*** *** *** *** *** *** ***
Слова белошвейки Лобелия приняла всерьез и Фрерин даже не знал, что ему делать. Но шерстяные кальсоны под длинные штаны надевать ужасно не хотелось. Кололось! Да и жарко в них было, как от печки… все чесалось, горело и… да с чего эта женщина решила, что он помрет и застудит себе «энто» место?! Убил бы! Он был от всего сердца благодарен за пошитую одежду, хотя видал и по красивей и по изысканней, и из более дорогой ткани… но это!! Фрерин чувствовал себя ребенком, пряча проклятущие кальсоны под матрас кровати. Да кто там видит под штанами, что на нем?! Вот о Фили эта… женщина… так не озаботилась. Было непривычно видеть племянника в одежонке, в которой щеголяли все маленькие хоббиты, но это лучше тех лохмотий, что носил мальчик последние годы. Да и выглядел он в этой одежде… хорошо. Короткие темно-серые брючки на подтяжках, полосатая свободная рубашонка, заправленная в них и обязательный темно-коричневый жилетик на трех пуговицах. В Шире было довольно тепло в конце весны и в начале лета, но пасмурные дни были частыми, а по утрам частенько выпадал маленький дождик, остужавший землю. И тетушка Ло зорко следила, чтобы по утрам мальчик выходил из дому в легкой курточке. Милая дочка Нинеи решительно повадилась уводить «гулять» Фили. И Фрерин и глазом моргнуть не успел, а спустя какие-то дни у Бэг Энда наблюдалась целая куча детей хоббитов, под предводительством юной особы. — Фили!! Вы! Хо! Ди!!! – скандировала стайка детей, залезая на низкий штакетник вокруг холма Бэг Энда. – Фи-ли!! Фрерин не знал, каким бы был сын его сестры, если бы не их плен и бывшее рабство. Возможно, он был бы более… шумным, веселым, как эти беззаботные хоббитята. Но между тем он стремительно менялся, будто каждый день в Шире стирал из его памяти страшные дни. И это не могло не радовать. Он научился играть. И по ночам, когда они ложились спать, Фили взахлеб рассказывал дяде, как он бегал наперегонки с другими детьми, играл в прятки, как они строили «плотину» через широкий ручей, таская в ладонях пригоршни гладкой гальки и крупные камни. В карманах курчонки и в брючках теперь обретались перья, «красивые» камушки, каштаны и даже… рогатка. Вот только спать один, в другой комнате-спаленке он не мог. И по-прежнему засыпал в его кровати, прижавшись к его боку, крепко цепляясь за какую-нибудь игрушку. Будто та могла избавить его от кошмаров, что прокрадывались в его сны. Фрерину никогда ничего не снилось. Он просто проваливался в уютную тьму, где не было ничего. А вот Фили… мужчина часто просыпался от приглушенного скулежа и дрожи маленького тела. Но днем, все было иначе.*** *** *** *** *** *** ***
… В ветвях дерева притаилась белка. На самом деле белки не было, но в игре она была. Белка прокрадывалась в сад и воровала яблоки и орехи. А иногда белок было много! И их надо было прогнать, чтобы спасти сад от пушистых воровок! — Гони белку! Гони белку! – стайка ребятни разбегалась по саду. То один, то другой хоббитенок, подымали среди травы камушки или – самое страшное оружие! – гладкие каштаны и бросали свой снаряд в воображаемую «белку». Зверьком по игре можно было представить задорно торчащий в сторону лист, цветок или даже просто определенное место на толстом суку. — Вон она! Вон она, бей! – вопили хоббитята и дружно забрасывали каштанами и камнями ветку дерева. Фили вначале не понимал, зачем бросать камни и каштаны туда, где ничего нет? — А ты представь, что она есть! – говорила Розетта. – Как ты ее прогонишь? Вот она прискачет в ваш сад, а ты ее прогнать не сможешь! И не будет у вас орехов дома, а они вкусные. Да, орехи вкусные. Особенно жареные, с медом, как делала тетушка