Сон без сновидений

Голова нещадно болела. Искать причины не надо было - они окружали его от начала и до конца тёмного дня, а ночью превращались в опасный мысленный концентрат. Он удлинялся, вытягивался в тонкое остриё и пронзал его сознание так, чтобы жизнь казалась настоящей пыткой. Так продолжалось уже несколько дней. Спать было невозможно, потому Силко, прозябая ночами в кабинете, бессмысленно смотрел в разрисованный потолок. Совсем немного, но отпускало. Ужасная мигрень, лекарство от которой, казалось, было лишь в его маленькой подопечной. Мужчина устало прикрывает глаз, желая закрыть лицо в ладонях, но не имеет сил даже поднять руки. Его насторожённость настолько притупилась болью, что он не слышит и тихого шороха за дверью. Джинкс стоит на коленях перед замочной скважиной, подглядывая в неё. Опять не спит. Ее и саму мучала бы усталость, если бы не клокочущее волнение: она и правда вначале пошла к нему в спальню, силясь отдохнуть именно с ним, но отсутствие ключевого героя почти возмутило ее, заставив разочарованно вздохнуть и пойти на поиски. Искать пришлось недолго. Как ей ему помочь? Она опирается руками о пол и поднимается, прижимаясь спиной к стене и отмахиваясь руками от назойливых галлюцинаций. Девушка хмурится пару секунд, задумавшись о том, как Силко помогал ей, когда она болела. Воспоминания пронеслись тёплыми картинами в голове. Сосредоточившись на уютных объятиях, ладонь на лбу, проверяющая температуру, остывший чай, который она отказывалась пить. Нет уж, у неё Силко точно не откажется! Яркие глаза сверкнули в темноте, когда она крадучись, словно кошка на охоте, проскакивала мимо чужих дверей. Выкрасть необходимое для плана было просто. Самое тяжелое - заставить себя не оставлять следы. Конечно, ей хотелось привлечь внимание брюнета, но точно не шумом в месте, где он заправляет. Это его город, пускай сегодня она постарается быть паинькой. Но только для него. И совсем на чуть-чуть. Она обожглась, когда заливала кипяток в разрисованную ей кружку. Джинкс знала, что та была его любимой, кто ещё откажется от такой замечательной обезьяньей морды? Девушка хихикнула и рука с чайником дрогнула. Выругалась, попрыгала на месте, тряся рукой, выругалась еще, но уже в сторону появившегося видения. Вздумал над ней смеяться, придурок?! Она только успела замахнуться, чтобы учинить драку, но вспомнила о хорошем поведении раньше учинённого погрома на кухне. В старом шкафу на верхней полке был найден поднос, и теперь все успешно на него поставлено. Синеволосая шла приплясывая, находясь в полном восторге от собственной задумки. По пути к набору с чаем и краденным в детской лавке печеньем были добавлены таблетки клофелина, найденные в аптечке, и метамфетамина. На всякий случай. И, конечно, ее главным оружием против недомогания был поцелуй. Ей всегда помогало… Второе пришествие Джинкс было громким, она пнула дверь ногой, чтобы зайти, а потом, осознав оплошность, на миг замерла в дверном проёме. Лицо мужчины было изнеможённым. Запавшие глаза, круги, сильнее выраженные морщины.. Она бы пошутила над его старостью, если бы не впала в минутную тоску при виде его усталости. Он же был удивлён: слегка приподнял брови и чуть хрипло спросил: - В честь чего чаепитие? Джинкс, кривовато улыбнулась, поставив поднос прямо на сложённые на столе бумаги и натянуто весело ответила: - Некому больше лечить твою старую голову, даже тебе ума не хватает. Ее привычная колкость нашла ответ в его нежной улыбке. Он повернулся в кресле, чтобы рассмотреть эту чудесную картину: девушка, чай, печенье, амфетамин. Прекрасно. Просто прекрасно. Джинкс же молчание насторожило. Он улыбается, чтобы наврать ей? Она нетерпеливо протягивает ему кружку и почти не даёт ему времени, чтобы взять ее. Обходя стол, синеволосая усаживается на его край, чтобы настойчиво заставить его пить. Мужчина привычно спокоен. Забирает кружку и, сдавленно смеётся: - Благодарю, ты как всегда мила, Джинкс Так он улыбается только ей. Связь между ними могла вызвать вопросы у окружения, но эта жалкая погань не имеет права и слова сказать о том, что было по настоящему важно. О том, что утоляет боль, даёт умирающему - силу к жизни, удушенному - кислород. Единственное, что может быть выше Власти и Денег. Семья. Эта высокая, худощавая грубиянка была его семьей. И ее присутствие здесь и сейчас только оправдывает его любовь к ней. Сейчас он думает о том, чтобы вырезать всех ее обидчиков, сохраняя прежнюю улыбку и наблюдая за ночным гостем. Джинкс в растерянности, смотрит на него, стараясь уловить, когда же наступит счастливое выздоровление. Не находя изменений, она обессиленно пересаживается к нему на колени, немного сползает и прижимается к его груди, обнимая. - Может тебе стоит выпить таблеток? Я могла бы выкрасть для тебя лекаря из верхнего города.. Силко мягко отвечает что-то успокаивающее, поглаживая ее по голове. Что-то про документы, паршивых миротворцев.. Черт, это же она должна его успокаивать. И Джинкс предлагает взорвать департамент чего-то там, если это облегчит его жизнь. Его отрицательный ответ почти что ее расстраивает. Девушка поднимает взгляд и неловко, не долго думая, целует его в подбородок, после разглядывая его лицо. Силко оставляет кружку и в изумлении находит себя в состоянии покоя и умиротворения. Он поднимает брови, как немой вопрос после смазанного поцелуя, и сосредоточение на этой маленькой кошке на его коленях разбивает иглы в его голове, плавит, делая металл мягким и податливым. С покоем боль отступает, пока и вовсе не затеряется где-то далеко. Он укладывает ладонь девушке на затылок, чтобы прижать к себе, шепчет тихое: «спасибо», от которого у той мурашки по коже, проводит по волосам, шее и останавливает на спине, цепляясь пальцами за худое плечо. На минуту его рука отстраняется, чтобы снять с края кресла теплую мантию, а после накрыть ею девушку. Силко снова обнимает ее и начинает убаюкивать, рассказывая о экзотических животных, фруктах, и существ других земель, его голос прогоняет призраков из ее головы, незаметно засыпает и он сам.