***
— Как все прошло? — спрашивает Коджиро, ставя ароматную тарелку с пастой перед своим самым частым посетителем своего ресторана. — Никак, я даже есть там ничего не смог. — говорит Каору, наслаждаясь только что приготовленной порцией спагетти, вдыхая так полюбившийся аромат пасты. — Ммм, даже так? А ресторан в который он тебя позвал, достаточно популярен. — говорит Джо и на его лице появляется улыбка, в тот момент когда Каору начинает есть его блюдо. — Как только принесли пасту, я даже пробовать не стал, запах совсем другой. — почти не слышно говорит Черри и накручивает на вилку как можно больше спагетти, чтобы совсем не было возможности ответить партнёру, на его колкие вопросы. — Да что ты? Не такой аромат и ты даже есть не стал? На сколько же сильно, ты привык к моей кухне, что ничего другого есть не можешь? Если так подумать, это почти признание в любви. — с самой хитрой улыбкой из всех говорит Коджиро и складывает голову на руки и почти не моргая смотря на покрасневшие ушки возлюбленного, не скрывая радости.***
— Господин, я принес отчёт, его нужно проверить до обеда, после я его отправлю в 4 филиал. — говорит Тадаши, смотря на задумчивого босса, вот уже второй день. — О ком он говорил? — говорит Шиндо, игнорируя своего подчинённого и отчёт вместе с ним. — Простите? — Кикучи делает все, чтобы не подать виду, о чем говорит его господин, т.к. тот разговор между каллиграфом и Айноске, до сих пор оставлял неприятный осадок, вот уже несколько дней. — Мне нужно повторять тебе все по 2 раза? — немного выходит из себя Айноске. — Если вы имеете ввиду разговор господина Сакураяшики, то я не имею понятия о ком он говорил. — спокойно отвечает Тадаши. — После упоминания о том кого я проверяю на прочность, он посмотрел на тебя. — Шиндо поднимает заинтересованный взгляд на подчинённого, но не находит изменений в его лице, в этой идеальной услужливой маске. — Я не знаю о ком говорил господин Каору, вот отчёт. — Тадаши кладёт на стол отчет и отступает на два шага от стола. — Если это все, я могу идти? — Иди. — говорит Шиндо, отворачиваясь к панорамным окну.***
— Каору? Куда ты… — спрашивает Коджиро, но не получает ответа, т.к. оппонент скрывается на лестнице на второй этаж ресторана, где была расположена квартира владельца данного заведения. — Там же моя спальня… — договаривает в пустоту Коджиро, после чего быстро заканчивает с мытьём посуды и спешит на второй этаж, проследить за немного захмелевшим от бутылочки вина (распитого на двоих, но Черри выпил больше), любимого. — Нанджо… — Черри с закрытыми глазами хлопает по свободной половине постели, явно с намёком, чтобы к нему побыстрей легли. — И что это задумала моя Вишенка? — ласково спрашивает Коджиро, снимая тапочки и укладываясь рядом с возлюбленным. Это прозвище он использовал, когда был по настоящему счастлив, а т.е. когда находился рядом с Кароу, т.е. почти всегда. — Знаешь… — прерывисто и очень сонно говорил Каору. — Я бы никогда не хотел стать его. — после этих слов Коджиро напрягается, но не решает спрашивать, давая выговориться другу, поглаживая по нежным розовым прядям. — Представляешь, он сказал что это было свидание. — все также не открывая глаз. — Я смеялся, ведь это так очевидно, что Тадаши его любит, уже столько лет… — Каору придвигается как можно ближе к тёплому телу, крепче обнимая за мускулистую талию. — А этот идиот ничего не замечает, жаль Тадаши, он безответно влюблён. — с улыбкой заканчивает свой монолог Каору. — А что на счет тебя? — спрашивает Коджиро, уже поглаживая спину возлюбленного. — На счет меня? Я влюблен ответно… — хихикает Каору. — И я всегда предпочитал тебя. Даже если в юности казалось, что мне нравится Шиндо, то только потому, что с ним и правда было интересно и весело, ничего больше, ведь я всегда… — Коджиро чувствует себя ребёнком, что получил на новый год самый желанный подарок из всех, именно так он оценивал искренность чувств возлюбленного, который достаточно редко затрагивал эту тему, и в принципе говорил о них, а если и говорил, то только одному человеку и это был Нанджо, от чего последнему становилось еще приятнее. — Даже когда мы втроём ели обед на крыше, я всегда садился ближе к тебе, или когда мы собирались куда-нибудь опять же втроем, я всегда сам за тобой заходил, если это ты первый не делал и еще… — Черри не дают договорить, т.