мнению Антона и самого Нурлана, делает невероятные успехи в географии: он уже без проблем строил график из письменной части, выучил столицы европейских стран и даже запомнил летнюю продолжительность дня, но сегодня в заданиях они снова продвинулись до нахождения азимута, с которым у Нура были явные проблемы, потому что обычно он делал известные задания из различных вариантов и часто не слушал, что говорит Алексей по поводу остальных, и сейчас очень даже пожалел об этом. Нурлан понимает, что опаздывает на географию, когда выходит из дома позже обычного и пропускает свой автобус. Времени почти семь двадцать, уроки с восьми пятнадцати, а ехать ему целых сорок минут. Нурлан понял, что его опоздание мало что значит, когда через минуту на остановке появляется Щербаков. Тот был настолько растерян, что даже не поднял головы, вставши в метре от парня. — Доброе утро, Алексей Сергеевич, — он улыбается, преодолев это расстояние. Блондин смотрит удивлённо: он определённо не ожидал увидеть сейчас казаха, зная о его любви к ранним приездам. К сожалению, эта любовь была к нему и к его предмету. К тому же, сейчас Сабуров был максимально близко и заставлял думать о себе и всей этой ситуации, но Алексей никак не мог разобраться в своих чувствах. Было тяжело осознавать, что он чувствует нездоровое влечение к своему ученику. Он понимал, что является достаточно взрослым человеком, и его никак не должна смущать эта ситуация с Нурланом: одно твёрдое «нет», и дело решено. Но вопрос в другом: хотел ли он говорить это «нет»? Определённо нет. Не хотел ни он, ни его сердце, ни его мозг. Щербаков обратил на Нурлана внимание ещё в тот момент, когда только его увидел в одном из коридоров школы в чудесное вторничное утро, и в этот день урока географии у тогдашнего десятого «А» не было. Помнится, казах ещё странно-надменно на него взглянул исподлобья, будто блондин является причиной всех его неудач, чем оттолкнул и даже напугал. Лёшка тогда ещё совсем зелёный в педагогическом деле (да и вообще) был: ему двадцать один год, он доучивался последние месяцы в высшем учебном заведении, когда к нему внезапно подошёл декан и предложил поработать в школе. Второе их пересечение произошло в среду. Стоило высокому и красивому казаху переступить порог нового кабинета Алексея, как тот понял, что его гормоны расшалились не на шутку. Его редко привлекали люди просто из-за внешности, но эта борьба уже была проиграна. — Доброе, — негромко отзывается Лёша, смотря, как на плитку опускаются редкие дождевые капли. — Вы как-то поздно сегодня. — Да так… — Нурлан смотрит внимательно, будто боясь упустить во взгляде светлых глаз что-то важное. — Ночь странная. — Обо мне думали, да? Щербаков поднимает голову и молча смотрит на его губы, сложенные в улыбке. Хочется ответить, но подъезжает нужный автобус, и они быстро в него вбегают. К разговору вернуться не довелось. Парень сбегает к Щербакову на физкультуре, когда физрук разрешает ему не заниматься за заслуги на соревнованиях по атлетике. Посмотрев в расписании пятый урок у каждого класса и убедившись, что у географа урока не было, Сабуров быстро поднимается наверх и добирается до кабинета. — Алексей, — тот сидит на широком подоконнике у открытого окна в конце помещения и смотрит куда-то вдаль, держа в руке кружку, — Сергеевич. И снова здравствуйте. Это было то ещё зрелище: красивый Лёша, холодный ветер и выключенный свет, погружающий помещение во мрак. — Что такое? — он смотрит на парня, что двигается к нему медленным шагом. — Прогуливаешь, Сабуров? Что на этот раз: алгебра, история, биология? Они часто сталкивались в мужском туалете, когда Нурлан отпрашивался выйти (или просто выходил) и не возвращался. Просто сидел на подоконнике, курил и залипал в телефоне, смотря какие-нибудь видео, общаясь с кем-то из друзей или просто