жара, июль, отделение аллергологии переполнено

Прошение о разводе грустно смотрит на Илью Евгеньевича среди всех хаотично разбросанных бумаг на столе. Илья сразу же находит данной проблеме изящное решение - кусочек скотча. Третьяков отрывает его от большого мотка и приклеивает ненавистную бумажку к стене. Отворачивается от стены и снова поворачиваться не планирует. Вера это заявление притащила на работу Ильи сама. Говорит, что у них так ничего не вышло и будет здраво сейчас по-быстрому развестись. -Я даже на это не соглашалась, - аргументирует Вера и усмехается. Подписать и всё. -Подумаю, - отвечает Третьяков, но заявление забирает и убирает в папку к остальным бумагам. - У меня работа, Вера Павловна, я пошёл. Он не слышит упрёки Веры ему в спину. А жизнь в больнице идёт своим чередом, Третьякову нужно осмотреть своих пациентов, на скорой привезли какого-то бледного и опухшего кудрявого парня, ещё и заместитель главврача снова вызывает к себе. Того кудрявого он видит случайно ночью через два дня - у автомата с едой. Не опухший и не настолько бледный как при первой встрече, тот сильно бьёт по автомату рукой. -Чтож, гражданин, сломать пытаетесь? - усмехается Третьяков, кивая на агрегат. -Извините, - парень чуть тушуется. - Заплатил за печенье, а оно до конца не упало. Третьяков чуть наклоняется, смотрит на то печенье, чуть трясёт автомат и оно само выпадает. -Забирай, - говорит Илья, - подожди только. -Спасибо, - доставая своё печенье кудрявый. В это время Илья извлекает из кармана операционный зажим и принимается ковыряться им в купюроприемнике. Минута не проходит, как врач извлекает из аппарата сто рублей. Купюру почему-то хочется засунуть себе в карман, но больничный налог платить не хочется ещё больше, поэтому Илья протягивает купюру её обладателю. -Я Максим, кстати, - он протягивает руку и суёт купюру в автомат. -На ошибках не учишься, как я посмотрю, - замечает Третьяков, - Илья Евгеньевич, хирург-травматолог (этой богадельни). -Так я вам, - улыбается Максим, - отблагодарить надо. Третьяков пожимает плечами, нажимает нужные кнопки, словно на автопилоте и из автомата падает тархун. Илья не спешит его поднимать, снова вытаскивает своим зажимом сторублевую купюру. Тянет руку к автомату, забирает газировку и настойчиво суёт напиток с деньгами в руки этому Максиму. -Иди в палату и спи лучше, - произносит Третьяков и направляется по своему маршруту, - но газировку не советую сразу открывать. Максим кивает, но Илья этого не видит. На следующую ночь Третьяков вспоминает про Максима и ищет его историю болезни. Не местный - как и n-ная часть тех, кого угораздило случайно попасть в маленькую райбольницу. Изучает историю болезни Максима по фамилии Шустов и по батюшке Николаевич - аллергия. Наверняка нанюхался местной поселковой флоры или съел что-то не то, вот и проходит детокс в ближайшей больничке. Но всё же Илья надеется, что от тархуна у подопытного местных аллергологов ничего не проявится. Через день после первой встречи, к вечеру, Шустов заявляется в кабинет Третьякова на, прости Господи, консультацию. -По вам видно, что вы хороший, - продолжает Максим, - поможете всегда. -На что конкретно жалуетесь? - сдаётся Третьяков. -Да вот, пока в больнице, надо бы и осмотреться, - говорит Шустов, - плечо посмотрите, я в детстве ключицу ломал. -Все что-то ломали, - произносит Илья, но уже согласный его осматривать, - посмотрим. И пока встаёт, замечает снова ту разводную бумагу. Но почему-то волнуется не из-за неё, а потому что её может рассмотреть Максим. -А сейчас побаливает иногда, - тот опускает часть больничного халата с плеча и чуть морщится, когда Илья Евгеньевич дотрагивается своими холодными пальцами до ключицы, - а я ведь пожарный, не хочется, чтобы не вовремя заболело. -А что у нас забыли? - продолжает осмотр Третьяков. - Про пожары тут не слышал. -Да друзья на дачу пригласили, - рассказывает Макс, - всё нормально было, пока салат не съел. -На траву