ЭпидОтряд

Впереди сходились две магистрали, вопрос был в том, кто успеет раньше. При худшем и наиболее вероятном исходе «Двенадцатый» рисковал получить удар в бок и опрокинуться на полном ходу под вражеским тараном. Дженнифер отправила Люкта обратно, в первый вагон, потому что на паровозной площадке металл раскалился, кое-где докрасна. Топка дышала адским жаром, извергая снопы искр. Свист пара и рев огня объединились в низкое, полное угрозы рычание, которое будто исходило из живой утробы. - Это Отряд, мать вашу!!! Не возьмете, еретики! Крепка имперская сила! - проорал Священник, потрясая кулаком в сторону вражеского бронепоезда. Бросил взгляд на знамя, реющее на ледяном ветру, и укрылся под защиту брони, задвинув тяжелую крышку над головой. - Так… - Криптман выдохнул, расправляя широкие и ноющие от усталости плечи. - Ну, вроде все. Едва-едва успели. - Сработает? - судя по тону Доходяги, он крепко сомневался. Пока Фидус думал, что тут можно сказать, страшнолицый послушник осенил себя аквилой и сам себе же ответил: - Ну, так не так, перетакивать уже поздно. - Две минуты, - громко и бесстрастно сообщил по внутренней связи голос Вакруфманн. - Готовьтесь. Они выжимают из локомотива все, что могут. Вой сирены «шестьдесят четвертого» теперь звучал непрерывно, пробиваясь даже сквозь броню. - Этак они отравят радиоактивными выбросами все в округе, - Плакса машинально втянул голову в покатые плечи, скрывавшиеся под мотками шарфа. - Если «все, что могут», значит, сорвали заглушки и фильтры. Ой-ей-ей… Что будет то... - Три тысячи двести метров до стрелки, - прогудели динамики. - Минута пятьдесят. Минута сорок девять… - Ладно, я на позицию, - заключил Плакса. В «штатном» вагоне отделения Деметриус, напрягая силы, катил по направляющим броневую панель. Водила давил на педали, управляя жужжащими приводами. От автоматической пушки «Химеры» пахло маслом, нашатырем и порохом. Танк на холостом ходу чуть вздрагивал и злобно урчал, словно дух, заключенный в старом корпусе, преисполнился бешеной ярости. Опять взревел паровоз, и, вторя ему, низко загудел танковый дизель. Холодный поток ворвался внутрь, кружа обрывки бумаги, кусочки срезанной проводной изоляции, а также печати, сорванные Фидусом с оружейных шкафов и химических контейнеров. Деметриус чуть не споткнулся о связку кабелей, кинутых прямо на железный пол, но удержался. Санитар остро чувствовал, что забыл надеть шапку, толстые перчатки, а также подтянуть шарф выше. Ветер закусил холодными клыками уши, обдул мокрое лицо, так, что на ресницах повисли замерзшие капельки влаги. Одно хорошо - ледяное дуновение охладило горящую от ольгиной руки щеку. Хотя Деметриусу было холодно, больно и очень страшно, санитар не удержался от счастливой улыбки. Он сумел, причем сразу несколько добрых вещей - помог овечке Императора, уберег собственную душу и удержал под контролем Свет, которым Бог наградил недостойного прислужника. А значит, жизнь уже в чем-то удалась. - Готово! - крикнул санитар, больше для себя, потому что танкист его все равно не слышал, а открытый проем наверняка видел и сам. - Минута двенадцать. Минута одиннадцать, - бесстрастно считала Дженнифер - Минута десять. Минута девять… - Отработай один короб, - приказала Берта через интерком. - Целься по локомотиву. Да! - рявкнула наставница, опережая неизбежный комментарий - Знаю, что он забронирован! Но попробуй. - Ага, - пробормотал себе под нос Водила. - Достану через триплекс и убью всех одним рикошетом. - Чего!? - Слушаюсь! - отрапортовал мехвод-стрелок, про себя же подумал, что все это зряшная трата боеприпасов. «Шестьдесят четвертый» идет догоняющим курсом, к тому же под углом, то есть нормально обстреливать можно только лобовую проекцию локомотива, который сам по себе таран, и рассчитан на то, чтобы снести даже титан, если таковой попробует заблокировать магистраль. А по вагонам снаряды будут приходить под таким углом, что рикошет обеспечен даже без учета бронирования. Но приказ есть