Как стать правой рукой мафиозного босса: пособие для чайников

Язык стал понятен, хоть и не чувствовался так же как итальянский, Хаято даже залип на несколько минут изучая вывеску ресторанчика «Таке-суши». Каракули не превратились в итальянский текст, но вдруг приобрели звучание. Он даже поэкспериментировал, подслушивая разговоры прохожих и снова и снова спрашивал окружающих как добраться до школы или магазина, чтобы услышать свой собственный голос говорящий на японском. Все это казалось слишком странно, он ведь действительно понимал все, что говорили вокруг и одновременно слышал незнакомые по звучанию слова. Снова разболелась голова, но пришлось самоотверженно терпеть — таблетки остались дома. Школа оказалась примерно в десяти минутах ходьбы от дома, что было просто прекрасно, с точки зрения утреннего сна. Она была самой обыкновенной и похожей на итальянскую. Трехэтажное здание, такой же шум, коридоры и кабинеты. Благополучно отдав документы обильно потеющему под взглядом подрывника полному мужчине, оказавшемуся директором, Хаято с удивлением узнал, что сейчас, третьего сентября, идет начало второго из трех триместров и школьники начали свой учебный год в первых числах апреля. Серьезно, какие нормальные люди будут начинать учиться в апреле? Он то думал, что приехал близко началу учебного года, а оказывается — переводится посреди года. Его, к слову без дополнительных тестов отправили в первый класс «А». В Японии после шести классов младшей школы дети переходили в среднюю и отсчет начинался заново. А после простых подсчетов Хаято понял, что попал на аналог середины седьмого года обучения в итальянской школе. Весьма печальное обстоятельство — таким образом он академически вернулся на пять с половиной лет назад. Его одноклассникам было от двенадцати до четырнадцати лет, ему самому девятого сентября исполнялось пятнадцать. Собирающийся через два года поступить в университет парень мысленно застонал и послал своему потенциальному боссу мысленное проклятие. Ничего не подозревающий Тсуна испуганно дернулся и задрожал — его мучило плохое предчувствие. Школьники вокруг заметили его неловкую судорогу, из-за которой он споткнулся о собственные ноги и начали беззастенчиво смеяться над одноклассником. Никто из них не обладал невероятной гиперинтуицией Вонголы, так что они пока чувствовали себя в безопасности. Директор сильно побледнел и отодвинулся на своем кресле максимально далеко от Гокудеры. «Бедняга, при его весе в такую жару непросто должно быть, вон как потеет и ерзает. Небось хочет побыстрее выпроводить меня и приложиться к своему прохладительному напитку» — с сочувствием подумал Гокудера. Запах коньяка и перегара подрывник мог узнать где угодно — учитель-алкоголик сказывался. Хаято даже испытал прилив мимолетной симпатии — Шамалу тоже было сложно принимать с утра посетителей и заниматься работой, он чаще всего плевал на всех и заваливался спать до полудня. А этот ничего, работает вон, бумажки перебирает. Сразу видно японское трудолюбие. Хаято ободряюще улыбнулся владельцу кабинета. Тот позеленел и вжался в кресло, которое громко и противно скрипнуло по полу в абсолютной тишине. «Бедняга» — решил Гокудера. «Мужику бы отоспаться, а он все на работе». После ухода нового ученика, директор, весьма уважаемый человек прекрасной репутации, пьющий исключительно по большим праздникам и мизерных количествах, дрожащими руками открыл бутыль и сделал пару больших глотков. Судьба была благосклонна к нему и еще один разозленный демон оставил его в живых. За тридцать пять лет педагогической практики, дети никогда не пугали его так, как за последние два года — сначала Хибари Кея, оказавшийся абсолютным отмороженным социопатом, потом странный ребенок-карлик, больше похожий на взрослого, под дулом пистолета которого он согласился на весьма странные условия по отношению к некоторым ученикам и подписал сметы на перестройку школы, в частности на создание десятков тайных ходов. Теперь этот беловолосый европеец с прозрачными бутылочно-зелеными глазами и тонкими чертами лица. Этакий ёкай из старинных легенд — красивый странной нечеловеческой красотой, опасный и способный убить по мимолетной прихоти. Он вздрогнул, вспомнив потемневший от злости взгляд ребенка, узнавшего о своем новом