Его терпение. Её наказание

Ей всегда было любопытно, где заканчивается предел терпения Силко на её выходки? Где та грань, переступив через которую, обычно сдержанный мужчина с повреждённым глазом перестанет просто поднимать голос и выгораживать её перед всем миром, а позволит наказанию настигнуть её руками других или собственными. Джинкс одновременно страшилась этого знания и не могла перестать думать о нём, в свободное время стараясь представить, как бы это выглядело, и как бы изменилась она сама. Наказания не проходят бесследно, и, быть может, между ней и Силко оказалось бы посеяно семя обиды и даже вражды, несмотря на всю ту верность и привязанность, что демонстрировал мужчина по отношению к своей подопечной с первого дня встречи. Вандер и Вай не разменивались на сантименты, когда ещё Паудер нарушала правила или создавала проблемы. Вандер, пускай и мягче, заботливо пытался перенаправить её энергию в мирное русло, но всё же больше доверял воспитание Паудер сестре – Вай. А той проще было схватить за грудки и встряхнуть так, чтоб мозги взболтались в черепной коробке, или ударить да посильнее, чтоб запомнила. Тот кулак, разбивший Паудер нос, и пальцы, больно сжавшие челюсть и щёки, Джинкс не может забыть до сих пор, болезненными яркими всполохами пламени наблюдая их в призраках за спиной. Как повёл бы себя в крайнем случае Силко? Джинкс мучительно застонала и перевернулась на живот. Руки сжали под головой подушку, и подрывательница фыркнула. Ей нужно знать. Ей любопытно! Силко…жестокий с врагами и даже собственными подчинёнными, был мягок и обходителен с ней, будто Джинкс не просто проблема и проклятие, а нечто драгоценное, что стоит оберегать, лелеять и баловать. Вандеру она была дочерью. Для Силко – Джинкс уверена в этом – кем-то гораздо большим. В сознании Джинкс их связь нельзя было идентифицировать. Это нечто величественнее семейных уз, прекраснее самой безумной зависимости. Это нечто неописуемое, склеившее их в одно существо – Джинкс не могла делать что-то, не оглядываясь на мнение Силко, всегда стремясь доказать ему, на что способна, порадовать. А он в свою очередь не мог оставить её без малейшего своего присмотра. Силко походил на призраков прошлого, но в отличие от жутких ликов мертвецов не пугал её. Но ведь даже у него должна быть та знаменитая чаша терпения, что рано или поздно переполняется или трескается, и Джинкс как никто заслуживала и имела право по статусу его родственной души знать, каков объём этой чаши, и что случится, когда она сама её переполнит. Более того – Джинкс была достаточно безумна, чтобы не думать о возможных последствиях для своей жизни. Думать о чём-то серьёзном – прерогатива Силко. - Ах, как же всё достало! Заткнитесь! – Джинкс подорвалась на импровизированной койке и взмахнула руками. Настырный и насмешливый голос Майло, вклинившийся в её размышления, загудел над ухом. В отдалении послышался хриплый смех Клаггора, и Джинкс запустила в маленькую куклу с окровавленными очками гаечный ключ. Промахнулась, или кукла намеренно в этот момент отклонилась от обычной траектории покачивания… - Я знаю, что себе же могилу рою, но вы не имеете права меня осуждать! Вам самим было бы интересно! Знаю, что интересно! – взревела Джинкс с нервной улыбкой и выбралась из кровати. Голых ступней коснулся холод металла, и подрывательница зашипела разъярённой кошкой. Призрак Майло зашелестел совсем рядом. – Отвали! Узнаю! Я узнаю! И нечего мне тут умничать! Это я уже пробовала! Призрак кривляется и исчезает в темноте, а Джинкс с сожалением осознаёт, что выяснить предел терпения Силко будет не так просто. Благородно подкинутые мертвецом воспоминания об очень неудачной вылазке, в провале которой была виновата Джинкс, но Силко наказал кого угодно кроме неё, въелись в мысли. Что хуже этого