приказ. Кроме того, хоть кого-нибудь да застрелим, вон, сколько еретической нечисти повылезало наружу. - Так то лучше! - отрубила наставница, она же действующий комендант. Гудели приводы, башня развернулась влево, ствол автоматической пушки, кажущийся коротким и тонким на фоне массивного корпуса, задвигался вверх-вниз. Выл пронизывающий ветер, рычал паровоз, пронзительно вопила сирена вражеского состава. Деметриусу казалось, что сейчас он оглохнет. За отодвинутой панелью оседал красно-золотой шлейф искр из паровозной трубы, как настоящий дождь огня и божьего гнева. Светает, невпопад подумал санитар. Еще минут пятнадцать, и слабое утреннее солнце осветит поле боя. Или могилу. Вражеский бронепоезд оказался очень близко и приближался, Деметриус подумал, что тень его, наверное, достает до… - Пятьдесят девять секунд. Пятьдесят восемь... А откуда тень? Прежде чем юноша сообразил, какие фокусы выкидывает удивительный свет, исходящий от еретического поезда, Водила открыл огонь, и Деметриус оглох по-настоящему. Сноп огня длиной в метр, а может и больше, рванулся из черного ствола. Трассеры слились в сплошной ярко-желтый поток, который начал буквально поливать серую громаду вражеского локомотива. Убийственные снаряды скакали по броне, как безобидные искорки, оставляя почти незаметные оспины, сбивая краску. Фронтальный прожектор «Шестьдесят четвертого» разбился, яркий луч погас, но сирена взвыла еще громче, словно вражеская машина выла от ярости. Вторя ей, грозно рычал паровоз «двенадцатого», так, что даже вагонные оси тяжело вибрировали. Очередь на весь короб длилась секунд девять, может чуть больше, но эти мгновения показались Деметриусу бесконечными. Ствол «Химеры» светился красным, дым валил к низкому потолку, где его сразу подхватывал и тащил наружу ветер. В ушах звенело, шум прекратился, и санитар чувствовал себя, как запаянным в стеклянный сосуд. Все казалось отстраненным и далеким. Деметриус не сразу заметил, что Водила высунулся из люка и бешено размахивает руками в кожаных перчатках по локоть. - Чего? - одними губами спросил Деметриус. Очень сильно заболел висок, там, где была психонавтическая игла. Водила смешно размахивал руками, немо шевелил губами. - Не слышу, - сказал Деметриус, а может, хотел сказать, во всяком случае, юноша не слышал ни звука. Бешено сквернословя, мехвод вытянул себя из люка, цепляясь за края, бросился закрывать броневую панель. - Идиот, кто же без наушников под стволом торчит! - заорал он, отталкивая контуженого санитара. Деметриус глупо улыбался, вытирал кровь, тянущуюся тонкими струйками из ушей к воротнику. - Тридцать три, тридцать две, - механически отсчитывала техножрица, и Водила подумал, что никогда секунды еще не тянулись так медленно и одновременно не мчались с такой скоростью, когда одно мгновение с легкостью вмещает череду занимательных событий. Снежные валы, вздымаемые двумя составами, объединились, между поездами поднялась грязно-белая стена, сотканная из колючих вихрей, острых снежинок. Водила напряг мышцы, сдвигая металлический лист, чувствуя, как ролики скользят по направляющим, давя комья смерзшегося снега. Черная тень беззвучно метнулась от вражеского поезда в длинном прыжке, не долетела, исчезнув средь бурунов перебаламученного снега. - Двадцать пять… Наконец броневая панель выше человеческого роста со звучным лязгом ударилась торцом в раму, мехвод накинул болт запора, схватил за шиворот Деметриуса и потащил к «Химере», впрочем, понимая, что уже не успевает. Загорающийся восход скользнул по невидимому горизонту, как лезвие алой бритвы. Впереди загоралось мрачное сияние багрового и темно-желтого - пожары в пригородах. Там, среди огня и дымов, угадывалось зловещее движение, проявление некой жизни, кажется, что-то взрывалось и сверкало огнями лазеров, но сейчас думать об этом не было ни желания, ни времени. - Почему они в нас не стреляют, - пробормотала Берта, склонившись над оперативным столом, где на плафоне разместилась отдельная карта