too much, too good

Рот Чана раскрывается в изумлении, руки теребят край толстовки в жалкой попытке прикрыться. Ладонь всё ещё покрыта спермой, и его разум затуманен от оргазма, но он пытается выглядеть как можно более раскаивающимся, глядя между Минхо и Хёнджином большими стеклянными глазами. — Я… я не хотел, я просто… э-эм… — Одного взгляда Минхо достаточно, чтобы Чан замолчал, опустил глаза в пол и тихо пробормотал, — Мне действительно очень жаль. Минхо неопределённо мычит и подносит наушники к уху, аудио началось сначала. Дьявольская ухмылка расползается по лицу Минхо, когда он смотрит на дрожащего Чана, который не отрывает взгляда от пола. В его глазах стоят слёзы, и он слегка прикусывает губу. — Слушаешь, как тебя раскладывают, детка? У тебя так много людей, готовых и желающих трахнуть тебя, глупенький, но тебе обязательно нужно было кончить именно сейчас, — голос Минхо спокоен. Ли подходит ближе, опуская наушники, — Ты настолько отчаялся, малыш? Чан хнычет, не поднимая глаз. — Мне правда… Он осекается, когда Минхо протягивает руку, чтобы приподнять подбородок, его улыбка нежна, но от взгляда по спине Чана пробегает дрожь. — Смотри на меня, когда говоришь, Чанни. Потрясенный Чан заикается. — Я… мне очень, очень жаль… сэр. Глаза Минхо метнулись в сторону. — И? Чан следует за его взглядом туда, где стоит навалившийся на дверь Хёнджин. Он спокойно наблюдает за происходящим. Чан тяжело сглатывает. — Мне жаль, Хёнджин. Хёнджин улыбается и старший на секунду расслабляется, но прежде чем он сможет найти какое-либо реальное облегчение в добрых глазах Хёнджина, Минхо откидывает его голову назад, заставляя посмотреть на него. — Неплохо, но одними извинениями ты не отделаешься. Плохие мальчики заслуживают наказания, да, Чанни? А ты был плохим? Слезы накатывают с удвоенной силой, и Чану хочется отвести взгляд, но он знает, что Минхо ожидает от него зрительного контакта. Знает, что Минхо хочет унизить его, заставить почувствовать себя маленьким и беспомощным. И, боже, это работает. — Д-да, сэр, я был плохим, п-плохим мальчиком. Минхо издевательски воркует над ним, нежно массируя челюсть, но прежде чем Чан успевает поддаться ласковому прикосновению, рука исчезает, заставляя почувствовать странный холод. — Всё верно. Поднимись, — командует Минхо, и Чан, без промедления встаёт на дрожащих ногах, все еще пытаясь прикрыться. Видя это, Минхо усмехается, и это заставляет Чана слегка сжаться. — На диван, Чанни, раздвинь ноги, руки по швам. Безмолвно следуя приказам, Чан устраивается на диване и закусывает губу. Он чувствует себя таким открытым, таким уязвимым под пытливыми взглядами мемберов, при том, что почти полностью одет. И несмотря на сжимающий грудь стыд, он также чувствует, как в животе закручивается спираль возбуждения, его член снова твердеет. Хёнджин подходит первым, в то время как Минхо роется в своём рюкзаке. У Чана нет возможности увидеть, что делает Минхо, Хёнджин загораживает весь обзор. Чан беспомощно смотрит на младшего, и Хёнджин цыкает. — Щенячий взгляд не сработает, Чанни, ты ведь нарушил главное правило, не так ли? — Я-я… да… — Чан бормочет и втягивает воздух, когда большие руки Хёнджина начинают оглаживать его бёдра. Он всё еще в спортивках, стянутых достаточно, чтобы член оставался на виду, но Хёнджин быстро стягивает их полностью. Сегодня он не надел белья, и Хёнджин одобрительно хмыкает, в то время как лицо Чана вспыхивает от смущения. Хёнджин продолжает массировать бёдра, пальцы двигаются всё выше, игнорируя место, где Чан так