Джинкс может сотворить, если даже потеряв тонны поставок, часть подопечных и баснословную кучу денег из-за неё, лицо Силко даже не искривилось разочарованием? Убить Севику? Устроить якобы случайный взрыв в «Последней капле»? Или сделать это намеренно и подтвердить уже в разговоре с Силко, что это сделала она из-за скуки, а не потому, что кто-то из местных мужиков и женщин косо или заинтересованно на неё посмотрел. А ведь сошло бы за оправдания, с учётом, что Джинкс, будучи хоть и безумной, но эффектной юной красоткой будоражила умы окружающих до такой степени, что объявлялись смельчаки, не побоявшиеся гнева Силко и её собственного в попытках охмурить синеволосую подрывательницу. Последнего такого смельчака отряд миротворцев обнаружил по кускам в одном из мусорных баков близ Хэксврат не в совсем полной комплектации. Причинный орган парня Джинкс с насмешкой, пока бедолага был жив, скормила у него же на глазах какой-то бродячей собаке. Никто, кроме Силко, не смел трогать её и думать, что ему или ей это сойдёт с рук! Джинкс развалилась теперь уже на краю лопасти, продолжая размышлять. Идея раздраконить и вызвать конфликт среди химбаронов тоже не казалась такой уж замечательной. Бароны и так ненавидели Джинкс, а Силко их мнение заботило меньше, чем грязное пятно на лацкане пиджака. Убрать зарвавшегося шерифа Маркуса? Бывали миротворцы и полезнее. Силко просто купит новую крысу в рядах Пелтовера, или нескольких. Что? Что ей сделать, чтобы Силко наказал её? Ведь не прямо же попросить – он посмотрит как на неразумного ребёнка и вновь улыбнётся той обезоруживающей и снисходительной улыбкой, которую Джинкс и любит, и искренне ненавидит. Она давно не ребёнок! Он не имеет права так смотреть на неё! Взять бы и встряхнуть его самого за такое обращение. Она давно заслуживает большего! - Да как же надоело! К дьяволу! – Джинкс вскакивает, швырнув в ярости куда-то на дно ямы несколько бомб. Те разрываются яркими вспышками, застилают глубины дымом, а со стен сыпется камень. Джинкс мечется в темноте в поисках обуви. К чёрту размышления! Она не мыслитель и не тактик. Она импровизатор-подрывник, и этого достаточно, чтобы добиться своей цели, даже если Силко придётся искать себе новый кабинет. *** - Она окончательно сбрендила! – с этой фразы начались крики Севики, стоило ей ворваться на лестницу одного из заводов. Силко на площадке отвлёкся от просмотра записей с несоответствиями и небрежно махнул рабочему рукой. Перемазанный копотью мальчишка спешно покинул площадку, прихватив с собой мешок с оплатой для своего отдела за прошедший месяц. - Мне не до твоих очередных жалоб на Джинкс. – даже не обернувшись и не уточнив, о ком речь – он и так прекрасно всё знал, Силко нахмурился. – Если у тебя нет более веской причины прерывать мою проверку или вдруг не раздобыла информацию о пропавшей партии товара – не отнимай у меня время. - О, как раз к последнему в этот раз именно Джинкс имеет полное отношение! – Севика поравнялась с начальником и нервно передёрнула плечами. Глаза её были широко распахнуты, а челюсть сводило от напряжения. Силко наконец обратил на неё внимание. – Эта проблема совсем с катушек слетела! Уж не знаю, что послужило причиной, или ей просто заняться нечем, но это выходит за все рамки! Если химбароны узнают, что… - Если узнают – среагируют так, как им будет сказано. – отрезал Силко нетерпеливо, и повреждённый глаз опасно блеснул. – Что значит, Джинкс имеет отношение к пропавшей партии? Не соскакивай с темы на тему. Что с Джинкс? Севика осеклась, сглотнула, понимая, что в очередной раз ступила на опасную зыбкую почву, и в любой момент может отправиться в полёт с площадки, но всё же буркнула то, что крутилось на уме: - Уместнее сказать, что она сотворила, а не что с ней случилось. Силко ожидаемо оскалился. Он терпеть