Тени прошлого

Когда Хэ Сюань впервые видит Сюаньчжэнь в глаза, даже малость впечатлён. Слухи не соврали. Му Цин на удивление умна, а ещё красива — глаз не оторвать. По крайней мере, пока не начинает язвить. Стоит паре колкостей сорваться с её языка, и неземное видение приходится развенчать до вполне земной девицы, слишком привыкшей к своей безнаказанности из-за красоты. Впрочем, на Небесах все такие — с виду идеал, а на деле те, кого знать не хочется. Хэ Сюань абсолютно не удивлён, да и, по правде, еда на Осеннем фестивале его интересует больше, чем феномен в виде женщины-Бога войны. Это не стоит внимания. Однако не присматриваться со временем становится сложнее. Дело не в безнаказанности — Му Цин получает за свои слова никак не меньше мужчин и, что непривычно, действительно несёт ответственность за собственные действия. Это необычно, сравнивая с памятью о смертных женщинах. Глядя на Линвэнь и Сюаньчжэнь, подставной Повелитель Земли думает, что, верно, для некоторых оставаться людьми было бы лучше, чем вознестись. Но это, конечно, не его дело и свои мысли демон оставляет при себе. Время течёт быстрее, чем хотелось бы. Повелитель Ветров с отвратительным дружелюбием втягивает Хэ Сюаня в круг своих товарищей, а тот его — в свою игру по уничтожению Ши Уду. Но, по правде, даже почти сломав одного из братьев Ши и убив другого, счастливее Хэ Сюань не становится. Ему не хватает кого-то или чего-то — и здесь ничего не поделать. Пустоту в сердце не заполнит ни жестокость, ни еда, ни морская вода. В спячке сознание подбрасывает разрознённые образы один за другим. Смеётся сестра. Судья косится в сторону ответчика и выносит нечестный приговор. Меч рассекает чьё-то тело, мышцы уже едва двигаются, но Хэ Сюань просит неясно кого мысленно: «Дай мне забрать с собой ещё одного». Небожитель прикрывает лицо веером, глядя вниз, но глаза — эти проклятые холодные глаза, лучащиеся, напротив, теплом у Ши Цинсюаня — остаются в памяти навсегда. Мин И смеживает веки, собираясь медитировать. Колокол звонит до надрывного резко. Ши Цинсюань смеётся почти как сестра. Хуа Чэн без интереса слушает доклад о Небесах. Клон из дворца Сюаньчжэнь зачарованно наблюдает, как меч взлетает вверх. Повелитель Вод смотрит холодно и пренебрежительно. Взлетает в лёгком движении веер. Линвэнь даёт задание. Лопата отказывается подчиняться. Меч очерчивает круг. Кто-то говорит: «Мин-сюн, ты мой лучший друг». Хуа Чэн смотрит почти понимающе. Ши Цинсюань рассказывает про Божка-пустослова. Веер с иероглифом "шуй" поднимает волну в последний раз. Голова Ши Уду с мерзким звуком отрывается от тела, и Ши Цинсюань так смотрит, что холодная ярость лишь растёт. Кисть с клеем бережно касается края веера. За пару минут до колдовской спячки один из его двойников на Небесах отвлекает охрану у камер, давая Богине войны сбежать. Хэ Сюань думает, что лучше бы терпел боль и безумство, чем вновь и вновь проживать эти пустые, полные горечи или собственной глупости моменты. И всё же, когда спячка проходит, лучше не становится – он всё ещё окутан долгом и затаёнными сожалениями то об одном, то о другом, тонет в своих мыслях и думает, что ему не поможет никакой сон. Ши Цинсюань смотрит отчаянно, но веер держит крепко, и хочется верить, что эта нить судьбы разорвана навсегда. Чёрные воды в безнадёжном беспорядке и, может, долг тоже хоть наполовину погашен. Хуа Чэн наконец держит за руку Её Высочество и, кажется, наконец спокоен. «Может, эта история всё же подошла к концу,» — думает Хэ Сюань устало. Несколько так и не разоблачённых двойников на Небесах продолжают инспектировать дворцы на предмет возможной выгоды. Демон Чёрных вод устало опускает лицо на ладони, позволяя пересыпавшимся волосам отгородить его от внешнего мира. Это всё слишком сложно. Образы кружат в голове стаей переполошенных птиц. Новопровозглашенная Небесная императрица светло улыбается супругу. Линвэнь смотрит сложным взглядом на чьи-то чёрные одежды и говорит младшему служащему оставить её. Наньян постоянно покидает дворец и изредка навещает Богов литературы, будто разыскивая кого-то. Сюаньчжэнь держит в руках документы. Небо над Чёрными водами по-прежнему хмурое. Места для Хэ Сюаня в мире, где ему некому мстить, пожалуй, нет. Но он всё же решает прогуляться — и даже не в одиночестве, а заглянуть куда-нибудь лично, заменив клона собой. То, что выбор падает на дворец Сюаньчжэнь, может считаться случайностью, но на самом деле демон знает: нет, это не так. Просто она тоже, кажется, помимо божественных дел ничем особо не занята: оба давних товарища погружены в свои дела, а великим дружелюбием небожительница не отличается и едва ли имеет друзей среди прочих. Но наблюдать за ней слегка странно. Му Цин не изящный цветок, она оправдывает своё положение Бога войны — и при том, в отличие от Ши Цинсюаня, не напоминает никого из прошлого. Однако от этого почему-то легче. Можно просто замереть, стараясь не привлекать внимания, и наблюдать за выверенными жестами, за интонациями. Немного неожиданно, но когда Сюаньчжэнь занята делами, на неё особенно приятно смотреть. Всё же, те, кто говорят, что женщина обязана