отчаянно хочет прикосновений. Но он пока не осмеливается просить или умолять об этом. Чан тихо выдыхает воздух, когда Минхо оборачивается. Желудок невероятно сжимается, когда Чан видит маленькое устройство в руке Минхо. Щелчок ленты заставляет Чана вздрогнуть, и он тихо всхлипывает, когда небольшая вибропуля крепится к кончику его члена. — М-мин… — Чан отключается, когда Минхо щелкает выключателем игрушки. Удовольствие расходится по всему телу. Его спина красиво выгибается, а руки сжимаются в кулаки, но он послушно остается неподвижным, не делая ничего, что могло бы привести к продлению наказания. Но: — И что это было, малыш? Чан осознает свою ошибку и сразу же начинает паниковать. — С-сэр, я имел в виду, сэр… чёрт, пожалуйста, я… Вибрации усиливаются. Чан издает прерывистый звук, беспомощно извиваясь, и руки подкидывает вверх. Нет сил держать их полностью неподвижными, но, тем не менее, Чан справляется с тем, чтобы не прикасаться к себе. Минхо быстро хватает его за запястья, используя ослабленное состояние Чана, чтобы усадить его на край дивана. — Хотел расслабиться, куколка? Это то, чего ты хотел, не так ли? Чтобы мемберы заставляли тебя чувствовать себя хорошо? Заставили тебя кончить? — Минхо насмехается. Он не сильно препятствует тому, как сильно Чан извивается в попытках избежать нестерпимого ощущения на своём и без того чувствительном члене. Задыхаясь, Чан почти кричит. — Я не могу, сэр, пожалуйста, не могу, я не могу… — Нет, можешь, — младший успокаивающе целует его в ушко и шепчет, — Но я думаю, что мы и правда немного несправедливы, — руки Хёнджина сжимаются на бёдрах, и Чан изо всех сил пытается расслышать, что говорит Минхо, сквозь затуманенное сознание. — Мы не прикасаемся к тебе, хм? Это нужно исправить, да? Чан не может решить, хочет ли он протестовать или умолять их прикоснуться к нему. Он переполнен удовольствием и потребностью в своих парнях. Хёнджин принимает решение за него, пальцы, наконец, касаются члена, ложатся на ствол ниже пули и оглаживают его нежными, но сильными движениями. Сперма от предыдущего оргазма делает скольжение приятным и грязным. Звук, который издает Чан, близок к рыданию, и он трясёт головой, бормоча: «Т-так хорошо… пожалуйста… пожалуйста, я не могу, слишком хорошо…» Рука задирает толстовку на груди, и внезапный щипок за соски заставляет его взвизгнуть. Минхо смеется над ним. — Ну, и что это такое, Чанни? Хочешь, чтобы мы остановились? Просто разом всё прекратить? Вибрация внезапно прекращается, следом замирает рука Хёнджина. Чан с унижением обнаруживает, что его бедра продолжают толкаться вверх, ища что-то, что угодно. Тогда Чан действительно всхлипывает, на его глазах выступают крупные слезы. Голос ломается. — Нет, нет, нет, пожалуйста, не останавливайтесь, пожалуйста, простите, мне так жаль, просто, пожалуйста, не надо… Так же резко, вибрация возвращается. Она даже сильнее чем прежде, и крик, который издает Чан, определенно мог бы быть услышан кем-нибудь поблизости, но это никого из парней не волнует. Хёнджин наклоняется, чтобы лизнуть набухшую головку, и Чан под ним прерывисто дышит. Младший понимает, что Минхо начал играться с сосками Чана по пронзительным стонам, которые сейчас издает лидер. И, боже, он хочет услышать больше. Посасывая кончик члена, Хёнджин не дает Чану никаких передышек. Ему нравится ощущать вибрацию от пули на своем языке и на губах. — Я сейчас кончу, пожалуйста, я… я не могу, пожалуйста, мне нужно… — Можешь кончить, куколка, давай, отпусти себя, — успокаивающе говорит Минхо, и