Ло. И ореховое печенье вкусное! А потом оказалось, что это весело – бегать по саду, наперегонки и соревноваться с другими мальчишками и девчонками, кто больше «прогонит белок». — Гони белку! Гони белку! – звенели голоса ярким солнечным днем и взрослые лишь снисходительно ворчали вслед. Дети же! Были и другие игры. Более тихие и более сложные. К примеру, «Слепой пес и тихий шаг». — Раз, два, три, четыре, пять! Старый пес совсем ослаб! Он не видит, он все слышит! Подойди скорее ближе! Раз, два, три, четыре, пять… Старый пес, не кусай! – пальчик Розетты при каждом слове указывал на ставших кругом детей и тот, в кого он утыкался на последнем слове, становился «псом». Ведущему завязывали глаза и «сажали» на цепь. Игрок садился на землю, а рядом с ним клали детские «сокровища» – рогатки, камушки, какие-то мелочи… Дети ходили кругом и дразнили «пса», выкрикивая считалку, и спустя минуту-две, то один, то другой игрок, пытался тихо-тихо подойти к «псу» под отвлекающие выкрики и забрать что-то из «сокровищ». «Пес»-сторож должен был услышать подошедшего и успеть ударить ладонью по тянущейся руке, а еще лучше – схватить! — Укусил! Укусил! – смеялись дети над недотепой, который проиграл. Если тебя схватили – т. е. «укусили», – то выбываешь из игры. Победителем был тот, кто незамеченным утаскивал сокровище. Следующим «псом» становился тот, кого «укусили». А если «пес» никого не поймал, то «водил» еще раз… Фрерин часто наблюдал за детьми, когда сидел в саду у Бэг Энда, вырезая и мастера сначала лук, а затем стрелы. Отправляться в путь, имея лишь одежду на плечах, благодаря хоббит, он не мог. А лучшим оружием для Фрерина всегда был… лук и стрелы. Стрелять он выучился лишь благодаря эльфам. Лучшие лучники… это утверждение уязвляло Фрерина до глубин сердца. Настолько, что стал лучшим среди что гномов, что людей. Что касается эльфов… с ними в стрельбе посостязаться не вышло. А так… кто знает? Брата Торина он оставил далеко позади себя. Игры маленьких хоббитов и его племянника, привлекли его внимание. Что «гони белку», что игра в «слепого пса» вызывало интерес. Хоббиты мирный и добропорядочный народец, более всего чтящий Приличия… так откуда у них такие игры?! Причем бросать каштаны – излюбленное оружие детей – надо было строго определенным «крученным» способом, наподобие того, как бросают метательные ножи… а игра с подкрадыванием?! Для разведчика, это ценно, уметь незаметно и неслышно проскользнуть рядом со стоящим на страже… и еще ценнее караульному услышать. И Фили неплохо показал себя в эти играх. Лучше чем он, никто белок не «гонял».*** *** *** *** *** *** ***
— Завтра у Туков Представление, – сказала Лобелия. Она неуверенно посмотрела на Фрерина. — Вы… вы могли бы пойти с нами? – проговорила она. — С вами? – Фрерин, сидящий под деревом, удивленно поднял бровь. В последние две седьмицы, когда Лобелия призналась ему в своей тайне, они оба вели себя очень сдержано друг с другом. Фрерин не знал, как быть с откровением Лобелии. Слухи о «подменышах» были даже среди гномов. Изредка бывало так, что ребенок проявлял странные способности… у людей «подменышами» считали кузнецов. И держались от них подальше. Приписывали им колдовство и сродство с гномами. Глупость несусветная на взгляд Фрерина, но вот то, что такие люди находились под покровительством Махала, подгорники не отрицали. Ведь среди людей встречались искусные мастера, почти ни в чем не уступающие гномам. Но вот быть отмеченным так… как была отмечена Лобелия, Фрерин не слышал о таком. И он не мог сказать, почему их Всеотец выбрал Лобелию. Что в ней такого? Особенного? Он не находил ответа. — Со мной, и с Фили, – поправилась