В Ванкувере слишком часто идут дожди...

Он стоит на сцене, окруженный толпой, и ни черта не соображает. В голове пусто, словно вместо мозгов в нее напихали ваты. Не хочется находиться здесь, скучно, нудно и совсем не весело. Раньше это было забавным и интересным, а теперь... Слишком долго уже продолжается шоу, на протяжении стольких лет одно и то же. Из года в год. Из страны в страну. Из города в город. Он устал, ему нужно немного покоя и отдыха. Просто побыть одному хотя бы пару часов, а не стоять, натянуто улыбаясь и отвечая на глупые, до безобразия похожие друг на друга вопросы. "Господи, как же хочется все бросить! Махнуть рукой, пнуть стойку с микрофоном и уйти, не оборачиваясь." Он незаметно смотрит на часы и вздыхает. Еще почти два часа беспрерывной болтовни, историй, набивших оскомину, надоевших уже до такой степени, что он заранее ненавидит каждое слово, которое произнесет. А эти лица... Люди, больше смахивающие на религиозных фанатиков, уставившиеся на своего кумира горящими, слегка отдающими безумием взглядами, так и тянут руки, чтобы коснуться его, дотронуться, а потом вцепиться зубами, как волк в добычу. Растерзать. А после выбросить за ненадобностью. Они все такие, и их можно понять. Но как же надоело, сил нет! Эта роль - Дин Винчестер, кто бы мог подумать, что она так затянется? Что этот охотник настолько глубоко проникнет в него, что станет неотъемлемой частью, им самим почти наполовину. Грустно даже немного, но деваться некуда. Бесконечные съемки, интервью, конвенции, кажется, что это никогда не закончится. Фанаты на грани сумасшествия, фальшь, кругом одна только фальшь. И странно, что никто не замечает этого. Он вновь смотрит на часы, ответив на очередной вопрос. Стрелки движутся медленно, нехотя, словно время никак не хочет выпускать его из цепких, липких лап ликующей толпы тех, кого он вряд ли когда-нибудь снова встретит, да и слава богу. Сбежать бы, никого не видеть, ничего не слышать. Или просто выйти на улицу и вдохнуть свежего, прохладного воздуха, чтобы снова почувствовать себя живым, тем жизнерадостным Дженсеном Эклзом, которым он был раньше. Что с ним стало? Куда исчез задор в глазах, игривая ухмылка? Пропало все без вести, не найти... А еще больше ему хочется выйти в холл и встретить там того, кто, казалось, никогда не покинет его мыслей. Синие глаза, растрепанная челка, широкая, искренняя улыбка, когда-то принадлежавшая только ему. Когда-то... Он усмехается, ведь это было лишь пару месяцев назад. Все так быстро сошло на "нет", так неожиданно... Семьи, дети, расстояния, бесконечные дела-дела-дела... Свободы все меньше, проблем все больше, и не совсем понятно, за что хвататься, что важнее, необходимее. Они не расставались, по-крайней мере в привычном понимании этого слова. Просто звонки становились все реже, разговоры все короче, а встречи исключительно деловыми. Тот костер, что оба приняли за любовь, тот самый, что вспыхнул между ними с момента, когда они впервые увидели друг друга - догорел, да так, что даже пепла не осталось. Грустно немного, тоскливо, так не хватает этого тепла порой, что взвыть бы на луну от безысходности. Но они оба прекрасно знали, что рано или поздно это случится, что все и всегда заканчивается. И сейчас - просто встреча. Неловко улыбаясь, они пожмут друг другу руки. Стандартное: "Как дела?" и не менее стандартное: "Отлично". Вот и все. Они разойдутся, каждый направится в свой номер, запивать одиночество дорогим виски, и увидятся они теперь только на съемках этого гребаного бесконечного сериала. Конец. Последние минуты пробегают быстрее, чем он ожидал. Радостный ажиотаж зала, крики, прощания. Можно ненадолго расслабиться. Все закончилось. Он вздыхает с облегчением и покидает душный, набитый людьми зал. Светлый коридор с высокими окнами встречает его зябкой прохладой кондиционеров. Он бросает быстрый взгляд на улицу и снова вздыхает, правда на этот раз больше от тоски. В Ванкувере слишком часто идут дожди. Они возрождают воспоминания, которым больше нет места в его жизни. Нет, вспоминать хочется нестерпимо, каждую отчаянную мелочь, которая раньше, тогда, в прошлом казалась совсем неважной, но, увы, нельзя. Того, что прошло, уже не вернуть, да и вряд ли кто-то из них сможет это сделать. Он выходит в холл, полупустое просторное помещение и вот оно... Синие искрящиеся глаза - он сразу находит их, без труда распознает того, кого желает видеть здесь и сейчас. Он машет рукой, и Миша, резко развернувшись спешит к нему навстречу. Радостный, слегка усталый взгляд, лучики морщинок в уголках глаз, легкая щетина на щеках... Сердце щемит от боли, зря он затеял это все. - Привет, - протянутая рука. Джей сомневается пару секунд, а потом неловко, как и предполагал, улыбается, пожимая ее. Теплые длинные пальцы, такие родные, такие привычные касания, то самое тепло, которого ему не хватало. Едва уловимое прикосновение к запястью, оба молчат. Просто смотрят друг на друга так, словно лет сто не виделись. И вот оно - то самое мгновение, которого они оба уже не ждали, отчаялись ждать - понимание, что огонь, который они похоронили, все еще горит, да так ярко, что слепит, пылает, обжигая. И так радостно от этого, что кричать хочется. Они молча идут к выходу из отеля, стараясь улыбаться не очень широко и счастливо. Здесь слишком людно, слишком тесно, слишком чуждо для них. А на улице теплый дождь и приветливый вечер, редкие прохожие, шелест автомобильных шин, первые зажженные огни витрин. И это как раз то, что нужно им обоим - призрачное ощущение свободы. Молча, так и не сказав друг другу ни слова, они бездумно идут по тротуару, шлепая по грязным лужам и не обращая на промокшие одежду и обувь никакого внимания. Главное - не останавливаться, идти вперед, подальше от суеты, туда, где будет уютно, где можно поговорить или... или просто помолчать, постоять, обнявшись, посмотреть в глаза друг другу, снова увидеть те улыбки, которые никто и никогда не видел. Полутьма улиц, рассеиваемая редкими фонарями, пустая остановка. Лампочка, моргнув пару раз, погасла, оставляя двоих влюбленных наедине. И не нужно слов, обещаний, извинений или признаний, когда рука в руке, а пальцы переплетены так плотно, что даже больно немного. У них еще будет время поговорить, поругаться, а потом помириться, посмеяться, а может быть и поплакать. Это жизнь, и, кто знает, где будет ее новый поворот, ровной ли будет дорога или ухабистой. Важно сейчас лишь одно - вспомнить то, что никогда не забывалось, возродить чувства, которые, как оказалось, и не думали умирать. И, наконец, объятия. Крепкие, слишком сильные и порывистые, с гулким рыком прижаться к теплому, родному телу. Рождение новой истории, самое ее начало, искра, которая давно разгорелась до жаркого пламени, но потерялась где-то под бытностью черно-белых будней и надуманных проблем. Но рассказывать эту историю еще не время, потому она только-только началась...