Чан спускает прямо в рот Хёнджину, ноги дрожат под большими ладонями. Младший слизывает всё до последней капли, особенно наслаждаясь жалким мяуканьем, исходящим от Чана. Щёлкает кнопка, вибрация прекращается, и Чан откидывается на спинку дивана. Минхо гладит его по волосам, пока Хёнджин успокаивающе оглаживает бёдра. Чан не думает, что мог бы придумать лучшее завершение сегодняшнего вечера. Когда его наказание закончится, они могут вернуться в общежитие и обниматься, может быть, провести второй раунд с другим мембером, или… Пуля вновь оживает, от чего Чан подскакивает вверх, но Минхо быстро реагирует и удерживает его на месте. — Ч-что… — Это наказание, Чанни, — напоминает Минхо. Хёнджин хитро усмехается: — Ты же не думал, что мы просто устроим тебе крышесносный оргазм в наказание, не так ли? Чан протестующе мычит, происходящее немного выходило за рамки обыденного. Обычно Минхо предпочитал не доводить дело до сверхстимуляции, а Хёнджин был более традиционным и предпочитал порку. Раньше Чан не думал, как эти двое могли бы одновременного его наказывать, но теперь он обретает новое знание. Трудным путём. — П-подождите, я не смогу снова, я правда не… Хёнджин резко шлёпает по бедру, заставляя его замолчать, и Чан съеживается. — Цвет? Вибрации слегка утихают, пока двое парней ждут его ответа, и как только он пробормотал слабое «зеленый», пуля снова заработала в прежнюю силу. Он вскрикивает, утыкаясь лицом в грудь Минхо. Тело мечется в крепких объятиях. Он уже снова плачет, извивается и пытается вырваться, но зажатый между твердой грудью Минхо и руками Хёнджина, держащими его за бедра, шансов на то, чтобы выбраться, нет. Руки Минхо опускаются на член, и Чан громко скулит, ещё глубже зарываясь лицом в ткань рубашки Минхо. Большие ладони проскальзывают под ним, и Чан вскрикивает от того, что его притянули вперёд. Теперь нижняя часть тела наполовину свисает с дивана. Он цепляется за Минхо в попытках не свалиться окончательно. Хёнджин стоит на коленях и смотрит ему в глаза. Чан чувствует, как его сердце пропускает удар. Как Хёнджин может смотреть на него такими любящими глазами, в то время как Чан точно знает, что он собирается дразнить его до адского изнеможения? Хёнджин смеётся над растерянным выражением лица старшего и ведёт пальцами между ягодицами Чана, заставляя того пискнуть. — Что, Чанни? Не хочешь, чтобы я тебя вылизал? Чан задыхается. — Н-нет, пожалуйста, вылижи, пожалуйста, Хёнджин… Хёнджин, не теряя времени, невинно улыбается Чану, а затем раздвигает половинки. Это унизительно и возбуждающе одновременно. Первое прикосновение языка Хёнджина к колечку мышц заставляет Чана всхлипнуть, затем сразу же следует бессмысленный лепет и мольбы о большем. И Хёнджин более чем готов исполнить его просьбы, проводя языком несколько длинных дорожек от дырочки до яичек, прежде чем, наконец, вторгнуться внутрь. Чан плачет, слёзы текут по его щекам, сочетание прикосновений Минхо, языка Хёнджина и игрушки, которая все еще пульсирует на члене. Чан чувствует, как проваливается в ощущения с головой. Это становится больно, всё вместе причиняет боль, но это так хорошо. Мольбы Чана растворились в бессвязных звуках, и Минхо, наконец, начинает действовать. Держа одну руку на члене Чана, он поднимает другую, чтобы заглушить его стоны. Руки Минхо недостаточно, чтобы полностью прикрыть рот Чана, но его решимость с лихвой компенсирует это. Он всё ещё прижимает голову Чана к груди и наклоняется, чтобы с нажимом прошептать: — Тише, Чанни. Разве ты не хочешь быть хорошим