не мог, когда его Джинкс кто-то оскорблял или отзывался о ней столь неуважительно. Даже Севика, которой по факту поразительной верности прощалось то, что не прощалось остальным подопечным. - Что с Джинкс? – с нажимом, будто не услышав фразы женщины, процедил король Зауна, и Севика вынуждена была отступить. Помявшись, она опустила взгляд и спешно сообщила о происшествии в «Последней капле». Силко слушал внимательно с опасным блеском в обоих глазах. Разве что Севика не могла понять, к кому обращена эта злость – к случайным жертвам, попавшим под раздачу неугомонной девчонки со взрывчаткой и партией товара, к самой Севике или, что было бы удивительно – в кои-то веки к Джинкс? - Половина здания в руинах. Есть пострадавшие. – продолжала на свой страх и риск Севика. – Джинкс слетела с катушек. Устроила…поножовщину смеха ради. Напилась мерцания и… - Она сделала что?! – взревел Силко так, что эхо яростного крика заставило замереть всех, кто услышал его. Рабочие и стража попятились, забились в углы, надеясь, что гнев короля Зауна не затронет их. Севика сжалась, а в следующий момент её оттолкнули. Силко твёрдым быстрым шагом ринулся по лестнице. Он даже не стал интересоваться, где Джинкс. Севика не знала. На месте преступления Джинкс не останется, в его кабинет не сунется, если боится его реакции. Она может быть одновременно где угодно и под носом. В убежище. В своём доме, а у Силко резко освободился график на весь оставшийся день, и он намеревался достать эту взбалмошную девчонку. Подумать только! Напиться мерцания! Он мог спустить ей с рук что угодно, даже подрыв собственного кабинета или целой армии миротворцев по хотению левой пятки Джинкс, но Силко не собирался позволять ей намеренно причинять себе вред. Она не больна, как он. Она не слабая, как большинство жителей Зауна. Ей не нужно мерцание! Наркотик – это уже слишком, даже по меркам Силко. Подчинённые спешно расступаются с его пути, испуганно смотрят королю вслед, а Силко целенаправленно, игнорируя вообще весь мир, движется в одном ему известном направлении. Он даже не заглядывает в «Последнюю каплю», чтобы оценить степень нанесённого ущерба строению и людям. Он игнорирует Севику, что время от времени мелькает где-то позади, что-то тараторит, пока её не ссылают новым приказом не лезть в его отношения с Джинкс и заняться собственными обязанностями. Силко рыщет будто гончая, спешит в убежище Джинкс под землёй, в первое время веря, что только там она может прятаться вместе с наркотиками. Там ей проще всего ускользнуть даже от Силко, забравшись на одну из лопастей или сокрывшись в укромной пустоте под обшивкой турбины. Вот только под землёй темно и пусто. Ни звука, ни скрипа, указывающего на то, что Джинкс здесь или была хотя бы некоторое время назад. Ни следа, ни упоминания мерцания, а такая небрежная девчонка определённо разбила бы хотя бы один флакон, оставила бы пятна. Вместо них во мраке горит лишь флуоресцентная краска её художеств. Уже совсем бледная, в очередной раз подтверждающая, что света здесь давно не было. Куда подалась эта девчонка с целым ящиком мерцания?! Не могла же она рвануть в Пелтовер и устроить там вакханалию, опоив мирных жителей? Нет, могла бы потехи ради, вот только при таком раскладе не Севика, а уже Маркус оббивал бы пороги кабинета Силко с очередными жалобами на неконтролируемое проклятье в лице подрывательницы, требуя выдать её правительству, заточить, наказать. Никто не смел даже помышлять о подобном в адрес его Джинкс! Дыхание сбивало от бега и злости, когда Силко поднимался по лестнице к своему кабинету. У него закончились варианты. Он понятия не имел, откуда теперь начинать, и почему вообще Джинкс всё это устроила. Неужели ей было мало того, что он давал? Какой заботой окружил? Какой дом предоставил и себя в частности? Он