пригородов юго-запада. Едва слышный сквозь броню звук длинной пушечной очереди оборвался. Наставница переживала острое чувство собственной неполноценности. Под ее руководством оказалась настоящая боевая единица, но командирша плохо представляла, что делать с даром Императора. Опыт, чтоб его… опыт и образование, их катастрофически не хватало. Приходилось внимательно слушать Фидуса, который военным не был, но прошел разностороннюю подготовку, в том числе изучал основы тактики - по ходу расследований инквизиторам не раз доводилось принимать командование над милитаризованными отрядами. - Потому что они еретики, - солидно предположил Священник, растирая замерзший нос. - Все готово? Криптман молча кивнул, склонившись над чем-то похожим на кассовый аппарат, собранный кувалдой из инструментального ящика и проволоки. Что-то подкрутил напоследок и вручил Доходяге, тот молча выпрямился, едва ли не по стойке смирно и вцепился в предмет, как в позолоченный череп имперского святого. - Ну… - сказала Берта и поняла, что не знает, как продолжить. - Все вроде на позициях… Она быстро перебрала в уме расположение остатков роты. Да, кажется все там, где надлежит, и все готовы. Осталось, чтобы собранная на живую нитку конструкция сработала. - Двадцать. Девятнадцать... - Приготовьте перископы! - скомандовал Фидус, вовремя припомнив. - Если проскочим, нужен будет обзор. Священник посмотрел в триплекс. «Шестьдесят четвертый» быстро догонял и на взгляд монаха удар в борт был неизбежен. Но если Вакруфманн считала, что шансы есть, значит, они есть, шестеренки умеют считать. Если оторванная башка не ошиблась. Если не солгала. Или… Монах специально прищурился, чтобы увидеть как можно меньше, не оскверняя глаза и душу созерцанием недостойного, запретного. Однако даже так зрелище наполнило его страхом и отвращением, но в то же время необъяснимо притянуло. Слишком много света, ласково-сиреневого, мягкого, с карамельными оттенками, которые хочется пробовать на вкус. Выглядело как мороженое на сливках морской коровы, лакомство, достающееся детям лишь по большим праздникам, потому что молоко целиком идет в армейские поставки, насыщая воинов Императора. Священник мог, наверное, в точности припомнить все эпизоды, когда ему доводилось пробовать чудесное мороженое. У него был точно такой же цвет, с легким глянцем, а если коснуться языком… Монах в ярости ударил кулаком по заслонке, до крови, разбивая костяшки, чтобы избавиться от морока. - Не смотрите, не смотрите! - крикнул он. - Это злая отрава!!! Берта, которой явно пригрезилось что-то свое, отшатнулась, закрывая глаза ладонью, мотнув головой, будто вытряхивая из головы чужие, наведенные мечты, замаскированные под воспоминания. Вражеский бронепоезд был облеплен обезьяноподобными фигурами, странно искаженными, ненормальных пропорций. И было их много, намного больше, чем даже штатный состав самоходной роты со всеми обслуживающими частями, включая отделение дорожного ремонта. Не-люди находились в постоянном движении, копошась, будто черви с конечностями, переползая друг через друга и, кажется, цепляясь за металл голыми руками. Человек на такой скорости и на таком ветру давно замерз и упал бы. Вакруфманн продолжала считать, но Берта странным образом поняла, что не воспринимает числа. Дрожала каждая мышца в теле, пальцы тряслись, нервы гудели, как провода на ветру. «Сейчас!» Сейчас…» Наставница подумала, что давненько ей не приходилось кричать во весь голос чаще двух-трех раз в день, а сейчас она вопит без перерыва. И приказала, сжимая длинную ножку микрофона: - Приготовиться к удару!!! Священник упал на горячий твердый пол, схватился за намертво привинченную ножку стола, закрыл глаза. - Десять... Священник подумал, что все это похоже на детскую считалку. Такими развлекались дети в поселке, когда не видели взрослые. «Десять колдунов решили колдовать, явилась инквизиция, и их осталось пять». Забавные стишки, которые оказались куда серьезнее, чем думали глупые мальчишки и