аллергия? - вопросительно вскидывает бровь Илья. -Да нет, - продолжает Макс, - туда орехи мелко покрошили, что я сразу не заметил. Пока практически весь салат не съел и плохо не стало. А потом сюда привезли. Ага, как и Илья предполагал. А на следующий день у Ильи Евгеньевича спрашивают, ну как спрашивают, ставят перед фактом - об уплотнении его отделения. Лето ведь, говорят Третьякову, черёмуха цветёт, тополиный пух, жара, июль, отделение аллергологии переполнено. Удивительно, что не наркологии, в очередной раз. Обещают перевести самых здоровых - сам понимаешь, не можем выписать раньше срока, приглядывай за ними немного. Ведь в отделении травматологии - тишь и благодать - не то население решило сильно не калечиться этим летом, не то на тяжкие увечья прикладывает подорожник дома. Конечно, Максима Шустова переводят к нему в травматологию. Илья замечает того тем же утром, перетаскивающего больничный матрас и свои немногочисленные вещи из одного отделения в другое. В час он нагрянул к нему на обходе, даже стучится для приличия: -Добрый день, Максим Николаевич! -Добрый, доктор, - здоровается тот в ответ. -Всё-таки не понравилась мне ваша ключица вчера, - для пущего эффекта Третьяков рассматривает чей-то рентгеновский снимок. -Что-то серьёзное? - волнительно интересуется Шустов. -Не знаю, пока непонятно. Нужно понаблюдать, палата отдельная - Илья окидывает взором вторую пустую кровать, без матраса, - доплачивать будете? -А можно? - спрашивает Максим, чуть бледнея. -Да шучу я, - говорит Третьяков, - всё хорошо с тобой и аллергией твоей, ещё пару дней и выпишешься. -Странный у вас, у врачей, юмор, - хмыкает Шустов. -Жалоб на сегодня нет? - спрашивает Илья, глядя в медицинскую карточку. -Нет. -Супер! - говорит Илья, ставя две галочки в карте и удаляясь на осмотр следующих пациентов. На следующий день Илья работает в ночную смену и к Максиму заявляется только к вечеру. -Какие жалобы? - макушка врача мелькает в дверях. -Снова не жалуюсь, Илья Евгеньевич, - отвечает тому Максим. -Это хорошо, - кивает тому Третьяков, заходя в палату. На утреннюю встречу с заведующим отделением аллергологии он идёт без особого энтузиазма. Докладывает по бумажкам о каждом новом своём подопечном, но все они как на подбор чувствуют себя хорошо. -Шустов как? - спрашивает заведующий, рассматривая бумаги на последнего оставшегося пациента. -Хорошо, тоже все дни без жалоб, - рассказывает Третьяков. -Мне кажется, что его можно выписывать? - говорит аллерголог. -Думаю, что да, - соглашается Илья. Заведующий подписал справку о выписке, но Третьяков всё не может решиться и сказать об этом Шустову. Думает о том, чтобы номер телефона его стрельнуть, но как-то это неправильно. Не встречаться со своими пациентами, - думает Третьяков, вспоминается Вера, но он сразу же прогоняет эти мысли, потому что с каких пор аллергики его пациенты? Да и выписал Илья его. Сказать об этом он решается только вечером, за полчаса до окончания своей смены. Заходя в палату к Максиму, тот застаёт его за сбором вещей. -О, Илья Евгеньевич, - улыбается тот. - Пришли с аллергологии, говорят выписали меня. -Да, как раз это и хотел сказать, - грустно говорит Третьяков, спеша скорее уйти. Но если в тот раз уйти удалось, то на парковке не получается. Там Третьяков встречает Шустова с небольшим рюкзаком вещей, в шортах, огромной зелёной футболке и шлёпанцах - истинный дачник. Илья чуть улыбается от своих мыслей и подзывает того: -Максим Николаич! Тот отзывается на своё имя, подходит к Илье, который сидит на своём мопеде. -Доктор, до дома довезти хотите? - улыбается в ответ Шустов. -Садись, до станции подброшу, - говорит Третьяков, вспоминая город прописки Шустова и понимая, что такое путешествие из пункта А в пункт Б мопед не выдержит. Макс садится, они едут буквально минут десять, но электричку ждать ещё надо, поэтому просто стоят у безымянной остановки. Больше от скуки, чем от голода, берут шаурму в ближайшем ларьке. -Название-то