к нежно затыкают поцелуем. Каору стонет в поцелуй и все крепче цепляется за футболку любимого, пока тот не решает подмять того под себя с дальнейшим намёком на действия. — Я знаю и я тоже тебя очень сильно люблю, моя Вишенка. — говорит Коджиро, ласково целуя припухшие губки, щёчки, носик, подбородок, шею и так спускаясь поцелуями вниз по впалому животу, лаская рукой затвердевшую плоть партнёра. Оба отдаются моменту и словно в пьяном дурмане наслаждаются страстью друг друга. Каору так сильно притягивает его ногами к себе, что у последнего сносит крышу. Коджиро вдалбливается, что есть сил, пока Сакураяшики так страстно стонет, что просто физически не может остановится. Черри все сильней его обнимает, оставляет отметины на спине ногтями, отметины на шеи — губами и такими сладкими стонами прямо в сердце Нанджо. Они так идеально друг другу подходят, кто бы мог подумать. Коджиро, который все годы в школе был увлечен скейтом или гроза школы в пирсинге, которые собирались после занятий и показывали настоящий мастер-класс скейтбординга. В то время, Коджиро и правда думал, что Айноске вызывает больше чем симпатию у Каору, и при этом всегда был рад инициативе друга, когда тот о нем не забывал и всегда помнил. Это все были его чувства, сквозь пелену наслаждения понимает Нанджо и сливается в поцелуе с тем самым школьным хулиганом, который так давно запал в его душу. Обоим казалось, что они побывали на небесах, т.к. нереально столько заниматься сексом и не уставать. Возможно это алкоголь, думает Коджиро, но все равно считатет это мысль ерундой, ведь они выпили всего одну бутылочку вина, а возможно это были те самые давние чувства, в которых хотел признаться Каору, своему другу, думает Сакураяшики и только крепче обнимает любимого, вдыхая аромат дорого одеколона и пота возлюбленного.***
— Может он имел ввиду Сноу? Нет, или Тадаши? — вот уже третий день думает Шиндо. Он все не мог понять намеков (кхм, кхм, открытого текста) его бывшего друга. Что он хотел этим сказать? В смысле проверяет на прочность? Кого? Зачем? Эти вопросы без ответов сильно нервировали. — Босс, у вас обеденный перерыв через 15 минут, где хотите его провести? — спрашивает Тадаши, как только заходит в кабинет. — Обед … «— А что, это не плохая мысль, вот и проверим за одно.» — думает про себя Шиндо. — В ресторан ХХХ. — Слушаюсь. В ресторане, где проходила встреча с Каору. — Не стой, я хочу чтобы ты поел сегодня со мной. — говорит Шиндо и отодвигает стул с другого конца стола, тем самым приглашая сесть. — Но я… — не успевает закончить Кикучи, как его перебивает господин. — Я заказал твое любимое блюдо. — говорит Айноске, когда приносят две тарелки паэльи с креветками и болгарским перцем. — Господин, а разве вы не будите есть? — спрашивает Тадаши, уже сев за стол и поднося ко рту первую порцию паэльи, но останавливается. — Я хочу посмотреть как ты ешь. — говорит Адам, не притрагиваясь к еде. — Я не могу начать есть первым, пока господин не попробует свое блюдо, таков этикет в доме Айноске. — ложка с рисом и креветкой опускается в тарелку. — Давай сегодня без этикета. — весело предлагает Шиндо. — Простите, я не голоден. Если вы не собираетесь есть, жду вас в машине. — Кикучи выходит из-за стола, поклонившись перед этим, оставляя Айноске в задумчивости.***