мальчиком? Позволишь нам использовать тебя? Чан издает приглушенный звук в знак согласия. Его дыхание тяжело вырывается через нос, когда он изо всех сил пытается контролировать себя. Хёнджин тем временем остановился, чтобы перевести дух. Его подбородок мокрый от слюны, глаза затуманенные и тёмные. Он смотрит на Чана так, как будто он голоден, как будто он умирает с голоду, как будто он никогда не видел ничего более вкусного, и Чан сжимается. Рука Минхо, закрывающая ему рот, — единственное, что заглушает его крик, когда он кончает в третий раз за сегодняшний вечер. Рука на члене не останавливается ни на секунду, и Чан дико трясёт головой, сопит через нос и громко скулит, а Хёнджин улыбается ему так мило и любяще. — Хочешь, чтобы я трахнул тебя пальцами, Чанни. Чан тут подохнет. Минхо отвечает за него: — Чанни, ты ведь сможешь ещё раз? Да, малыш? Чан сдохнет, но он готов к этому. Он бормочет и настойчиво пытается избавиться от руки Минхо на губах. — Пожалуйста, Хёнджин, пожалуйста, заставь меня кончить снова, пожалуйста, сэр, пожалуйста, позвольте мне снова, пожалуйста… Рука снова зажимает ему рот, и Минхо издает смешок с намереньем унизить еще больше. — Ты такая шлюха, Чанни? Наша идеальная маленькая шлюшка? Чан искренне плачет, слегка опустив голову и закрыв глаза от унижения, но грубое сжатие его члена заставляет его снова вскинуться. Минхо тем временем продолжает говорить. — Подожди пока, мы и так были добры к тебе, так что тебе лучше теперь просто следить за Хёнджинни. Моргая сквозь слёзы, Чан затуманенным взглядом фокусируется на парне под ним. Тот втянул пальцы в рот, и черт, это так горячо. Пальцы Хвана такие длинные и изящные, поступательные движения загипнотизировали Чана. Он выходит из транса только тогда, когда Хёнджин наконец выпускает пальцы, самодовольно улыбаясь. — Нравится вид, Чанни? Чан скулит, а Хёнджин смеётся, прежде чем, наконец, опустить руку на его задницу. Хёнджин подносит пальцы к скользкому от слюны анусу и дразнит самый ободок. — Ты ведь хочешь этого, малыш? Рука Минхо опускается к горлу Чана, сжимаясь ровно настолько, чтобы у Чана перехватило дыхание, и он действительно думает, что потеряет сознание, если они не остановятся в ближайшее время. Сквозь дрожащие губы Чан выдавливает напряженное: — Д-да, пожалуйста, Хёнджин. Младший легко проскальзывает внутрь, и голова Чана откидывается обратно на грудь Минхо. Бёдра ходят ходуном между рукой Минхо на члене и пальцами Хёнджина внутри. Внизу всё болит. Член красный и набухший, но это то, что нужно. Хёнджин не заставляет долго ждать, и пропихивает второй палец рядом с первым. Растяжка определенно ощущалась более болезненной, чем обычно, особенно без надлежащей смазки. Чан скулит от боли, и Хёнджин делает первое, что приходит ему в голову. Голова теперь на уровне промежности, чтобы младший мог использовать язык, добавляя как можно больше слюны, пока он трахает Чана пальцами. Чан издает протяжный вой, и Минхо улыбается, когда бедра лидера начинают беспорядочно двигаться. Его взгляд скользит к пульту управления, который он недавно оставил на подлокотнике дивана. Он тянется к нему, не предупреждая никого. Чан снова что-то бормочет, то хваля Хёнджина за то, как ему хорошо, то скуля, что это слишком. Минхо улыбается, почти злобно, прежде чем громко спросить, сквозь нытье Чана: — Малыш, не перебарщиваем? А затем он выкручивает игрушку на самую высокую настройку. Спина Чана выгибается под углом, который со стороны выглядит почти болезненным. Хёнджин справляется с внезапным движением