в холодном поле сесилий

Прохладный ветер легко трепал ровный рядок белоснежных сесилий. Солнце в этом месте никогда не грело, хотя за пределом поля было довольно-таки жарко. Сяо снова брёл меж ровных рядков. Что-то каждый раз тянуло его в это место, но он всё не мог понять. Задумываясь об этом, он страдал от резких приступов головной боли, иногда даже схватывал панические атаки не пойми с чего. Так что он просто ходил, присаживался, касаясь холодных лепестков, и втягивал аромат, почему-то сводящий его с ума. После он думал о яблоках, о лёгком ветре, треплющем волосы, о чудесной музыке… и голову пронзало нестерпимой болью. Раз в неделю Сяо приезжал на белоснежное поле, постоянно выискивая кого-то взглядом. Здесь никогда никого не было. Рядом не было ферм — почва здесь ужасная, неплодородная, домов в округе тоже не было. Но было поле, усыпанное сесилиями. Ухоженное, всегда холодное, словно здесь специально создаётся ветер. Но, оглядываясь, Сяо не замечал каких-либо оборудований. Приходя в себя, он просто уезжал домой. Думать об этом не пытался — грозило очередной болью. Так что пил таблетки, глуша её, ездил на поле, ища кого-то, и, в остальном, жил обычной жизнью. В том то и дело, что жил. Теперь жизнь перестала быть обычной. Нахмурившись, Сяо пытался смыть с рук чужую кровь. Тёмная энергия привычно скользила по его телу. Повесив маску на пояс, он сделал пару упражнений для успокоения и уселся на большой булыжник, рассматривая спокойную реку. С Ваншу тянулся тонкий аромат любимого миндального тофу, который готовили для него каждый день в определённое время и оставляли на самом верхнем балконе, где после он лакомился им, разглядывая любимые земли на наличие врагов. Сегодняшний день отличался от привычной рутины. Сзади послышался тихий хлопок, затем звук, схожий с мелким порывом ветра. Сяо резко развернулся, стиснув в пальцах копьё. Бард перед ним замер, примирительно подняв руки и хихикнув. — Это просто я. — Ох, Барбатос, — он подорвался с места, опустив копьё и в уважении поклонившись. Архонт перед ним снова хихикнул, лёгким порывом ветра, направленным в грудь, заставляя его выпрямиться, — что… что привело вас сюда? — Гулял. Решил навестить старого друга. Ты только с битвы, Алатус? Сяо чувствовал, как орган, названный сердцем, бешено забился в его груди. Он неловко прижал туда ладонь, рассматривая Архонта перед собой. Он помнил его имя. Он решил его навестить. Он назвал Сяо другом? — Я… да, я только что убивал монстров. Вам не стоит подходить слишком близко, я не успел усмирить тьму внутри… — Сяо сам сделал шаг назад, следя за Барбатосом. Тот пожал плечами, улыбнувшись, и махнул рукой, материализуя в ней лиру. Сяо вновь шагнул назад, рассматривая инструмент в руках барда. После зазвучала мелодия, до боли знакомая ему. Конечно, Барбатос играл её иногда. Словно выгадывая момент, он всегда попадал на то время, когда Сяо пытался успокоиться после тяжёлых битв. Присев обратно на булыжник, он прикрыл глаза, вслушиваясь. Музыка Барбатоса успокаивала его. Она обволакивала его, словно лёгкий освежающий ветер. Пробиралась внутрь, очищая мысли от тяжкой гнили и ненависти. А после музыка потихоньку стихла, сменяясь поцелуем. Сяо, находящийся в какой-то полудрёме, ответил, мягко целуя губы Архонта. Такие пухловатые, призывно приоткрытые. Чувственный вздох сорвался со стороны барда, и он вплёл свои пальцы в волосы Алатуса, аккуратно притягивая его ближе. Сяо уже сам целовал его, даже не понимая, когда успел научиться. Это было легко. А ещё было приятно. И так сладко. Барбатос на вкус как летний ветер, как яблоки с сесилиями, как что-то тёплое и растекающееся на языке. Ладони скользнули по тонкой талии, и Сяо поднялся на ноги, возвышаясь над Архонтом и прижимая его к себе настолько тесно, насколько мог. Отстранившись на короткое мгновение, он побольше втянул в себя воздуха, вновь припадая к чужим губам. Это было началом чего-то большего. И Сяо позволил дать себе слабину, поддавшись чувствам, а не разуму. Теперь же, задыхаясь от пришедшей к нему смерти, он рассматривал испуганное лицо напротив. Венти гладил его щёки, пытался исцелить, но своих сил не хватало. Зло разрывало Сяо, гнилью растекалось по телу, паразитом разрушало клетки. Алатус умер в ходе своей последней