Шиндо не знает что делать. Почему его так тянуло к Сноу или Черри? Все просто. У них была хоть какая-то реакция. Да, по Ланге и не скажешь, что он эмоциональный, но не он носит одну и туже маску вот уже лет 20, а Сакурояшики был уникален по своему. Свои эмоции он разрешал видеть только тем кому доверял, и Шиндо понял это на последней с ним встрече. Не смотрел в глаза, язвительно смеялся и просто ушел, да и слова подбирал весьма точные в определении, что «И друзьями мы стать не сможем.», все стало ясно в конце, но долго доходило до самого Айноске. Взамен на «вишню» ему попался весьма крепкий орешек, который так и хотелось расколоть и посмотреть в самую сердцевину. Тадаши был просто невозмутим. Он скрывал что-то внутри, и так четко давал это понять, что бесило до дрожи, но если спросить об этом на прямую или просто дать хоть мельчайший намек, он наденет уже не маску услужливого слуги, а что ни на есть скафандр хладнокровности и не выползет из него до следующего дня, там уже профессия слуги обязывает. Но это не мешало пробовать снова и снова. А Шиндо добиваться умел, если потребуется не один день и даже месяц, то он добьется раскрытия всех секретов своего слуги, рано или поздно.***
Этим вечером Шиндо понял что устал. Устал от работы, устал от вечных приказов своих больных на голову тетушек, устал пробовать хоть что-то изменить в отношениях между собой и Тадаши. Последнее удручало больше всего и выматывало соответственно. Айноске много всего перепробовал. Пытался уговорить еще раз пойти в ресторан, но безуспешно, пойти вместе в театр, кино, балет, оперу и просто погулять по парку, якобы у него завалялось случайно два билета на тот или иной вид досуга, как очередная пассия (или партнер) не смог (ла) прийти, заболел (а), перевели на работе и прочее, прочее, прочее. Тадаши проигнорировал абсолютно все, кроме работы. Дела в компании к слову, шли лучше прежнего, в чем Шиндо видел заслугу Тадаши, т.к. он улаживает все мелкие и даже крупные проблемы, даже если они еще не появились. Шиндо думает, а не взять ли отпуск на двоих и просто уехать подальше от всех, может это поможет разговорить его лучшего работника, слугу и друга детства по совместительству. Вместо одного или двух бокалов виски, как обычно выпивает после особо тяжелых дней, Шиндо пьет чуть больше, а именно всего «Jack Daniels» и решает сменить тактику в сторону своего слуги. — Господин, вы меня звали? Уже поздно почему вы не… — Тадаши принюхивается и видит пустую бутылку виски. — Хорошо, что завтра суббота, и у вас не назначено никаких серьезных встреч. — Тадаши подворачивает рукава и подходит к Айноске. — Господин, вам нужно в кровать, иначе вы простудитесь здесь. — говорит Кикучи только собирается протянуть руки, чтобы помочь господину встать как тот спрашивает. — Кого ты любишь? — вопрос ставит в неловкое положение абсолютно всех, даже покойного Jack Daniels, если бы он слышал этот вопрос и смотрел на Тадаши, который к слову не мог вымолвить и звука и просто замер. — Вы много выпили, позвольте я помогу вам дойти до кровати и перео… — Хватит увиливать и скажи прямо! — кричит Шиндо, ему надоели бесконечные прятки и игры в слугу и господина, пора ставить точку. Тадаши опускает взгляд и не говорит ни слова. — Раз ты не понимаешь когда я говорю по простому, сделаем так как ты любишь — Шиндо берет слугу за подбородок двумя пальцами и поднимает его голову так, чтобы их глаза оказались на одном уровне, т.к. Айноске полусидел на диване, а Тадаши стоял на одном колене склонившись над ним. — Ты влюблен в меня? — холодно спрашивает Айноске, как и следует господину, не отводя взгляда от своего слуги и видит в глазах напротив настоящую панику, ждет ответа. «Я не имею собственного мнения, не говоря уже о том, чтобы иметь право любить своего господина, если же признаюсь, то он вдоволь посмеется над таким как я, возможно поиграет, а затем просто потеряет интерес и уже тогда я не смогу быть рядом с ним, уж лучше я буду холодным и бесхребетным слугой, чем он узнает о том как я его люблю… я не смогу без него жить… Ведь я живу только ради вас, мой господин.» — Нет господин Айноске. — отвечает Тадаши самым, что ни на есть холодным тоном и таким же холодным взглядом старается сжечь весь интерес к себе в глазах господина. Шиндо не понимает что произошло, ведь он был так уверен, что именно эта тактика сработает с его Тадаши. Да именно с его, т.