был готов наизнанку вывернуться ради неё. Никогда бы не подумал, но начинал понимать размякшего покойного Вандера… Он привязался, впал в зависимость от этой девчонки, её радостного смеха, улыбки. Не последней была помощь в планах – и пускай больше было проблем, - в её своеобразной заботе о нём хотя бы в моменты инъекции… Но мерцание…целый ящик! Возможно, он слишком сильно разбаловал её. Дал слишком много свободы и следовало, как говорили все вокруг, натянуть поводок, напомнив Джинкс о порядках. Поставить её на место хотя бы раз, чтобы хоть чуточку боялась своих безответственных действий. Нет… Силко нервно выдохнул, замедляя шаг перед дверью. Он не мог и не хотел делать ей больно. Они оба пережили достаточно предательства и страданий, чтобы теперь вот так всё разрушить. Он обещал дать ей заботу и поддержку. И он держал своё слово. Но что-то же надо было делать ради её же блага! В нос ударил знакомый едкий запах, и Силко передёрнуло. В мыслях вспыхнула догадка, ранее отринутая по нелогичности. Его кабинет… Место, где Джинкс так любила обосноваться сверху, на балках. Где наблюдала за ним из темноты в полной тишине. Где они любили разговаривать и делиться переживаниями. Просто быть вместе, ведь в убежище Джинкс Силко захаживал не часто, а в другое время вокруг короля Зауна вертелось слишком много раздражающих Джинкс личностей. Его кабинет был её настоящим убежищем, где её не трогали даже призраки прошлого. И она пришла сюда с осознанием, что здесь её проще всего найти и наказать? Мысль шальная, алогичная, но в отношении Джинкс вдруг обрётшая некий смысл. Она вполне могла так привлекать его внимание, требовать его, особенно с учётом, что в последнее время Силко едва ли не круглосуточно был занят делами Зауна, не обращая на Джинкс внимание даже тогда, когда она навязчиво напевала глупые песенки в его кабинете. Неужели, это всё из-за его невнимательности к ней? А произошедшее – простая реакция обиженной Джинкс, чтобы отомстить ему? Задеть. Напомнить о себе. Силко теряет мотивацию. Он тяжело вздыхает, возвращаясь в своё обычно непоколебимое состояние, проводит по волосам ладонью, поправляя причёску, и готовится войти в кабинет уже с целью убедить Джинкс, если она правда там, что для него она всегда на первом месте. И не нужно вредить себе и даже окружающим, чтобы получить его внимание. Ей стоит только попросить, и он встанет на колени. Вся уверенность в том, что он поступает и думает правильно, рушится карточным домиком, стоит отпереть дверь и увидеть развалившуюся на столе Джинкс в окружении полупустых и уже полностью опустошённых колбочек от мерцания. Девчонка мотает в воздухе ногами, её голова запрокинута и свисает с края стола так, что она видит мир в перевёрнутом виде. Улыбка неестественно широкая, а розовые глаза не такие яркие, какими им бы стоило быть от такого количества мерцания, но и этого Силко хватает, чтобы вновь почувствовать охватившую его из-за страха за благополучие Джинкс ярость. Он хлопает дверью так, что никто из услышавших не посмеет к нему сунуться, пока буря не уляжется, и настигает Джинкс у своего стола. - Оу, приве-е-е-ет, - нараспев протягивает Джинкс, и действительно выглядит опьяневшей. – А я уже заскучала, думала, не придёшь. Ты хоть представляешь, сколько я прождала? – сказано с упрёком, открытой обидой, и девчонка открыто дуется. В следующую секунду – тянется за колбочкой с мерцанием, и её хватают за запястье. Жёстко, резко, тянут и заставляют подняться. - Джинкс! Ты что творишь?! – Силко срывается на яростный животный рёв, и его повреждённый глаз горит особенно ярко, буквально пульсирует, от чего и голову начинает разрывать от боли в изъеденных токсинами нервах. Девчонка смотрит на него удивлёнными невинными глазами, будто не понимает, почему на неё кричат. – Ты можешь