девчонки в приморском селении. - Восемь... Если верить затухающим сигналам, что все еще циркулировали по электронным цепям, сервиторы горели. Обезвоженная плоть тяжело поддавалась огню, ветер напирал холодной стеной, но паровозная площадка уже не была местом тварного мира, и физика в ее пределах подчинялась иным законам. Огонь перекинулся на тендер, и угольный контейнер извергал дымный факел, словно вторая труба. Вода в котле уже прошла стадию пара и превратилась в чистый сгусток энергии, огненное сердце, посвященное Богу-Машине бьющееся во славу Его и только Его попустительством. «Ты - прожил, мы чтим тебя, Омниссия ждет» - передала двоичным кодом Вакруфманн старому паровозу, и машина ответила воинственным рычанием, словно тигр, напружинившийся для последнего броска. Это было невозможно, и все же военный тягач добавил еще тяги на парораспределительный механизм. Контркривошипы, маятники, ползуны и кулисные тяги молотили со скоростью турбины, и вышли за все мыслимые границы прочности, но там, где правит Чудо, формулам иногда приходится отойти в сторону. Сервитор Люкт, укрывшись за тендером, приготовил кувалду, готовясь разъединять сцепку, горячий воздух обжигал ему лицо, но полумертвец как будто не замечал этого. Впереди, словно горящие куклы, медленно передвигались сервиторы паровозной команды, выполняя уже бессмысленные движения. Один за другим они падали, умирая окончательно средь дыма и огня. Люкт опустился на колени, чтобы удар не сбросил его за борт или не кинул вперед, в ревущий ад. - Три. «Трое колдунов молились богу крови, потом взялись за топоры и вот уже их двое» - вспомнил Священник слова, которые давным-давно запустили долгую цепь очень грустных событий и привели его, в конце концов, бессрочным добровольцем на Маяк и в Отряд. - Два. «Двое колдунов чихали и страдали, но дедушка их не забыл, половник одному налил и…» И страшный удар сотряс многотонную махину «Радиального-12». Бронепоезд содрогнулся, раскачиваясь в скрежете и лязге металла, жестокий удар передался на каждую гайку и винт, отозвался грохотом и звоном. А Священник понял, что Император воистину с ними, потому что удар пришел с кормы, а не в борт. И это значит, что «Двенадцатый» успел проскочить под стрелкой, прежде чем еретический состав повернул на ту же магистраль. - Подъем, - скомандовал Фидус больше самому себе, все равно его никто не расслышал бы в грохоте столкновения. «Шестьдесят четвертый» врезался в корму преследуемого, как догоняющий молот. Пронзительный скрежет все не заканчивался, будто необоримая сила тащила составы по рельсам с заблокированными колесами. Криптман был уверен, что за прочными стенами вагонов рассыпаются фонтаны искр и летит во все стороны раскаленная металлическая крошка. Инквизитора как будто ударил поезд, сразу весь. Страшнейший удар разошелся по всей конструкции, включая слабых людей в железной утробе, и Фидус чувствовал себя так, будто его хорошенько избили, не пропустив ни единой косточки. Любое движение причиняло боль, на мгновение инквизитора захлестнул приступ нерассуждающей паники, ему показалось, что вокруг снова Баллистическая станция, а инквизитор при смерти, частично парализованный, отданный на милость слабой девчонки, которая даже не знала, кто такой Император. Девчонка. Император. Рыча сквозь зубы, Фидус поднялся на колени, стукнувшись затылком о штабной стол. В глазах зажглись звезды, но у Криптмана и так все болело, так что новый импульс без следа затерялся на общем фоне. Фидус хотел добраться до перископа, но Священник успел раньше и неловко повернул массивную трубу. Окровавленные пальцы скользили по эбонитовым ручкам, перископ разворачивался рывками. В углу яростно ругалась Берта, чью свирепость ушибы и столкновение не сократили ни на волос. - Вижу! - громко сообщил монах, шлепая то ли разбитыми, то ли прикушеными губами. - Они позади нас! Толкают! - Дай, - прохрипел Фидус, едва передвигая ногами. - Гляну… Доходяга, судя по всему, буквально защитил собой доверенный