битвы. Умер на руках Архонта, которому суждено жить вечно. Время медленно шло вперёд. Венти жил. Годы сменялись столетиями, столетия тысячелетиями. Эпоха магии ушла, и пришла эпоха человечества. Вера в Богов медленно менялась, Архонты перестали быть ценными, Глаза Бога больше не были нужны людям, они сами могли создавать технологии, заменяющие любую магию. По итогу и сами Архонты либо вознеслись в исчезнувшую с небосвода Селестию, либо предались Вечности. Венти не мог так просто уйти из мира, потому просто жил, храня в себе остатки Анемо стихии. Сяо он встретил впервые после стольких лет в 1576 году во Франции. Европа, ранее именуемая Мондштадтом, была больше своего изначального вида. Мир, в целом, стал больше. Материки раскололись, какие-то показались из-под вод, другие наоборот ушли под неё. Венти путешествовал по миру, удивлялся с каждым столетием новым изменениям, но никогда не вмешивался в дела людей. Не давал достойным пользоваться магией, не использовал её сам. Разве что, возвращаясь в Нидерланды, следил за собственным полем сесилий, таким же вечным, как и он. Он создал над ним ветряной барьер, не пропускающий внутрь высокие температуры и поддерживающий постоянный холод. Ненужное никому поле из-за плохой почвы никем не посещалось, так что Барбатос забрал его себе, иногда проводя там время. Теперь же, найдя Сяо, он наблюдал за ним. После подстроил знакомство, через несколько ночей находя себя в его кровати. Уже голый, раскрытый перед ним. От возбуждения кончики пальцев холодеют, пытаются выпустить из себя мечущуюся внутри магию. Но он не собирается пугать бедного юношу, позволяя делать с собой всё, что тот пожелает. И он в бреду шепчет его имя — Венти, Венти, Венти… Кончает, рассматривая лицо напротив, и целует, так сладко целует, что Венти забывается, перестаёт себя контролировать. В тот день, за городом, ходили мощные торнадо, после резко исчезнувшие как раз в тот момент, когда Барбатос кончил, растекаясь на груди Сяо и предаваясь сну. С каждым проведённым вместе мгновением Сяо всё вспоминал. А вспомнив всё, умер. Барбатос жил. Одинокий Архонт продолжил скитания по миру. Им доводилось встречаться множество раз. Сяо появлялся в мире каждый век, и Венти обязательно искал его. А после перестал. Он понимал, что это просто мучения. Он давал себе слепую надежду, наслаждался, но при этом сводил Сяо в могилу, совершенно не думая о нём. Так что на некоторое время Венти всё же забыл о нём. Они встретились вновь в двадцать первом веке. Венти давно заметил, что Сяо приезжает на его поле. Бродит меж ровных рядов, ищет кого-то взглядом. Барбатос понимал, что ищет наверняка его, но не выходил, не показывался, понимая, что это всё испортит. А после они случайно столкнулись. Венти пролил на него любимый красный чай, а Сяо спешил куда-то в идеально выглаженном костюме-тройке с верхней расстёгнутой пуговицей рубашки. Он выругался, вскинул голову, нахмурившись, и замер, совершенно забывая, о чём хотел сказать. — Ох, Барбатос, — пробормотал он, а после удивлённо вскинул брови, — то есть… я… боже, я даже не понял, что сказал, вы?.. Венти не дал ему договорить. Вцепившись в лицо Алатуса, он потянул его к себе, жмурясь и прижимаясь к чужим губам. Всё такие же сухие, покусанные. Сяо не понимал. Руки его тряслись, глаза рассматривали лицо напротив. Он совершенно не хотел отстраняться, и потому ответил, закрывая глаза и стискивая в ладонях тонкую талию. Было хорошо. Странная эйфория растеклась по телу, и он теперь не мог оторваться от сладких губ. Пахло сесилиями. Теми самыми сесилиями, растущими только в том самом поле. И он всё прижимал незнакомца к себе, пока головная боль сменялась яркими вспышками воспоминаний, будто они не его, но совершенно точно связаны с ним. Сяо брёл меж белоснежных сесилий. Впереди него бежал Венти, постоянно смеясь и возвращаясь к нему, чтобы схватить за руку и потянуть за собой. Сяо улыбался ему, вслушивался в его смешные рассказы и просто гулял, рассматривая его счастливое лицо. Сяо прожил дольше того времени, сколько жил обычно в другие эпохи. Венти, до этого с боязнью ожидая того момента, не мог не нарадоваться. Сяо выжил, Сяо будет с ним дольше. Сяо всё помнит и живёт! Сяо умрёт через шесть дней по обстоятельствам, подкинутыми разгневанной судьбой.