хоббит. – Я была бы благодарна вам. Я… я боюсь темноты, а Представление и праздник закончится ночью. — Вы? Боитесь темноты? – веселье прозвучавшее в голосе Фрерина, заставило Лобелию покраснеть и возмущенно посмотреть на него. – В таком случае я с радостью сопровожу вас, госпожа! Фрерин встал и галантно поклонился Ло. Та покраснела еще сильнее. — И ничего смешного! – вспыхнула она от обиды. – От Тукборо до Леса всего ничего! В прошлом году рядом видели волка! — Тем более я вас сопровожу, – с самым серьезным видом заверил ее Фрерин. В прошлом году… да… Интересно, кто больше был напуган? Хоббиты с вилами или волк?*** *** *** *** *** *** ***
И все же он взял с собой нож. Чем орк не шутит, а без оружия гному среди Вершинников делать нечего. Он достаточно повидал, чтобы это усвоить. За шесть лет Фрерин устал чувствовать себя беспомощным, и нож давал ему какую-никакую уверенность в себе. Он соорудил из коры дерева самодельные хлипкие ножны для острого тонкого ножа, а затем примотал веревкой к предплечью левой руки. Длинный рукав рубахи, сшитой Лобелией, скрыл оружие от глаз, а Фрерин мог быть уверен, что он не выскользнет и не упадет из «ножен». Темные брюки, серо-голубая рубаха, подпоясанная обычным скромным поясом, который он сплел сам за один вечер из кожаных шнурков. Заплетенные в простой ряд волосы, без указания принадлежности к клану, не могли ничего сказать чужаку. Лишь короткая борода, скорее почти щетина, могла бы явить правду, но хоббиты вряд ли знали обычаи гномов. Сам Фрерин не мог бы причислить себя к клану Долгобородов и к роду Дурин, да и имеет ли он право называться гномом? И все же он заставил себя не думать об этом. Свой выбор он сделал давным-давно… Фрерин задумчиво посмотрел на ноги. Тут он ничего не мог поделать. Принцев не учат точить сапоги. А в Шире обувь купить было негде. Так что пусть хоббиты довольствуются его мелкими голыми ступнями. Невольно усмехнувшись, он вышел в коридор, где уже слышался голос Лобелии. — Нет, Фили, этот платочек кладем в карман жилетки, а этот в карман. Он для рук. Дай-ка поправлю твой шейный платок… Молодая хоббит, опустившись перед мальчиком, затейливо повязала вокруг шеи мальчика красивый красный платок. Фили выглядел замечательно на взгляд хоббит. Черные строгие брючки, кипенно белая рубашка с мелкими пуговками, черная с золотой парчой жилетка и шелковый платок. Расчесанные кудри мягкой волной ложились до плеч. На вкус хоббитов они были длинноваты, но у Лобелии рука бы не поднялась их подстричь. Да и насколько она знала, среди гномов это было не принято. Довольно улыбнувшись, Лобелия встала, обернувшись к подошедшему Фрерину. — Вы готовы? Фрерин молча кивнул. Лобелия стояла в прихожей Бэг Энда, держа за руку маленького Фили и в свете лучей солнца, мягко льющихся сквозь круглые окошки, она впервые с приснопамятного вечера показалась ему… той, кого он поцеловал. Внизу у Холма стояла повозка, которой правил старик Хэмминг. — Добрый вечер, Лобелия! И тебе, гном. Вижу, ты стал прилично выглядеть. — Благодарю, – сухо ответствовал Фрерин, не забывший ни слова из угроз этого хоббита. — Ну-ну, полноте! – добродушно усмехнулся тот, и пока Лобелия, поздоровавшись с ним, усаживала в повозку Фили, негромко сказал: — Не думал же ты, что я не присматривал за вами? Давай, садись рядом, прокатимся до Тукборо. Вести есть. И громко: — Ну, что, Лобелия? Как тебе моя колясочка? — Очень удобная, мистер Хэмминг, – вежливо отвечала Лобелия, усаживаясь на сидение рядом с мальчиком. — И легкая, и прочная! – кивнул Хэмминг. После почти месяца сытой и спокойной жизни, Фрерин легко взобрался с помощью ступеньки на козлы впереди коляски, сев на сидение