к. они вместе самого детства, и Айноске знает, что Кикучи не любит прямые вопросы в лоб и поэтому решает пойти ва-банк, по другому было никак. Но все резко меняется, тревога в глазах словно замерзает и перестает быть реальной, а выражение лица сравнимо только с ледяной глыбой льда, это больше всего обижает Адама. Неужели он настолько плох? Или плох Тадаши? Получается Каору был прав, он действительно не видит дальше своего носа. Но он ведь думал все это время не только о себе. Весь месяц он думал только о Тадаши, его Тадаши, о его лучшем друге детства. Неужели Тадаши не увидел в нем этого? Что если Шиндо ошибся? Может Тадаши и не любит его вовсе или уже перестал любить? Что если Тадаши понял каков он на самом деле, то из-за собственного разочарования не смог сейчас разглядеть лучшего в своём господине? И уже вряд ли сможет. Значит и Тадаши закрыл от него своё сердце и чувства вместе с ними. Теперь Шиндо совсем один. Раз так, нет смысла больше продолжать этот фарс. — Оставь меня. — Шиндо убирает руку от лица друга, уже тоже бывшего и переворачивается на другой бок. — Господин вам следует… — Оставь меня! Я хочу побыть один. — уже тише заканчивает Айноске, после слышит как закрывает дверь в гостиную. *** — Господин вы меня вызывали? — Да, хотел с тобой кое-что обсудить. — говорит Шиндо поворачиваясь всем телом к своему слуге, продолжает. — Я подумал, и хочу перевести тебя руководить работой в 4 филиале. Ты достаточно давно осуществляешь контроль за всей работой там, и я решил отправить тебя туда до полного завершения проекта, до самого открытия, после этого проекта, посмотрим куда еще тебя можно перевести, пока что так. На счет зарплаты можешь не волноваться, ты теперь старший помощник, и мой зам там, так что это считай за повышение. Какие-то вопросы? — спокойно заканчивает Шиндо и не находит в лице бывшего друга никаких изменений. — На счет твоей постоянной работы слуги в моем доме я тоже подумал.Ты все также будешь работать на мою семью, но я решил убрать тебя с постоянной должности своего личного слуги и помощника, и повысить до зама данного филиала как и говорил ранее, над твоей заменой я уже подумал и нашел несколько кандидатур. Если нет возражений, то ты дорабатываешь эту неделю, и потом можешь перевозить свои вещи в новый офис. С повышением! Если нет вопросов, можешь быть пока свободен. — Шиндо снова встаёт спиной к подчиненному и смотрит на то, как кипит жизнь за панорамным окном его офиса, но не слышит шагов и даже звук закрывающейся двери в свой кабинет. Прежде чем обернуться, до него доносится глухой звук, словно что-то тяжёлое упало на пол. Шиндо оборачивается и видит Тадаши на полу, который сидит на коленях и опирается руками сжимая их в кулаки, опустив голову. — Кикучи? В чем дело? — не на шутку волнуется Адам, но подойти почему-то не решается. — Господин, прошу вас… — Тадаши всхлипывает, и Шиндо понимает, что он кое-как сдерживается. — Позвольте мне остаться с вами я… Я не представляю свою жизнь без вас… — Кикучи открыто плачет, его слезы падают на дорогущий паркет, но его сейчас это мало волнует. — Я не смогу существовать если вас не будет в моей жизни, позвольте остаться на этой должности… — не поднимая головы просит Кикучи, моля своего господина роняя горячие слезы. Шиндо не знает как реагировать, он настолько в шоке, что даже не мог представить, что когда нибудь сможет увидеть слезы Тадаши и на самом деле не хотел их видеть, и не хотел его доводить до них. Да, у них всякое было, но не слезы, по крайней мере не Тадаши. Адам решается подойти. — Тадаши… — зовёт его Айноске, прежде чем тот поднимает на него взгляд, снова берет его за подбородок и заставляет посмотреть на себя. Лицо Тадаши красное, а слезы не перестают течь из глаз, отчего хочется дать себе обещание, раз и навсегда, больше никогда не причинять боль своему слуге. — Ответь мне. — один вопрос и в глазах снова тревога, но уже без зимней стужи и с губ срывается чистое: — Да. В тот же момент Адам резко тянет его на себя и крепко прижимает к себе страстно целуя солёные от слёз и слегка подрагивающие губы. Шиндо сминает их словно лепестки, боясь память и даже поранить столь податливые губы, а объятья что он дарил, никогда прежде не были на столько нежными и ни с кем, как сейчас. Тадаши долго не может прийти в себя, но после все же понимает, что именно происходит и отвечает своему господину, на столь требовательный поцелуй. Он не до конца верит, что все это правда и его господин действительно его целует. Тадаши хочет умереть в этот момент от счастья, ведь такая смерть одна из лучших, что могла бы быть у него. Спустя несколько долгих минут, первым прерывается Адам, совсем неохотно отрываясь от столь желанных губ на пару сантиметров, говорит: — Ты только мой Тадаши, слышишь? Только мой, до конца жизни и ни чей больше! — Да господин, я только ваш. — отвечает Кикучи и сам решает продолжить поцелуй, за что его награждают укусом на нижней губе.***
