Все гаже и гаже.
Стивен Кинг
Пеннивайз хихикнул, поёрзав на поперечной перекладине забора и выпустив из костлявых пальцев красный воздушный шарик. Тот взмыл в серое ноябрьское небо, бешено закрутился, подхваченный ледяным порывом… Всё шло по плану: зло готовилось вырваться на свободу, вот так же крутясь и танцуя над головами человечков, ничего не видящих дальше собственного носа. Из курятника донёсся тревожный клёкот – Энни Уилкс, отирая окровавленные руки о цветастый передник, вышла, держа в левой руке обезглавленную курицу, а в правой – что-то, чего уж никак не ожидаешь увидеть, нет-нет, только не здесь, не в этом загаженном куриным дерьмом дворе в поганом городишке Касл-Рок, что в штате Мэн. Куджо бросился на сетку, дико лая и сдирая мощные лапы в кровь о крепкую сталь. Бывшая медсестра замахнулась на него пудовым кулаком – сенбернар прижал уши, понуро склонив морду ни то над начатым подкопом, ни то над недоеденным комком шерсти, что в прошлой жизни был енотом, или скунсом, или, возможно, соседским котом, кому теперь какое дело? Куриное яйцо сияло чистым золотом, и даже кровавые разводы от толстых пальцев Энни не могли замарать его крутых боков. На мгновение озадаченная женщина замерла посреди двора: да, не такого подарка ждёшь от глупой курицы, приговорённой к воскресному бульону. Нет, тугодумкой хозяйку, конечно, нельзя было назвать, и лишний доллар никогда не переходил из её кармана в карман странствующих торговцев или, прости Господи, сборщиков налогов. Но что было делать с двухфунтовым куском золота, выкуп которого даже Нортон, с его-то бескрайними возможностями, не потянет? Энни мечтательно огляделась. Да, уж она-то бы нашла, на что потратить вырученные деньги! Кристина, сияя остатками кроваво-красного лака на целом крыле, томясь ожиданием, замерла в гараже, рядом со стареньким, давно не заводящимся трактором. Крыша на втором этаже подтекала, а за убранным в осень кукурузным полем возвышалась величественная громада отеля «Оверлук» – говорят, там отличный спа-комплекс. Да и племяннице-Кэрри не помешало бы заказать вечернее платье – белое, как раз для школьного выпускного. Вздохнув и скрывшись на минуту в кухне, Энни выплыла во двор уже в грубых резиновых перчатках и фартуке – клоун решил, что, никак, она прикупила на распродаже вещички Перси Уэтмора, который по известным причинам так и не прижился в тюремном блоке «Е». Пристроив яйцо в колодки, деловито разложила прямо на земле инструменты – топор, циркулярную пилу, лобзик, дрель и молоток. Грозно нахмурилась, когда из дома донёсся сдерживаемый стон – Пеннивайз облизнулся, разглядев потёк крови на топоре. Удар! Ещё удар! Топор с яростным звоном отскочил от гладкой золотой поверхности, на которой только что оставил уродливые кривые зазубрины. Энни невольно залюбовалась, очевидно, вспоминая, как топор входил в безусловно гораздо более податливую плоть Пола Шелдона, отсекая тому ступню. Дальше в ход пошли пила, ломавшая зубья, но успешно вгрызающаяся в золотую поверхность, и лобзик. Пеннивайз ждал с терпением экспериментатора, склонившегося над своей чашкой Петри. Вжиг-вжиг, б-ж-ж-ж… С противным визгом лобзик соскочил с яйца, яростно запустив свои мелкие, как у пираньи, зубки в руку сосредоточенной Энни. Куджо, дурея от сладкого запаха свежей крови, наполнившего осенний воздух, завыл. Сдирая остатки шерсти со скальпа и загривка, пёс протиснулся-таки под сеткой, с грозным рыком набросившись на Энни, завопившую от двойной боли и с глухим звуком повалившуюся в дворовую грязь. Пеннивайз недовольно вздохнул и, не желая досматривать до конца, слез с давно небелёного забора. Увы, но и сегодня апокалипсиса не случилось – а чего ещё ждать от криворукой бабищи, только и способной, что душить младенцев в родильном отделении? Ничего, через каких-нибудь десяток минут лангольеры подчистят это досадное недоразумение, и можно будет начать всё сначала, подсунув золотое яйцо судьбы, которое так и тянет расколоть, каким-нибудь… скажем, русским бабке и дедке.