рядом со стариком хоббитом. — Но, родимые! Пошли! – щелкнул вожжами тот и коляска легко побежала по широкой дорожке. — Здесь не к месту, в Тукборо поговорим, пока Лобелия не слышит, – проговорил скорее себе под нос, чем вслух хоббит. Фрерин остро бросил на него взгляд, но промолчал. Что именно хотел сказать ему хоббит? Еще одни угрозы? Тукборо находился по ту сторону Реки, в нескольких милях от Бэг Энда. Там же находилось и родовое гнездо Туков, многочисленного семейства хоббитов – Большие Смеалы в Зелёных Холмах. Сама Лобелия никогда там не была, не приводилось случая, и ей не особо и хотелось там побывать, но от приглашений туда не отказываются. А уж в свете тех слухов, что пошли после бегства кузена, ей было крайне необходимо там побывать. Потому как белошвейка права, Туки были ближайшей родней Бильбо Бэггинса. Где-то через две, а может и три четверти часа, коляска Хэмминга подъехала к Великой Двери Смеалов, миновав яблоневые сады. Большое поместье было окружено высоким забором, и единым входом в него служили Большие Ворота. Или Дверь Великана, потому как створка ворот была вырублена целиком из огромного дуба и толщиной была в полторы ладони. А уж высота была такой, что верилось в то, что за такой дверью жилье великана. Но сами Туки называли парадный вход – Великая Дверь. Все это Лобелия поведала Фили, который слушал ее во все уши. И только насмешливое «хым!» от гнома, портило историю. Казалось, он «великими» дверьми хоббитов впечатлен не был. Но зато он был впечатлен, когда они оказались внутри. — Здесь живет одна семья? – не поверил он, когда они пересели парадный вход поместья. — Да, – подтвердила Лобелия. — И сколько их? — На данный момент около четырех сотен, – усмехнулся Хэмминг. – Семья тана весьма многочисленна! Фрерин изумленно смотрел на кишащий хоббитами двор поместья. Все пространство вокруг было уставлено праздничными столами, меж которых сновали хоббиты. С визгом и воплями носились вокруг дети, и Фрерин отчетливо понял, что если Лобелия выпустит руку Фили, то он вряд ли его найдет в этом столпотворении. — Мистер Хэмминг! – весь шум в мгновение был перекрыт мощным женским голосом. Через толпу, раздвигая ее своим телом, как горячий нож масло, проплыла мощная хоббит. Или вернее сказать объёмная… лишь увидев эту почтенную хоббит, Фрерин понял как был не прав, говоря о худобе Лобелии. Это была гора, маленькая, но гора и имела все шансы убить любого гнома, вставшего на ее пути. — Лалия, моя дорогая, как ты? – вежливо оскалился подошедшей хоббит Хэмминг. — Ужасно! Просто ужасно, вот что я скажу! Все на мне, и только на мне! – пожаловалась Лалия Тук, с отдышкой переводя дух. – Такая слабость, что нет сил иногда и из кресла встать! А столько дел, столько дел… так это они? Лалия Тук, которую за глаза звали Великая и Ужасная, развернулась к Лобелии и Фрерину. — Позвольте поздравить вас с Представлением, – Лобелия сделала аккуратный книксен перед женой тана Шира. — Не стоит, милочка… всего лишь очередной внук Геронтиуса от его младшей дочери. Надеюсь, последний! – скривилась хоббит. – Лучше покажи своего! О, а вот и он? Чудный, просто чудный мальчик! Откорми его посильней, вот что я тебе скажу! А то и щек нет! — Как скажите, мадам, – смиренно согласилась Лобелия. Фили испугано посмотрев на огромную хоббит, неуверенно дотронулся до лица. Как это, щек нет? — А это тот гном? – когда в него вперились маленькие глазки, Фрерин поклонился даме по высшему дворцовому порядку. — Фрерин. К вашим услугам, госпожа. Хоббит тут же стала смотреть более милостиво. — Что ж, не так уж плох… и манеры есть. Добро пожаловать в Большие Смеалы, ешьте и развлекайтесь! Дорогая, чуть позже мы поговорим. Расскажешь нам о Бильбо. А то слухи ходят, решить надо дело покуда не поздно. — Поэтому я здесь, – согласилась Лобелия. – Бильбо жив, я уверена в этом. — Хорошо, – равнодушно ответила Лалия Тук. – Но поговорим позже. Фортинбрас!! Даже не вздумай!! Тебе нельзя пить пиво!! Толстая Лалия уплыла сквозь толпу, и новоприбывшие выдохнули. — Вот уж угораздило, Фортинбаса! – сплюнул Хэмминг. – Такое счастье… отхватил!*** *** *** *** *** *** ***