Это были выходные, Каору встал раньше, чем его возлюбленный и уже стоял на кухне и готовил необходимые продукты для их совместного блюда. Почему «совместного»? Потому, что еще в конце недели, они договорились приготовить Букатини «Аматричана». Данное блюдо представляло собой туже пасту, но с добавлением копченой грудинки свинины и томатами, приправленной пармезаном и перчиком чили, все конечно в нужном количестве. Но вся суть блюда заключалась в макаронах — Букатини. Это были те же спагетти, но немного толще стандартных и с отверстием внутри. Каору любил это блюдо, но заказывал довольно редко, т.к. оно достаточно калорийно, по сравнению с более простым приготовлением пасты. Каору доставал все нужное из холодильника. Сыр, грудинку, томаты уже были на столе, нужно достать сами спагетти, которые лежали как раз на верхней полке над ним. Только Сакурояшики потянулся к верхней полке, как другая рука опережает и достает нужный продукт. — Только не говори, что хотел без меня начать. — говорит Коджиро и ласково целует любимого в плечико, которое было видно из-за съехавшей футболки самого Нанджо, которую надел Каору. — Как же мне готовить их без личного повара. — ехидно отвечает Черри, но не отодвигается, когда его перехватывают поперек живота и вдыхают вишневый аромат еще влажных волос. — Мы готовить будем? Или так и простоим до обеда в обнимку смотря на макароны с помидорами? — за столь дерзкий вопрос, Каору прижимают к кухонным шкафчикам и требовательно целуют, стараясь выбить землю из-под ног, но Сакураяшики понял, что к чему и отстранил от себя страстного повара. — Давай начнем готовить, в спальне потом продолжим. — предлагает Каору, и его тут же быстро целуют в припухшие губки, после чего повар надевает свой фартук с нашивкой обезьянки. Это кстати, была идея Каору, сделать нашивки на их фартуках, хотя сами фартуки купил Коджиро. Фартук Каору был пастельно-розовым, а у Нанджо пастельно-зеленый. Каору случайно купил те нашивки в виде двух вишенок и обезьянки, когда они гуляли по торговому центру, после просмотра фильма. Взгляд сам упал на витрину какого-то магазина для рукоделия, пока Нанджо отошел по нужде. А потом и сами пришились на фартуки в правом верхнем углу. Теперь Нанджо готовит только в нем. Черри готовил не так часто, да и без фартука мог обходиться, но вот Коджиро не мог, да и готовил чаще, а в таком фартуке еще и приятно. Да были случаи, когда, Черри надевал только фартук и ему в нем было очень даже приятно, но это немного другое. Спагетти уже сварены, свинина нарезана, сыр добавлен, осталось соль, перец и томаты с лучком и можно наслаждаться самым вкусным «поздним» завтраком. — А вышло неплохо. — говорит Коджиро прожевав первую порцию, накручивая на вилку новую и смотрит на возлюбленного и только умиляется. Каору пытается сделать вид выражения лица обычным, но смеющиеся глаза его выдают. — Вкусно вышло. — искренне говорит Сакурояшики и смотрит на Коджиро влюбленным взглядом, словно им не по 25, а по 15 и это первое блюдо, которое они совместно приготовили. Каору доедает быстрее, и кладет свою тарелку в раковину, пока Коджиро съел только половину. Но не успевает он доесть свое блюдо, как его тут же тянут за руку из-за стола и тянут в сторону спальни. — Хочу отблагодарить своего повара за вкусный мастер-класс. — игриво говорит Каору и они идут в спальню, придаваться страсти. Это определенно их лучшие выходные.Что может быть лучше, чем любимый так страстно целующий и срывающий с тебя одежду уже после завтрака и еще горячая паста на кухне?