есть? - спрашивает Шустов, кивая на дощатую платформу. -Есть, украли табличку опять, - поясняет Третьяков. Максим пожимает плечами, забирает шаурму из ларька и протягивает одну Илье. Электричка подъезжает, Илья не успел доесть даже половину своего кушанья. -До свидания, доктор, - прощается Максим. -Если травматолог понадобиться, - говорит Илья, - приезжай. Номер так и не попросил. День на третий Максима одолевают мысли, что как-то неправильно они расстались с тем доктором. Шаурма на железнодорожной станции - не то, как бы хотел отблагодарить человека, который скрасил большую часть больничных дней. Он снова собирается в ту больницу, решает добраться на автобусе (ехать больше часа). Добирается до места, но спрашивая про Илью Евгеньевича, ему отвечают, что тот сегодня на заслуженном выходном. Хотя бы адрес дают, услышав, что тот приехал издалека. До квартиры Третьякова тот добирается на маршрутке. Живёт доктор в обычной пятиэтажке, Макс дёргает подъездную дверь - не закрыта, поднимается на третий этаж и звонит в звонок нужной квартиры. -Ментам открывать не будем! - слышит Шустов из квартиры голос не Ильи - Родной, уходи отсюда. Но всё же хозяева решили посмотреть в глазок и потом до Макса доносится звук открытия замка и дверной цепочки. -Так я же тебя вроде выписал, - смотрит на того вплотную Третьяков, - ну, формально не я. Но до электрички довёз. Что снова в наших краях забыл? На Илье пижамные брюки и поношенная виды видавшая розовая футболка, Максиму непривычно видеть того не в больничной униформе. Да и сам он приоделся, всё-таки не на шашлыки в этот раз, даже рубашку нашёл. Та всё равно больше пляжная, конечно, но лето всё-таки. -Да как-то я вас не поблагодарил, - протягивает тот подарочный пакет. -Ой, ну не надо, - кривится Илья, но пакет забирает. Коньяк и коробка конфет - типичный подарок врачу. Если принимаешь подарок дома, то нужно ли 40% отдавать начальству? -Суши любишь? - спрашивает Третьяков, получая утвердительный кивок исчезает за дверью, - пять минут жди. Илье требуется десять, но не то чтобы Максим жалуется, всё же к тому он ехал намного дольше. Серая толстовка с бежевыми брюками на Илье - снова непривычно для Максима. Они идут пару минут по каким-то подворотням, чтобы дойти до фургончика с суши. -Я филадельфию буду, - говорит Илья продавцу, а потом Максу, - а ты? -Я не знаю, - отвечает тот. -И калифорнию тогда, - продолжает тот, расплачивается и отходит. Суши приготовили довольно быстро, только вот столика им не досталось, поэтому Илье с Максимом остаётся только есть их, сидя на бордюре. -Так зачем приехал? - спрашивает Третьяков. -Поблагодарить за время лечения, - отвечает Шустов. -Я не лечил тебя, - констатирует факт Илья. -Ну стало неловко, что не сказал ничего внятного при последней встрече, - хмурится Максим. -Да ладно, нормально шаурму поели, - пожимает плечами Илья, - но коньяк с конфетами я больше люблю. А коньяк и суши - было бы отличной идеей! -Неплохо, - соглашается Макс. -Я бы ещё мидий хотел, но местный стритфуд не разбирается в этом, - протягивает Третьяков, указывая двумя деревянными палочками на палатку. -Я знаю, где можно попробовать, - отвечает Шустов, - в Москве есть одно место. -Так это приглашение на свидание? - поднимает бровь Илья. -Что-то вроде, - тихо проговаривает Макс. -Ну смотри, в Москву я не поеду, - Третьяков листает карту в телефоне, ища точки, равноудалённые от них, и тыкая в одну из них - поэтому сюда? Можно без мидий. Как будто точно планировал. Максим не знает, что выбрать, так как ни в чём вышеперечисленном он оказываться не собирался (впрочем, как и в месте, где он находится сейчас). Да и морепродукты, по правде говоря, он не любит. На остановку и последний автобус Илья Евгеньевич тоже Макса провожает, обнимает крепко-крепко, жалея, что оставить тут не может. Завтра снова на работу, а дома Сергей в отпуске. Заявление о разводе на следующий день Илья всё же отклеивает от стены и подписывает.