с присущей ему грацией. Он хватает Чана за бедро и удерживает его так, чтобы он мог толкаться и лизать еще глубже. Чан ничего не может сделать, кроме как скулить и стонать, не в силах произнести и слова, когда он беспорядочно брыкается между Минхо и Хёнджином. Минхо не сдерживается и прижимается к спине Чана собственным ноющим членом, легко принимая такую стимуляцию. Ощущение того, что Минхо использует его тело для собственного удовольствия, в сочетании с остальными ощущениями, заставляет Чана приблизиться к оргазму так быстро, что он едва успевает предупредить. — С-сэр, Хённи, я сейчас кончу, пожалуйста, пожалуйста. Хёнджин ускоряется, а Минхо задыхается, его собственный голос теперь напряжён. — Давай, малыш, кончи для нас. Чан больше не может сдерживаться, кончая в четвертый раз с гортанным стоном. Пуля, в конце концов, выключается. Чан не может перестать дрожать, когда его член выпускает жалкое количество спермы. Глаза зажмурены, а кулаки грубо тянут Минхо за рубашку. Он ещё несколько раз толкается в руку младшего, прежде чем, наконец, обмякает. Минхо неуклюже пытается стянуть игрушку и Чан издаёт жалобный стон от ощущения пустоты на члене, но совершенно не противится этому действию. Хёнджин медленно вытягивает пальцы и широко проводит языком напоследок, заставляя старшего вздрогнуть, прежде чем полностью отстраниться. Чан не чувствует костей, полностью растекаясь по груди Минхо. Глаза опущены вниз, взгляд абсолютно затраханный. Он едва замечает, как руки гладят его спину, или как Хёнджин берёт салфетки со стола. Он слишком сосредоточен на том, чтобы восстановить чувствительность в своем члене и ногах и заново научиться правильно дышать. Хёнджин вытирает его, а он осознаёт, что Минхо всё ещё твёрдый прижимается к его спине. Слегка подвинувшись, Чан смотрит на Минхо сонными глазами. — М-Мин, позволь мне… — Ш-ш-ш, не волнуйся, Чанни-хён, ты и так достаточно постарался для нас, верно, Хёнджинни? Хёнджин угукает и подхватывает Чана на руки, чтобы Минхо мог соскользнуть с дивана. Чан пока не в состоянии ходить, поэтому Хёнджин устраивается на диване, прижимая Чана к себе. Он легонько чешет Чана по затылку, и реакция почти мгновенная. Голова Чана утыкается в изгиб плеча и шеи Хёнджина, он довольно мурлычет. — Ты был так хорош, Чанни, так хорошо принял свое наказание, — хвалит Хёнджин, и Чан не может сдержать широкой, застенчивой улыбки, которая расплывается по его лицу. Слишком смущенный, чтобы что-то сказать, Чан глубже зарывается в шею Хёнджина. Минхо садится обратно на диван с другой стороны от Хёнджина с бутылкой воды в руке и хихикает. — Ты кончил в штаны? Хёнджин краснеет, вяло глядя на Минхо. — Не будь придурком. Минхо вызывающе приподнимает бровь, и если бы Хёнджин не был таким уставшим, он был бы заинтересован в ещё одном раунде, но смягчается. Он пристально смотрит ещё секунду, прежде чем снова обратить свое внимание на Чана, который наблюдает за ними усталыми глазами, кожа раскрасневшаяся, а дыхание становится глубже. Минхо откручивает крышку и протягивает бутылку с водой через Хёнджина. — Ты так хорошо справился, малыш. Тебе было весело? Чан вяло улыбается: «Всегда». Он аккуратно берёт бутылку с водой. Руки слегка дрожат, когда подносит бутылку к губам и жадно пьёт. Хёнджин и Минхо смотрят с любовью. Ли прижимается к младшему, слегка зевает. — Как только ты сможешь ходить, мы отвезем тебя обратно в общежитие. Остальные уже заказали барбекю из места, которое тебе нравится. Глаза Чана загораются, и он пытается сесть, но Хёнджин с