читая интересную переписку в беседе класса. — Не угадали – физкультура. Вышел покурить, смотрю: Вы такой красивый и загадочный сидите, ну вот я и решил зайти, может, вам скучно или требуется психологическая помощь? Мужчина усмехнулся, отставляя кружку. — А ты теперь психолог? Подошёл. — Нет, но для Вас я могу быть кем угодно. Блондин звонко рассмеялся, но ему тут же стало как-то не по себе, стоило юноше оказаться на неприлично близком расстоянии — между ними не больше сорока сантиметров. Щербаков подумал, что он уже начал сходить с ума от навязчивых мыслей и бессонных ночей, проведённых либо в раздумьях об ученике, либо в отходах ото снов с участием того же Сабурова. Он не мог никак объяснить то, что в последнее время стал слишком часто видеть сны. И все они были с участием этого странного парня. Ходил даже к психологу — сказали, что повлиять никак нельзя, только если удовлетворить сознание тем, что было в видениях. Сновидения были непонятные: то они просто разговаривают, то тепло обнимаются, то молчат в пустом кабинете, то… поцелуи снились часто. Всё же, идти в школу было плохой идеей. Нужно было погружаться в науку и исследования, ездить с экспедициями куда-нибудь в Арктику и на Чукотку, живя спокойно и с хорошими снами. От этих мыслей хотелось убежать. Умчаться, скрыться, уехать далеко-далеко, куда-нибудь в Карелию или на Алтай, погрузиться в спокойные безмятежные будни житья в палатке где-то у подножья холма или на каменистом береге озера. Хотелось сделать глубокий вдох и выдохнуть полной грудью, отпустив в небо далеко переживания и тяжёлые мысли. Сабуров был странным существом, что пробиралось под корку мозга и поедало клетки. Сейчас же он не мог уволиться — шанс поработать в хорошей школе в пределах МКАДа выпадает не так часто, чтобы просто уходить посреди года из-за безумных мыслей о безумном ученике. Алексей получает сообщение от завуча по учебной части своего звена и, зачем-то легонько похлопав по плечу Сабурова, уходит. Это сообщение было его спасением. Самым настоящим спасением. Нурлан ловит себя на мысли, что боится дальнейшего развития событий этой книги под названием "Жизнь или, о чёрт, Сабуров, ты ёбнулся". Он хочет дать понять учителю, что тот ему не безразличен, чтобы понять, стоит ли на что-то рассчитывать (пусть и не сейчас, а хотя бы через те же шесть месяцев, когда точно ничто не будет мешать). Не попробуешь — не попробуешь. Это сказал один из комментаторов поста на каком-то форуме пару лет назад. Но Лёшу дожидается. Понимает, что эта обстановка не годится для таких серьёзных дел, но ничего не может с собой поделать. Хотелось совершить революционный подъём, перевернуть всё с ног на голову, чтобы понять, на что рассчитывать и стоит ли вообще воспринимать навязчивые мысли всерьёз. Он думал об этом всё время отсутствия Алексея, нервно потирая виски, чтобы не наткнуться на плохое. Заранее берёт со стола ключ и, как только мужчина входит в кабинет, запирает дверь и резко притягивает его к себе, размещая одну руку на его шее и целуя. Целует медленно, ненавязчиво, даёт привыкнуть и осознать происходящее. Чувствует на плечах чужие ладони и напрягается, готовясь к толчку, но ничего не происходит. Они просто целуются, пока в окна стучится ветер и начинающийся дождь. — Ты что… — прерывисто говорит Лёша, пытаясь привести дыхание в норму. — Ты с ума сошёл, Нурлан? А казаху в тот момент безумно нравилось смотреть на возлюбленного. Тот был смущён и растерян настолько, что сейчас казался обычным мальчишкой рядом с таким же мальчишкой из одиннадцатого класса. — Вы меня с ума сводите, Алексей Сергеевич, — довольно улыбается тот. Из школы они выходят вместе, но географ, покинув территорию учебного заведения, прыгает в светло-серую немецкую машину из службы такси и уезжает. Сабуров понял, что он всё делает правильно.