You make me bleed for love

      Тьму комнаты прорезала узкая полоска тусклого света, и Грима слабо поморщился. — Можно? Грима не ответил, так что дверь открылась полностью, и в комнату вошёл двухметровый урук. — Как вы себя чувствуете? — неосознанно стараясь говорить тише, спросил он, обеспокоенно глядя на своего господина. — Кровь. Мне нужна кровь, — голос вампира звучал особенно мёртво, потускневшие глаза смотрели в пустоту. Грима жил — хотя говорить про мертвеца «жил» не совсем корректно — без крови настолько долго, что сил не хватало даже на то, чтобы дойти до своего гроба, стоящего в склепе под замком. Уже несколько дней он недвижно лежал на кровати в одной из бесчисленных, но таких бесполезных замковых спален. Чёрные волосы, перебивавшиеся седыми прядями, рассыпались по подушке, тонкие сухие руки скрещенно покоились на давно не знавшей дыхания груди. На то, чтобы решиться, у Лурца потребовалось лишь пару секунд. — Я могу дать вам кровь. — Нет! — Грима в ужасе посмотрел на своего слугу и тут же отвернулся, подавляя вампирские инстинкты. Его мучал дикий, нечеловеческий голод. Да что уж тут, даже звериным это чувство назвать было нельзя. Любая капля крови, даже её запах, могли прогнать прочь остатки разума и превратить Гриму в чудовище. — Вы слабы, я могу вам помочь. — Не приближайся! — слабо вскричал вампир, закрыв лицо руками, будто защищаясь от удара. Соблазн слишком велик, слишком велик. Казалось, вот сейчас он почувствует этот железный привкус на языке, сейчас утолит свою жажду. Лурц сел на краешек кровати, отнял слабые руки от серого испещрённого морщинами лица и серьёзно посмотрел в бесцветные глаза Змееуста. — Грима, послушай меня. Я выдержу. Ты можешь контролировать себя. Просто восстанови свои силы. — Не надо, пожалуйста, Лурц, не надо, — чуть не плача шептал Грима, понимая, что не будь он так слаб, накинулся бы уже без разговоров. — Я могу убить тебя. Ты не понимаешь, что такое вампирский инстинкт. Что если я не остановлюсь вовремя? Вместо ответа урук бережно посадил Гриму к себе на колени, так, чтобы ему удобно было укусить, и обнажил свою шею. — Нет, Лурц, нет, пожалуйста, — Змееуст попытался вырваться, но тщетно. — Всё будет хорошо. Кусай. Он больше не мог сдерживаться. Его природа была сильнее, и, сколько бы сил не прилагал, он не мог побороть самого себя. Последним осознанным усилием пытаясь сделать это как можно нежнее, Грима с вожделением вонзил зубы в желанную плоть. Как бы Лурц не старался расслабиться, было больно, но он никак не показал этого, лишь стал дышать глубже и как можно ровнее. Вдох. Выдох. Спокойно. Инстинкт самосохранения буквально кричал о том, что вампира надо оттолкнуть, но Лурц оставался недвижим. Он сто раз видел, как Грима с какой-то своеобразной вежливостью и некоторой манерностью нечисти пил кровь, после чего укушенный оставался жив, но и столько же раз становился свидетелем того, как он жадно набрасывался на жертв и выпивал их полностью. До смерти. Лурц сильнее сжал руку в кулак, чувствуя однако, что постепенно слабеет. Ну же, Грима, ты можешь себя контролировать. Ты не бессознательный монстр, я знаю, ты умеешь держать себя в руках. Тут Грима словно услышал мысли урука и оторвался от его шеи. Лурц облегчённо выдохнул. — Прости меня, милый, прости меня, — чуть ли не в истерике зашептал вампир, с ужасом глядя на две тёмно-красные точки на такой же тёмно-красной коже. Лурц по-доброму усмехнулся, поняв, что он, видимо, слишком резко расслабился, и Грима подумал, что его слуга сейчас отключится. — Всё хорошо, всё в порядке, — он прижал Змееуста к себе, закутав его в плащ, хотя вампир не чувствовал ни холода, ни тепла, и поцеловал в макушку, на которой не осталось и следа от серебристых прядей. Бледные пальцы с укоротившимися в несколько раз острыми ногтями ослабили хватку на плече урука. Гриму трясло. Лурц ласково гладил его по голове, шепча что-то успокаивающее. Казалось бы, пробыл на земле несколько сотен лет, сверхъестественная сущность, обладающая нечеловеческой силой, но сейчас он как никто другой нуждался в поддержке. Видно, и вампиры бывают беспомощными, словно дети.

***

      Грима бережно накладывал повязку на шею Лурца. Тот сидел не шевелясь, принимая каждое прикосновение мертвецки холодных пальцев, как высшее благо. Так близко к своему господину, как сегодня, он не был никогда. Моменты близости, искренней, а не свойственной нечисти, воспринимающей каждое живое создание, как потенциальную добычу, и играющей с ней, как кошка с мышью, были редки. Всё-таки, Грима был вампиром, а вампиру чужды человеческие чувства, хотя в глубине души Лурц надеялся, что нечто похожее на привязанность или даже любовь, способно поселиться в его навеки застывшем сердце. — Готово. Дышать можешь? — закончив, спросил Змееуст и, получив в ответ молчаливый кивок, обеспокоено взглянул своему слуге в глаза. — Тебе было больно, да? Я не применил гипноз. Прости за это. — Первый блин комом, в следущий раз примените, — криво улыбнулся Лурц. — Никакого следующего раза не будет! — вскричал Грима и вдруг встал на колени перед изумлённым Лурцем, взяв его широкую ладонь в свои кажущиеся столь миниатюрными по сравнению с ней руки. — Я не хочу терять тебя. Ты мне дорог. Урук молчал, не зная, что ответить. Руки вампира ощущались словно лёд, особенно в контрасте с теплотой кожи Лурца, от чего по его спине пробежали мурашки. Не дожидаясь ответа, Грима встал и одарил слугу нежным поцелуем в висок. — Отдыхай. Если что, это приказ. Я сам смогу о себе позаботиться. — Отправитесь искать себе жертву? Грима кивнул. — Я пойду один. Ты сейчас не в состоянии, не спорь. — Недооцениваете вы меня, господин Змееуст, — усмехнулся Лурц, но возражать не стал. — Будете искать жертву чтобы насытиться или развлечься? — Мне скучно, — после недолгих раздумий несколько капризно ответил вампир. — Да и смертные, чувствую, затосковали без меня. Пора нагнать ужас и вернуть репутацию. Может похищу невинного юношу, а может зачарую прекрасную девицу. Лурц оскалил зубы в ухмылке. — Как насчёт Эовин Роханской?