***
Длинные пальцы перебирают тонкие страницы текста, разделяют их на части и раскладывают. Быстро и аккуратно кисть окунают в тушь и подчеркивают пару строк, отмечая что-то важное, то к чему следует вернуться позже и проявить внимание. Спокойный задумчивый взгляд не отрывается от бумаг, скользит по словам, редко останавливаясь и проходясь еще раз. Солнечные лучи падают на лицо, отражаются на выпавших прядках волос. На зеленой радужке глаз сквозь легкий туман пробиваются золотые всполохи. Легкий ветерок колышет вплетенные в волосы ленты, слабо раздувает широкие рукава одежд. Сложенный веер лежит на коленях, с каждым движением тела намереваясь соскользнуть. Весь облик лорда пика ЦинЦзин напоминал небожителя, определенно так бы хотел сказать Шан Цинхуа. Еще со времен ученичества на пике АньДин, он знал, что большая часть письменной работы достается не только его пику, но и пику ЦинЦзин. Он знал, что определенная часть этой работы перекликалась. Он знал и, став главным учеником, даже сам выполнял поручения по поводу доставки документов на чужой пик. И он знал, что есть часть работы, которую лорды должны обсуждать с глазу на глаз. Но он никак не мог знать, даже предполагать, что случится день, когда он будет сидеть напротив главного злодея, прикрываясь стопкой пергамента, и кидать взволнованные взгляды, надеясь, что гора важных бумаг между ними сможет защитить его в случае непредвиденных ситуаций, особенно если эта ситуация возникнет в виде яркого румянца на щеках или продолжительного залипания на объект напротив. Когда Шан Цинхуа только попал на пик АньДин, он думал только о том, как выжить и улучшить свою жизнь. Когда Шан Цинхуа стал главным учеником, он позволил себе расслабиться и посмотреть по сторонам. Когда Шан Цинхуа впервые увидел главного злодея, он захотел вырвать себе руки и переписать всю историю сначала. Шень Цинцю напоминал ему уличного кота, попавшего к ним по ошибке. Побитого, худого, не позволяющего себя трогать. Но со взглядом, врезающегося в душу, проходящего насквозь, кричащего об опасности, остерегающего от близости. К нему было страшно подойди. Нападёт, загрызет и будет избегать всю оставшуюся жизнь, без надежды на слабое доверие. Это отпугивало, врезалось ярким всполохом в груди и.. оставляло интерес? Они не общались, даже не пересекались во время ученичества, могли только стоять поодаль друг от друга на каких-то крупных сборах учеников. Но этого хватало, чтобы замечать изменения в молодом заклинателе по стечению долгой "разлуки". С каждым годом будущий лорд все больше расцветал, становился ярче, все больше читалась та сила на грани красоты. Когда лорды передали свои места ученикам, Шан Цинхуа начинал ловить себя на мысли, что изредка залипает при взгляде на зелень глаз своего шисюна, подведенную красной краской аккуратной, чуть изогнутой на конце, стрелки. Да, возможно и не изредка, возможно постоянно, но эта зелень с бархатной оформой.. как вообще можно было отвести взгляд, если только не из-за страха быть замеченным? Когда Шан Цинхуа увидел у себя на пике Шень Цинцю, подумал, что к нему снизошел небожитель. Появление лорда вызвало панику по всем фронтам, как от страха, так и от волнения, смешанного с радостью и желанием ещё раз взглянуть на лицо заклинателя, уловить острые черты с холодным блеском. Если бы Шан Цинхуа знал, что теперь будет видеть своего собрата куда чаще, чем в годы ученичества, то непременно бы собрал запас успокоительного. Причина же появления Лорда ЦинЦзин оказалась куда проще. Работа над документами и не более. Не было презрительных взглядов, колких высказываний или каких-то недопониманий, может только редкое тихое бурчание и недовольство в сторону виновных стольких дел. Просто тихая беседа, обсуждение дел и выбор решений для сложившихся ситуаций. Более того, пару раз они затронули проблемы относящиеся только к пику АньДин и подобрали наилучшие решения. В общем и целом за долгим днем наступил вечер, стопка бумаг уменьшилась, а чай по пиалам перестали подливать еще задолго до захода. Когда Шень Цинцю ушел с тихим прощанием, а Шан Цинхуа остался разгребать оставшиеся бумаги, то на ум пришла мысль, что он чувствует себя.. ну как бы это сказать.. удовлетворенным? Да, скорее именно это слово бы подошло. Хоть усталость от долгой работы и давила на его плечи, но лорд чувствовал себя удовлетворенно. От первого продолжительного разговора с кем-то или от большой выполненной части работы, он не знал, но точно знал, что день удался. После нескольких продолжительных встреч и недолгих переговоров после собраний, Шан Цинхуа начал больше следить за своим шисюном. Нет, определенно это не было специально. Он не прятался по углам, не приходил под случайным предлогом и точно не расспрашивал других о чем-то, конечно же нет. Просто при случайных встречах или запланированных собраниях взгляд сам тянулся к тонким запястьям и спрятанной за веером редкой ухмылке, все эти движения и привычки замечались сами. Ничего более! Но вернемся к моменту восхищения и попытке спрятать яркие пятна на лице каким-то крайне важным листком. После таких