Кайдан

      Больше всего на свете Кайо любит две вещи: сплетничать и слушать истории о злых духах — кайданы.       Но сплетничать ей в последнее время не с кем. С тех пор как она стала сопровождать Аптекаря, они не задерживаются на одном месте настолько долго, чтобы Кайо успела обзавестись знакомыми или набрать материала для хорошей сплетни. Зато в леденящих душу историях у нее теперь недостатка нет.       И дело даже не в ужасах, которые ей, как спутнице такого замечательного человека, приходится узнавать, наблюдать и проживать удивительно часто. К историям, которыми делятся мононоке, Кайо старается в мыслях своих не возвращаться, они скатываются с ее разума, как с кожи — капли воды. Просто Аптекарь чересчур быстро разгадал эту ее страсть и оказался отличным рассказчиком.       Кайо просит его рассказать какой-нибудь кайдан или сразу несколько, как правило, перед сном: в небольшой комнатке в крупном городе, за которую хозяева запросили баснословные деньги, посреди зала в обезлюдевшем и заброшенном поместье, на поляне в лесу — в общем, там, где их застанет ночь. И Аптекарь каждый раз со смешком выполняет эту ее странную просьбу. Его голос эхом отдается от пустых стен, отгоняет холодные пальцы подступающей темноты, успокаивает шаги и скрипы, которыми полнятся старые здания. Кайо, поджав колени к груди, натягивает одеяло до подбородка и ловит каждое слово. В конце концов, обычно Аптекарь не отличается разговорчивостью.       Только в такие моменты служка и может дать волю страху: почувствовать, как сильно и тревожно колотится сердце, как замирает в горле дыхание и холодеют ладони. Только вот так, в безопасности, она позволяет себе от души побояться — чтобы не трястись позже, когда дела действительно станут плохи. Ведь потом, чтобы остановить ужас вокруг, придется узнавать форму, сущность и желание мононоке, окрашивать мир в оранжево-золотой, доставать из ножен меч с обезьяньей мордой. А сейчас достаточно лишь всхлипнуть и вцепиться рукой в плечо спутника, умоляя его прекратить, но больше все-таки напрашиваясь на ласку.       Аптекарь рассказывает историю о глупом самурае, который бросил любимую женщину и взял в жены другую, чтобы разбогатеть. Но тоска одолела его, и поздним вечером спустя много лет он вернулся в поместье к любимой и провел с ней ночь. А наутро понял, что в постели с ним все это время был иссохший скелет с длинными черными волосами. Самурай испугался и попытался бежать, но не смог. Черные волосы умершей жены, давным-давно наложившей на себя руки, опутали его, не давая дышать…       Даже на самом пугающем месте голос Аптекаря не меняется ни на йоту. Разве что под конец истории он подцепляет пальцами прядь волос Кайо и водит аккуратно подстриженными кончиками по ее щеке: от родинки возле глаза к скуле и носу, затем к уголку губ. Служка вздрагивает, некстати вспоминая, что ее волосы такие же черные и блестящие, коса — тяжелая. А потом ей становится ну слишком щекотно, и она бесстыдно хихикает.       Аптекарь рассказывает историю о слепом, но очень талантливом музыканте, которому ночь за ночью являлся призрачный воин. Он отводил музыканта к своему императору, тоже, конечно, мертвому, и заставлял до утра развлекать призрачную свиту песнями и игрой на биве. Но песен духам было мало — вскоре они пожелали забрать и жизнь музыканта. Чтобы защитить бедолагу, монахи из храма, в котором тот жил, нанесли на все его тело, кроме ушей, защитные письмена. Призрачный воин, обнаружив это, ужасно разозлился и в отместку оторвал музыканту оба уха. Зато — больше не приходил.       Поверить в этот кайдан Кайо сначала сложно. Служка изгибает бровь, шумно дышит, даже приподнимается на локте от возмущения — где это видано, чтобы призраки не убивали несчастных, а всего лишь отрывали им части тела, притом не самые важные. Но, глядя в непроницаемое и серьезное лицо Аптекаря, рассматривая чуть-чуть светящиеся в полутьме татуировки на его переносице и вокруг глаз, служка проникается и к концу начинает слегка опасаться за сохранность собственных ушей.       Кайо даже обещает себе не ходить в одиночестве по старым кладбищам: поет она, конечно, не очень, но мало ли кто привяжется. Впрочем, вскоре ее догоняет мысль о том, что любое прицепившееся к ней зло Аптекарь сможет победить своим мечом, и Кайо успокаивается, готовая слушать дальше.       Аптекарь рассказывает историю о молодом лесорубе, который вместе с наставником потерялся в лесу во время метели. Старик-наставник погиб в ту же ночь — его убила дева зимы и снега, существо с кожей белой, как жемчуг. А вот юного лесоруба она пожалела. Дева взяла с него обещание никому не рассказывать об их встрече, иначе расправа все же свершится, и лесоруб поклялся молчать.       Однако в конце концов проболтался — собственной жене, которую встретил спустя год в том же самом лесу и с которой счастливо прожил много лет. Он думал, что жена удивится, но та разозлилась, кожа ее стала ледяной, голос — похожим на завывание вьюги. Все это время лесоруб жил с той самой девой снега, принявшей человеческий облик. Она полюбила его, когда встретила, а теперь, спустя годы, любила еще сильнее. И, хотя прежде обещала убить, если лесоруб нарушит обещание, сделать этого уже не могла.       Дева снега пропала в ночи, проклиная мужа, оплакивая расставание с детьми. Потом говорили, что бедный лесоруб до конца жизни ходил в лес и просил ее появиться хоть на миг, но дева не возвратилась.       Глядя блестящими от слез глазами в потолок, Кайо молчит.       Эта история пробуждает в ней что-то тревожное, заставляет думать о вещах, которые Кайо обычно отгоняет от себя прочь. Например о том, что Аптекарь и сам похож на эту снежную деву — по крайней мере кожа у него такая же белая, служка ни разу в жизни не встречала людей с такой светлой кожей. А еще не бывает у людей таких клыков, которые она пару раз замечала у своего спутника, почуявшего присутствие мононоке. Да и дружбу он водит с существами, которых Кайо вообще-то побаивается, но с которыми, в целом, уже даже привыкла болтать, пока Аптекарь покупает снадобья для своего короба.       Молчание тяготит. Кайо чувствует, как в темноте наблюдает за ней Аптекарь, и прикидывает, как бы поаккуратнее убрать из уголков глаз влагу. Она не уверена, смущен ли ее спутник или растерян, хочется ли ему прервать эту непонятную тишину. Но знает наверняка, что, если разревется сейчас, то вряд ли когда-нибудь выпросит у него хоть одну историю — Аптекарь перестанет их рассказывать, чтобы ее не расстраивать. И… он всегда успокаивает все ее страхи, выслушивает всю ее болтовню, которая иногда может быть просто невыносимой. И… у него, в конце концов, бьется сердце — точно так же, как у нее.       Кайо без слов утыкается лбом в грудь Аптекаря, слушая, как спокойно и ровно стучит под рубашкой, и отчего-то чувствует облегчение. Пальцы, ложащиеся на затылок служки, начинают перебирать ее волосы — на самом деле не такие уж черные и не такие уж страшные, как в той истории.       Будет смешно, если однажды про Кайо тоже сложат какой-нибудь кайдан.