классе. И что его не устроило? Неужели они не так уж и дружны с тем карликом, Реборном, выбравшим класс для новенького? А как он улыбнулся? Словно понял все мысли и заглянул в душу, вывернул и нашел что-то очень забавное. Весьма пугающий парень. И что такие существа забыли в обычной японской школе? И главное — за что это ему, заслуженному преподавателю, собирающемуся на пенсию? Мужчина глубоко вздохнул и убрал бутылку. Его работа заканчивается формальным принятием в школу, а самого парня пускай усмиряют учителя, это их дело, в конце концов. «Стоит думать о пенсии, видимо, непривычна мне европейская внешность, но принимать школьника за демона — это уже показатель. Я просто заработался. Мне определенно нужен выходной. Немного свежего воздуха, прогулка — мне точно станет лучше. А в конце года можно и написать заявление об уходе. Пусть молодые разбираются с этими детьми». Мужчина решительно кивнул и направился к парковке. Его ждал хороший день в парке, без всяких забот и пугающих детей. Он же уважаемый директор, может и отдыхать хоть иногда, в конце то концов? А подчиненным скажет, что его вызвали на совещание в городской совет. … Хаято удобно устроился на самом верху трибуны в спортивном зале. Школьники уже активно подтягивались внутрь и игра должна была начаться с минуту на минуту. Нестерпимо хотелось курить, но выходить было поздно. Пришлось откинуться на сиденье и с удовольствием вспоминать как продуктивно прошел первый школьный день. Он удачно подал документы и оказалось, что директор — отличный и весьма дружелюбный человек. Еще он скопировал себе школьное расписание нового класса и мельком увидел учеников. Вместе с ним учились еще тридцать два человека. Расспросы быстро помогли выяснить, что матч по волейболу пройдет после шестого урока в спортзале. Время до матча он потратил на экскурсию по школе, добычу части необходимых учебников в библиотеке и общение со школьниками. В кафетерии во время большой перемены ему указали на того самого Саваду Тсунаеши и он узнал наконец, как выглядит главный герой свежих сплетен, которые буквально пестрили безумием и самыми разнообразными вариантами одного и того же события. Общим основанием была некая драка Тсунаеши с капитаном клуба кендо, массивным сильным старшеклассником, чье имя Гокудера так и не услышал. Причина как всегда нашлась в лице девушки — Сасагавы Кёко, умницы и красавицы, идола всей средней Намимори. Сделав себе мысленную отметку о том, чтобы не уделять знаков внимания этой конкретной девушке, Хаято услышал новый слух — что Савада разгуливал в одних трусах мимо еще одной девушки — Курокавы Ханы. Новая отметка временно запретила все общение с местными школьницами в принципе. Наткнуться по незнанию на один из многочисленных любовных интересов босса было бы очень нежелательно для дальнейшей совместной работы. Да и, если совсем честно, все местные японки были на одно лицо и не казались образцами красоты. Даже красавица Кёко оказалась карамельно миленькой полуяпонкой с рыжими волосами и детской фигурой. Итальянцу же нравились девушки постарше и пофигуристей, желательно еще и с бойким характером и огненным темпераментом. Проще было бы сказать, что ему нравились девушки, бывшие полными противоположностями обычным японкам. Его ждало огромное разочарование. … Игра начиналась. Хаято взволнованно вглядывался в лица игроков занимающих позиции на поле, и не находил Саваду. Нервы уже шалили когда тот появился в зале. Тощий маленький и слабый — первые приходящие впечатления. В пареньке не было ничего интересного. С трудом остановив себя от преждевременной оценки Хаято начал напряженно наблюдать за игрой. И так и не увидел ничего классного. Парень был слабаком. Оставалось надеяться, что он такой только в спорте. «Значит он скорее умный, чем сильный, а в драках побеждает хитростью или техникой». Дальнейшая игра показала антиспортивность парня. Он отчаянно пытался играть, но командной работы не было, он был чужероден и скорее мешал, чем помогал. Хаято хмурился. Он не понимал зачем Реборн позвал его. Смотреть как все плохо? Или расслабить перед завтрашним боем? Был еще вариант что ради смеха, но смешно не было. Перерыв между таймами был воспринят как манна небесная не только Гокудерой, чьи руки сами тянулись к сигаретам. Команда Савады тоже явно была рада временно убраться из зала. Хаято же на спринтерской скорости поспешил на улицу — курить и обдумывать новые факты. 