долгих встреч за горой бумаги, эти самые бумаги начали откладываться на второй план. У кого как, а вот у Шан Цинхуа точно. Такая близость с объектом восхищения не могла остаться бесследной. Мысли просто не складывались, плавали где-то поблизости, оплывая играющие блики на золотых нитях в тонких весенних одеждах лорда ЦинЦзин и солнечного зайчика на тяжелом украшении в волосах. И все оставалось бы таким сумбурным, пока краем глаза лорд АньДин не заметил лепесток цветка яблони, что так аккуратно прильнул к лицу Шень Цинцю и украсил своим мягким розовым светлую, почти бесцветную, кожу.. И вы хотите сказать, что в этой ситуации смогли бы просто отвести взгляд? Не захотели бы схватить в охапку лепестки и осыпать ими лорда ЦинЦзин? Увидеть, как на чужих щеках проступает цвет, а вечно зеленые одежды расцветают? Взгляд так и остается прикованным к лепестку, что продолжил свой недолгий путь и упал на длинный рукав лорда. И все же пора остыть, еще немного и его заметят, раскроют и поднимут крик, кинут прямо в него кисть, точно попав в лицо и размазав по нему тушь, а потом резко встанут и уйдут. Осторожно отодвинув бумаги и извинившись, Шан Цинхуа быстро вышел из кабинета, успев поскользнуться и чуть не упасть прямо там же, и побежал к проверенному и почти единственному тихому месту на его пике. Гладкое озеро за небольшим лесом, заросшее травой и кустарниками, окруженное цветущими яблонями. Так вот откуда тот несчастный лепесток.. Подойдя ближе и сев на берег, Шан Цинхуа начал наблюдать за двумя дикими утками, толкающими небольшие кувшинки. И откуда они здесь.. Постепенно, минута за минутой, мысли успокаивались, приходили в норму и яркие пятна с лица уходили в наступающий закат. Надо было возвращаться, но задумавшись и засмотревшись на ускользающие от птиц кувшинки, лорд пика полностью позабыл о времени и собирал упавшие лепестки в маленькую башенку. Тихий шелест сбоку заставил очнуться и повернуть голову в сторону звука. Башня лепестков медленно распалась, падая в воду и уплывая по легкому течению. Кто бы мог подумать, что там, прямо возле него расположился.. Шень Цинцю.. прямо в своих одеждах на траве и песке, что точно оставят след на светлой дорогой ткани. Неужели прошло так много времени, что сам лорд пика ЦинЦзин пошел его искать? Это было неожиданно. Страх, что сейчас ему будут возмущаться о его некомпетентности, взыграл в каждой клеточке тела, а на лице снова начали расцветать поляны красного мака. Он бы спросил, что шисюн здесь делает, но при попытке заговорить воздух встал комом в горле и лучшим решением было замолчать и сделать вид, что все хорошо и вон какие красивые уточки на том берегу. Но ничего не последовало, никаких ругательств, недовольств, самых простых оскорблений. Да вообще ничего! Проходили секунды, а за ними пошли минута, две и дальше. Но только тихий шелест листвы, да редкое хлюпанье воды от пернатых разлеталось по округе. Небо уже успело окраситься в яркие теплые цвета, а солнце спрятаться за высокими яблонями, выставляя напоказ свои редкие лучи. Может эти два заклинателя так бы и остались сидеть и ждать белый диск на небе, пока Шан Цинхуа с пылающими щеками не повернул бы голову и увидел, как легкий ветер колышет пряди темных волос, играя с ними, выбивая из аккуратной прически, как яркие лучи отражаются золотыми всполохами в зеленых глазах, затянутых дымкой и подчеркнутых красным бархатом, и как легкая улыбка пробивается на лице Шень Цинцю. Тот медленно оживился, замечая возле себя движение, посмотрел в сторону на вспыхнувшее лицо шиди и улыбнулся еще ярче, прикрываясь раскрытым веером. Наклонившись к самому лицу лорда АньДин, заставляя того подпрыгнуть на месте, произнес: — Шиди Шан, ты не умеешь прятаться. И наклонился ближе...***
Мягкие лепестки волной накрывают шелк, оглаживают светлую кожу и остаются редкими бликами в волосах. На скулах играет легкий румянец, а на лице царит покой с легкой улыбкой. Длинные ресницы прикрывают зелень листвы от яркого солнца, огибая собой контур алого бархата. — И как это понимать, шиди? — Давно хотел это сделать, шисюн. На заросший берег возле небожителя (самого прекрасного небожителя по заметкам Шан Цинхуа) падает лорд пика АньДин, отряхиваясь от лепестков яблони. Купаться в них привилегия его дорогого шисюна. На его плечо кладут уставшую голову и пододвигаются ближе, стряхивая пару лепестков с волос. День выдался долгим и муторным, стопки бумаг нескончаемо заполняли почти весь кабинет, не позволяя выбраться из него до самого вечера. Но это стоило того, чтобы побежать по редким тропинкам и встретиться на их месте. И это именно их место, с того решающего вечера, когда яблони скидывали последние лепестки своих цветов и готовились раскрыть свои плоды, окрасившись в красные краски, это место стало их и ничьим больше. Ветер сдувал оставшиеся лепестки с яблонь, кружа их в последних вечерних лучах, окрашивая легкий румянец на лицах двоих, а Шан Цинхуа осторожно касался холодной руки, перебирая тонкие пальцы заснувшего на его плече заклинателя. Там, в озере, в зарослях кувшинок плавали две утки с утятами.