хотя бы представить, что ты творишь?! Зачем? Чего ты этим добиваешься? Ты думаешь хотя бы немного? Это тебе не невинная сладость, это мерцание, дьявол бы тебя побрал! Чем больше Силко кричит, сжимая её запястье, тем шире Джинкс улыбается и выглядит так, что даже ненаблюдательному человеку будет понятно – она ждёт, когда плотину прорвёт окончательно. Ждёт с замиранием, предвкушает мгновение, не заботясь о последствиях. Силко, правда, слишком зол, чтобы заметить это, и, прежде чем Джинкс снова подаёт голос, он успевает сорвать собственный и под конец – захрипеть. Силко сглатывает, пытаясь облегчить боль в глотке, а Джинкс по-прежнему улыбается. - Ты злишься. Ты ведь злишься на меня! – радостно сообщает она, и Силко мотает головой. - Я не просто злюсь! Я в бешенстве! Как ты вообще додумалась до подобного?! – свободной рукой он указывает на опустошённые колбы мерцания. Хватает одну из них и трясёт прямо перед носом девчонки. – Это! Зачем?! Что бы я делал, если бы из-за этой дряни с тобой что-то бы случилось?! Она явно его не слушает. Глаза радостные, большие. Губы так и норовят порваться от слишком широкой улыбки. Силко смотрит на неё и не понимает. Совсем не понимает, то ли это эффект от мерцания, то ли Джинкс поставила себе целью не просто отомстить ему за невнимание, но и просто прикончить все остатки его психики, превратив в безумца похлеще неё самой. - Что… - вырывается из него уже тише, устало. – Что ты от меня хочешь? Зачем ты так поступаешь? Джинкс будто только и ждёт подобного вопроса. Она не вырывается и не высвобождает руку из захвата. Поднимает её к лицу и прижимается к чужим пальцам щекой. Всё с той же…улыбкой. - Зачем, Джинкс… Это же бессмысленно. – Силко всё ещё надеется услышать ответ, понижая голос до миролюбивого шёпота, но Джинкс лишь делает вид, что заинтересована, притупляет его внимание, и стоит пальцам на запястье ослабнуть – резко выворачивается, чтобы всё-таки схватить колбу с мерцанием. - Нет! – Кричит Силко, и после короткой, но нешуточной возни, Джинкс прижимают к столу. Колбы скатываются с края и со звоном разбиваются, пачкая пол. Силко давит на лопатки Джинкс предплечьем, словно не уверен, что хватит одной ладони, чтобы удержать девчонку под мерцанием, а она всё ёрзает, пытается высвободить руку. И снова тянется к наркотику, смеясь громко, надрывно. Силко теряется. Он хочет остановить её, заставить успокоиться, но он не может ударить её. Не может стать таким же, как её сестра, как Вандер или любой другой. Но Джинкс это нужно, иначе она не понимает. Она не хочет понимать и слышать его. Силко торгуется с собой вплоть до момента, когда пальцы Джинкс дотягиваются до новой колбы, и он делает то, что, как думает, станет самым безобидным его действием, но заставит Джинкс успокоиться. Со звонким шлепком мужская ладонь опускается на оттопыренные ягодицы, и Джинкс неожиданно для себя и Силко взвизгивает, и визг её мешается с протяжным стоном, будто от облегчения. Она замирает, а Силко замирает следом за ней. Он слышит в ушах грохот сердца и тяжёлое дыхание. Своё и Джинкс. Она лежит на его столе лицом вниз, ёрзает уже инстинктивно, а не намеренно, почти не тянется к мерцанию, а ладонь Силко после удара саднит, горит и будто тянется обратно, на чуть подрагивающие, обтянутые полосатыми штанами ягодицы вздорной девчонки. Силко шлёпает её ещё раз раньше, чем успевает понять собственные действия. И Джинкс снова взвизгивает со стоном, только тише. Уже совсем не вырывается. Силко бьёт снова. И снова, при этом не чувствует себя наказывающим дочь отцом. Нисколько. Чувство вины застывает на грани сознания и почти сразу растворяется в полузадушенном стоне и мычании Джинкс. Ей не больно, а если и больно, этот тип боли ей по душе, ей нравится, и Силко не может отвести взгляда от её спины и