888 К началу второго тайма он безнадежно опаздывал. Досматривать тухлую игру не хотелось. Если бы не желание узнать как почти-босс справляется со стрессовыми ситуациями он бы не вернулся в школу. Наблюдать поражение человека за которым придется идти — плохое начало. Но Хаято хотел понять его, а к играм и их результатам был более чем равнодушен. Он почти уговорил себя, что умный босс справится с управлением семьи куда лучше сильного. Возвращаясь в спортзал по другому коридору, он обнаружил стенд с рейтингом учеников по итогу экзаменов прошлого семестра. «Умный босс — это прекрасно» — взгляд пробежал по верхним строчкам. «Умные часто не уделяют время школе и болтаются в середине списка» — взгляд на средние строчки. «Можно быть талантливым без школьных знаний» — замедляясь на более низких строчках. «Может я не заметил фамилию в строчках выше? Все же японские каракули мне не привычны» — на последнем десятке имен. «Все очень плохо». Имя Савады Тсунаеши было самым последним в рейтинге всего потока. Хаято стискивал стопку библиотечных книг, которые таскал с собой весь день, создавая образ занятого школьника, и рассматривал имя своего еще-не-босса. Сбоку кто-то прилепил стикер со словом «Никчемный» и очевидной стрелочкой. Хаято растерянно смотрел. Может Реборн пригласил его для защиты от нежелательного развития событий? Начнет он драку, а Савада окочурится с полпинка. В итоге в смерти наследника виновен будет он, Гокудера. Реборну тут же придется отомстить и прибить горе-убийцу, потому как что еще ему останется делать? Его совесть как наставника окажется чиста. Но драки не избежать. Вонгола не простит отказа от традиционного обучения с полноценными испытаниями ни ему, ни Реборну. Как и выигрыш Гокудеры, к слову. А сам парень не похож на того, кто сможет победить в честном бою. Но какой в нашем мире честный бой, если дело касается такой семьи? Испытание — традиция большинства мафиозных семей. Свободный наемник бросает вызов боссу семьи в которую хочет вступить. Если вызов принят, то вариантов развития немного. Проиграв — верно служишь этой семье. А выиграв можешь объявить себя новым боссом и будешь в своем праве. Теоретически. На практике, конечно, второй вариант удачно складывался достаточно редко. А в случае если претендент не подходил как подчиненный, но был излишне навязчив, бой становился для него последним. Традиция была скорее способом вступить в семью и показать силу подчиненного, а не захватить место босса. Результат боев часто был предопределен, хотя, конечно случалось всякое. Бывало такие дуэли вообще оканчивались ничем — если босс не видел в побежденном достойного подчиненного или пришлый не хотел место босса. Тогда участники могли и мирно разойтись. Но были и ситуации, вроде той, когда был побежден первый босс семьи Вария — Первый Император Мечей. Тогда его семья стала одним из отрядов Вонголы. Про обратную сторону традиции после этого вспомнили многие. Но одно дело небольшая семья с единственным по настоящему стоящим бойцом-боссом и другое — Вонгола, королевская семья в мире мафии. «Нужно разобрать динамит — оставить только дымовые бомбы и со свето-шумовым эффетом. Громко, ярко и безопасно. Идеальный вариант для поддавков с неподготовленным зрителем. А помахать для вида в случае чего можно и кулаками — парень ведь полный слабак». Хаято кивнул и раздраженно смял стикер с обзывательством. Как бы то ни было оскорбления наследника стоило пресекать. Вернувшись на трибуны Хаято полюбовался на босса под воздействием странной вонгольской пули — недобосс стал невероятно прыгуч, хотя абсолютно не контролировал свою новую способность. Бьющийся пахом о мяч с невероятно зверским выражением лица парень вызывал искренний ужас перед всеми стимулирующими пулями от Вонголы. Хаято выдержал около пяти минут и капитулировал перед страшным зрелищем. Позже он даже почти уговорил себя, что сбежал из спортзала из-за желания покушать, а не из-за душераздирающего зрелища бедного парня под действием пули. В любом случае — он увидел и понял все необходимое. Побеждать его будут пулей посмертной воли и при его же максимальном содействии.