лёгкостью тянет его обратно. — Но сначала обнимашки. И поскольку его усаживают так, что он в основном сидит на коленях Хёнджина, закинув ноги на Минхо, Чан не может найти причин спорить. Минхо наклоняется, чтобы сладко чмокнуть Чана в губы, и вскоре Хёнджин следует его примеру. Чан счастливо хихикает между ними, опускает голову под подбородок Хёнджина и закрывает глаза. Он такой сонный, такой сытый и такой счастливый. Хёнджин так приятно пахнет, и одна из рук Минхо так сладко потирает его бедро. Он мог бы заснуть вот так, свернувшись калачиком между двумя своими любимыми людьми, такими защищенными и любимыми. Щелчок затвора камеры заставляет его встрепенуться, но когда он поднимает глаза, то видит только, как Минхо застенчиво улыбается ему. — Извини, я думал, что будет не так громко. Он выглядит не особо виноватым с телефоном в руках, но поворачивает экран в сторону Чана и Хёнджина, чтобы показать милую фотографию их троих. Чан почти спит в объятиях Хёнджина, который тоже хорошо получился даже при учёте того, что сам готов уснуть. Минхо — единственный, кто смотрит в камеру, широко раскрытыми яркими и прекрасными глазами, а также единственный, кто выглядит хотя бы отдалённо опрятно. Потому что Чан определённо выглядит слишком растрепанным, что наводит на очевидные мысли, а Хёнджин не намного лучше. — Отправлю в беседу. Джи и Бинни будут рады узнать, чем ты сегодня занимался, Чанни-хён. Чан чувствует, как нагреваются кончики ушей, и прячется обратно в грудь Хёнджина, бормоча: «Заткнись». Минхо хихикает, щелкая по экрану, и Чан слышит, как на его собственный телефон приходит уведомление. За ним почти мгновенно последовало ещё одно, и ещё, и ещё. С каждым сигналом о входящем сообщении он пытается теснее вжаться в Хёнджина. Младший смеётся, успокаивающе гладя спину, когда наклоняется, чтобы посмотреть на телефон Минхо. — Не волнуйся, Чанни, они все пишут приятные вещи. Минхо фыркает. — Да, действительно приятные, хён. Чан жалобно стонет. — Не хочу знать. — Это в основном Сони, но я уверен, ты мог и сам догадаться, — говорит Хёнджин, и Чан вздыхает. — У него и так большое самомнение, не нужно было давать ему больше поводов, Мин, — на что Минхо закатывает глаза. — Ты единственный, кто заводится от звука того, как он тебя трахает, так что… — Так, я собираюсь остановить вас прямо сейчас, — Хёнджин обрывает Минхо, — Если вы двое начнете ссориться, вы начнёте целоваться, и я не думаю, что нам стоит начинать ещё один раунд. По крайней мере, не здесь. Минхо надувает губы. — Говори за себя, ты, по крайней мере, кончил в штаны. Щёки Хёнджина снова краснеют, он свирепо смотрит в ответ. — Если ты сейчас же прекратишь препираться и будешь обнимать меня следующие десять минут, то я отсосу тебе, когда мы вернёмся. Минхо делает вид, что задумался об этом, и Чан тихо предлагает: «Я помогу?» Минхо окончательно сдаётся. — Только потому что вы слишком горячо смотритесь, стоя на коленях. Чан фыркает, и Хёнджин вторит ему с лёгким раздражением, прежде чем двинуть рукой, чтобы притянуть Минхо поближе к себе. Слегка обхватив ногами Минхо, Чан позволяет своим глазам снова закрыться. Его тело болит, и его член сейчас чертовски болит, но он не изменил бы этого ни за что на свете. Его телефон на столе жужжит с очередным уведомлением, и он думает об остальных мальчиках, ожидающих их в общаге, дома. Наверное, ссорятся из-за того, кому какой гарнир достанется и какой фильм они будут смотреть позже. Его сердце наполняется теплом, и он знает, что в этот момент всё на своих местах.