… Над головой горели фонари, в стороне играла музыка и на танцевальной площадке лихо отплясывали молодые хоббиты и девушки. Вечер медленно становился все темнее, но веселее. Если поднять голову, то над Большими Смеалами уже загорались звезды. Фрерин сидел за одним из столов, держа на коленях уснувшего Фили. Лобелию увела одна из девушек-хоббитов на разговор с таном и когда она вернется Фрерин не знал. —… дунаданы не первый год границу стерегут, – говорил меж тем Хэмминг, покуривая трубочку напротив. – Сразу засекли этих негодяев. Ну и сразу, не тратя время, на прицел стрелы взяли – кто такие да что тут делаете? Работорговец это был, по твою душеньку значиться… и вот что у них нашли-с, полюбуйся. Хэмминг положил на стол, промеж тарелок с едой кусок кожи, раскрыл и Фрерин потемнел ликом. По куску грязной кожи змеилась вязь черного наречья. — Знакомо, ась? – прищурился Хэмминг. — Знакомо, – уронил Фрерин. — Дунаданы тоже прочли… за голову Дурина награда назначена. Торина Дубощита… знакомый тебе, али родич? Странно, конечно, что не за твою… но можь твоя голова другую бы добыла? Фрерин коротко глянул на хоббита, будто ножом полоснул. Хэмминг вздохнул. — От вас громил, одни неприятности… ну да дунады не любят охотничков этаких, порешили дело… а ты просто имей в виду, что мальца из Шира лучше пока не дергать, да и тебе, коли уходить вздумаешь, через главные тракты лучше не идти. Дикими тропками лучше, тише, безопаснее и вернее… — А что за гномы до меня в Шире были? Дунаданы не знают? – спросил Фрерин. — Нет, у тех знак от Гэндальфа Серого был. Их без расспросов пустили. Ух, я верзилам высказал! Маг! Да знак! – Хэмминг с досадой поморщился да рукой махнул. – Так что вот. Предупредил да сказал, а как дальше быть сам решай. Но по-хорошему, предупредить бы этого Дуболома! Хэмминг многозначительно постучал по куску кожи. — Дубощита, – поправил его Фрерин. — Да без разницы, – хмыкнул хоббит. – Дуб аль осина… а вот и Лобелия! Фрерин глянул, куда смотрел Хэминг. Вдалеке среди толпы и впрямь появилась Лобелия, которую тянул за руку Брен. — Брен, отпусти меня! — Ну, уж нет, вдовушка! Ты мне танец обещала! Ну, давай, Лобелия, один лишь танец! Брен затащил смущенную и возмущенную Лобелию на площадку для танцев и закружил в танце. Та сдалась такому натиску и засмеялась. Фрерин не смог расслышать ее смеха, грянувшая музыка заглушила и голоса, и смех… но он видел румянец на ее щеках, как кружилась фигурка среди танцующих под руку с Бреном… и глаз не мог отвести. — Иди, – сказал Хэминг. – Что сидишь? Фрерин молча отвел взгляд, мрачнея еще сильнее. Хэмминг поморщился, встал, обошел стол и подхватил сонного Фили на руки, садясь на лавку. — Ну? Иди, говорю! Тут посижу… Фрерин застыл как камень. — Пинка дам, – пригрозил Хэмминг, не глядучи на него. … Лобелия любила танцевать. Вот где, хоть на краткий миг, была воля! Все разрешилось, все в порядке, никто не продаст Бэг Энд. За год кузен вернется, нагуляется и вернется. И Брен прав, ну что один танец?! Такая малость! И вдруг как из под земли, ее руку вдруг перехватили из руки Брена и она изумленно запнулась, смотря в грозовые синие глаза напротив… Брен с понимающей улыбкой, отступил прочь.