затылка. Джинкс не прячется, не пытается выскользнуть. Её уже не надо держать, и девчонка только и ждёт нового шлепка, а Силко не знает, может ли остановиться. На какую-то долю секунды ему кажется, что это именно то, чего Джинкс хочет от него, чего добивалась. Он всегда давал ей то, чего она хочет. От нового шлепка Джинкс прикусывает с мычанием губу и прогибается в пояснице. Предплечье Силко больше не давит на её лопатки, и освобождённая ладонь опускается на столешницу, рядом с девичьим плечом. Король Зауна вздрагивает, когда одна из рук Джинкс находит уже его запястье, скользит пальцами, сдавливает, словно ищет… Опору, но не спасение. И Силко продолжает систематически пороть её, с нездоровым любопытством исследователя меняя силу, траекторию и место удара. Отслеживая реакцию его Джинкс. Сколько проходит времени, прежде чем они оба вновь замирают, сказать сложно. Джинкс тихонько поскуливает, прижимаясь уже и щекой к предплечью Силко, а тот смотрит на её ягодицы и свою руку, мягко поглаживающую многострадальную попку девчонки. Ведёт аккуратно, ласкающим движением. Успокаивает. По крайней мере ему так кажется. Скользит то вверх, то вниз. Чуть сжимает. Невольно задерживается у неё между ног, толком не понимая, как его рука оказалась именно там. Дрожит с хриплым вырвавшимся невольно стоном, ощущая пальцами слегка влажную ткань. Его девочка… - Джинкс… - то ли с вопросом, то ли с восторгом, то ли со стыдом выдыхает Силко и против воли облизывает пересохшие губы. Джинкс в ответ тихонько усмехается и, чувствуя его руку, ведёт бёдрами, провоцируя, требуя ещё. Но Силко будто пробуждается от дурмана. Несомненно приятный жар и влажность на руке и давление бедра на его пах заставляют мужчину отстраниться. Силко отскакивает от Джинкс и своего стола будто ошпаренный. Отступает не глядя и едва не падает, столкнувшись с краем дивана. Хватается за спинку и стену, тяжело дышит, но не может отвести от Джинкс взгляд. Она поднимается не сразу. Сначала как кошка довольно потягивается, ещё ведёт ягодицами, завлекает, но, осознав, что больше ей ничего не достанется, с разочарованным вздохом поднимается. Наконец смотрит ему в глаза, и Силко понимает, что не видит в них мерцания. Свет голубой, яркий, взгляд здравомыслящий, насколько может быть у Джинкс. И снова эта довольная сытая улыбка. - Джинкс? – зовёт он, но девчонка разражается звонким беззаботным смехом и выскакивает из его кабинета раньше, чем выходит прояснить ситуацию. Силко слышит торопливый топот и хлопок двери будто из другого мира, и несмело, нетвёрдым шагом, будто это его только что выпороли как нашкодившего ребёнка, идёт к креслу. Снова спотыкается, а когда опускает под ноги взгляд, обнаруживает у ножки стола полный ящик мерцания. Несколько раз моргает, пытаясь понять, не видится ли ему, мотает головой от новой догадки, и только потом дрожащими пальцами поднимает со стола несколько колбочек. Принюхивается. Чуть касается языком. Переводит недоумевающий взгляд на стол, где среди колбочек замечает блеск крохотных линз. Нервно дёргается, падает в кресло и от осознания, что его провели, тоже смеётся. Громко, надрывно, истерично. Так смеются проигравшие, зная, что им крышка. Конец. Выходка Джинкс стала его концом. Сама Джинкс была его концом. Наглая, но талантливая и сообразительная девчонка… Он так и не понял, чего именно она добивалась, подстроив разгром и сымитировав наркотическое опьянение подделками и линзами – запах в кабинете всё же можно было объяснить разбитыми настоящими колбами у самой двери, что Силко не заметил при входе. Не понял, но…был взбудоражен чувством стыда и животного любопытства, что пробудила в нём Джинкс. Если она получила от него то, что хотела, он хотел бы знать, что это было, и потребует ли его девочка это вновь… Его невыносимая умная девочка…