быть беззаботна и тиха, ошибаются. Прожив пару веков, начинаешь видеть: каким бы человек ни был, прекраснее всего он именно когда занят любимым делом. Му Цин, вероятно, любит повседневность на посту Бога войны. Хэ Сюань любит... Что он любит, Черновод, по правде, не знает, перебирая бесполезные мелочи в тысяча и одном ящике, рассматривая блики тусклого света на гранях украшений, цепляя пальцами цепочки. Изящные вещицы, которым во мраке не место. Му Цин бы, может, пошли. Разумеется, он этого никогда не скажет вслух. Она не настолько глупа, чтобы не удивиться украшениям из ниоткуда и принять их. Дарить — привлекать к себе внимание. Хэ Сюань уже отчасти забыл семью, потерял причину двигаться вперёд в виде мести, и почти привык плыть по течению. Почти. И то, что теперь место в мыслях есть и для Сюаньчжэнь, воспринимает почти спокойно. Он не Собиратель цветов под кровавым дождём, она не Её Высочество. Некоторые вещи никогда не должны быть озвучены. Но даже так, раз или два Хэ Сюань позволяет себе рассеянные мысли вроде: «Интересно, у неё мягкие волосы?», «Интересно, она в принципе умеет говорить благожелательно?», «Интересно, ей вообще никогда не надоедало быть Богом войны?». И это всё ещё не его дело. Ровно покуда меч Сюаньчжэнь не сталкивается с другим, похуже, на очередном выпаде. Генерал приподнимает брови. — Прошу прощения за непочтительность, — говорит (не)Хэ Сюань. — Счёл бы спарринг за честь. Кажется, небожительница недовольна такой внезапной дерзостью от подчинённого, но едва заметно кивает и лишь коротко предупреждает, что сдерживаться не станет. И всё же, немного врёт. Хэ Сюань видел удары в полную силу — и это не они. Близко, но не они. Иначе бы демон меч в руках не удержал. На полную вкладывается она лишь в один выпад — и противник, не применив демоническую силу для отражения, всё же заваливается на землю, поспешно поднимаясь и опуская голову. Если она поймает его взгляд, подмена будет раскрыта. Слишком внимательно всматривается. Слишком очевидно, что подчинённому так смотреть не положено. Генерал Сюаньчжэнь едва заметно хмурится, вскидывает подбородок, требуя вернуться к своим делам и не сметь повторять подобные выходки — и, по счастью, ничего не говорит. Может, ему везёт хотя бы самую малость. Но Черновода не оставляет ещё некоторое время мысль о том, что он мог бы схватить один раз хлестнувшие близко от руки светлые волосы, зажимая их в кулаке и не позволяя продолжать поединок, дёрнуть к себе и... Да ничего он не мог. В любом случае, это бы ничего не дало. Невовремя заглянувший по делам Хуа Чэн язвит, что у Демона Чёрных вод подозрительная тяга к небожителям, Хэ Сюань чудом не давится цзяоцзы, отгоняя желание съязвить в ответ — и становится совсем худо, потому что он уже всерьёз присматривается к своим мыслям на предмет чего-нибудь эдакого и не может сказать, будто такого там никогда не мелькало. Всё же, у Му Цин прекрасная фигура. Интересно, скольких разочаровал её путь самосовершенствования. Хэ Сюань прикрывает глаза. Беспокойные мысли продолжают подкидывать образы вперемешку: меч описывает дугу, Чёрные Воды бьются о скалу, серебристая бабочка оставляет порез на белой щеке; опять взмах меча, опять волны, чёрная глубина, с которой солнце кажется далёким и несбыточным образом. Если бы Черновод меньше запутался в долгах, отголосках прошлого и своих несуразных мыслях, возможно, он бы, что-то сделал. Возможно, он бы хоть что-то сказал. Но... Это не его дело. Верно? Образов всё больше, образы множатся отражениями в разбитом зеркале, когда ему слишком тошно глядеть на свой привычный облик с глубоко посаженными глазами и мертвенно-бледной кожей. У демонов обычно есть хоть какая-то цель существования, хотя бы ярость. У него сейчас нет и того. Зато, наверное, есть у Сюаньчжэнь. Он глядит на неё, как мог бы, верно, глядеть на кого угодно другого, просто отслеживая движения тела и губ взглядом — но наглядеться не может. По ту сторону решения прийти сюда или нет лежат пухнущие в процессе разложения тела на морском дне, мелкие пятна плесени на стенах слишком сырых комнат, присыпанные пылью поверхности и нежелание прерывать спячку. По эту — светлые потолки заново отстроенного дворца, мелкие поручения и то, что приковывает взгляд. Наверное, — думает демон, — привычка жить чужую жизнь однажды приводит к тому, что своя становится скучна. Небожители снуют туда-сюда, младший служащий таскается по дворцу, привычно выполняя будничную работу, Му Цин отвечает на молитвы и цедит едкие ответы нечастым визитёрам. Наверное, — думает демон ещё, — примерно так выглядит умиротворение. Хэ Сюань всё ещё немного впечатлён — как при первой встрече. Но уже не красотой Сюаньчжэнь, а чем-то другим. Может, это даже какое-нибудь другое чувство, но почему ещё что-то внутри может замирать порой птицею в руках охотника, он не знает — или не хочет давать себе отчёт. Меч, взмывая вверх, привлекает взгляд. Волны, касаясь раз за разом скалы, понемногу её точат. Хэ Сюань не думает ни о чём подобном, однако глаза богине мозолит исправно. У него нет особой цели, просто так почему-то проще. И тени прошлого понемногу отступают.