агрегат, во всяком случае, штрафник скособочился как человек со сломанными ребрами, а коробка с проводами казалась целой. Чуть оклемавшаяся Берта пыталась связаться с вагонами и «Химерой». На разные лады бормотали штабные сервиторы, навсегда объединенные со своими пьедесталами, ставшие частью поезда. И лишь железная фигура техножрицы Дженнифер неподвижно сидела в кресле оператора связи, похожая на сюрреалистическую скульптуру с приставленным черепом. Ее голова, крепко примотанная изолентой к стойке гирокомпаса, погасила окуляры и действительно казалась измятой кастрюлей, оправдывая распространенное прозвище марсиан. Быстро и часто мигал красный свет, похоже, автоматика пыталась включить аварийное освещение, но что-то не работало. - А-а-а… - Берта витиевато и энергично выругалась. - Все, связь отрубило. И переговорные трубы перекосило от удара. Теперь только громко орать. Будто в иллюстрацию ее слов забортный скрежет усиливался. Кажется, от «Двенадцатого» что-то отваливалось прямо на ходу, причем без перерыва. Фидус приложился к перископу, неловко разворачивая массивный цилиндр. - Ничего, главное, что флагшток целый, - выдохнул Священник, морщась от боли, ощупывая рассеченный затылок. - Знамя это сердце Отряда, под ним наши души неуязвимы для Зла. Несмотря на тон фанатичного проповедника, на разбитом в кровь лице Священника явственно читалось «надеюсь, неуязвимы». - Сервитор Люкт отцепляет паровоз, - без предупреждения вымолвила безжизненная голова Вакруфманн. – Внутрипоездная связь будет скоро восстановлена. - А как же... - встрепенулся, было, Священник и осекся, даже пристукнул себя по голове, снова поморщившись. Действительно, с учетом обстоятельств заботиться о скорости не было нужды. Даже без паровоза «Двенадцатый» толкали вперед сто пятьдесят тысяч лошадиных сил преследователя, который определенно не собирался тормозить. - Да, теперь мы точно въедем прямо в город, - прошептал скорее самому себе монах, не понимая, радоваться этому или наоборот. - Давайте, - скомандовал Криптман, нажимая на рукояти перископа запястьями, сжимать пальцы в кулак было слишком больно. Что бы ни увидел инквизитор в панорамный окуляр, это его не вдохновляло. - Давайте! - уже изо всех сил закричал Фидус, и Доходяга торопливо нашарил первый рычажок на кассовом аппарате. * * * - Рискну предположить, что «Радиальный-12» можно списать со счетов, - сухо констатировал архивариус и поправил медицинский справочник, который перед этим торопливо листали, едва не повырывав страницы, инквизиторы. Эссен молча кивнул, глядя как темная волна хлынула по крышам «Шестьдесят четвертого», перекидываясь на «Двенадцатый». Это не был абордаж в обычном понимании, просто множество крошечных точек бросились на приступ без порядка и очередности, все сразу, как только локомотив разнес корму вагона, и составы объединились. Точек были десятки, может быть сотни, куда больше чем когда-либо мог взять на борт обычный бронепоезд. Заведомо больше чем смогла бы убить пятьсот шестьдесят седьмая рота даже в полном составе. - Склонен согласиться, - вздохнул Калькройт. - Что ж, по-видимому, таланты Криптмана оказались переоценены в последний раз. Ну, что бы ни делалось, все к... На мгновение экран исчез в белой ряби, так, что инквизитор даже подумал о неисправности. В следующее мгновение «молоко» начало дробиться прямоугольниками, что уменьшались по мере того как мощный когитатор обрабатывал транслируемое изображение, фильтруя помехи. Сначала Калькройту показалось, что конечный вагон «Радиального-12» взорвался, но когда изображение стало чуть более разборчивым, наблюдатели поняли, что вагон пылает, как огромный костер или прометиевая цистерна. - Умный мальчик, - пробормотал Шметтау и заинтересованно склонился вперед. - Прилежно изучал наследие отца, - решил инквизитор. - Хотя мог и сам догадаться. - Простите?.. - рискнул нарушить молчание Эссен. - Однажды Криптман-старший добыл некий архив, где помимо прочего имелись сведения о торговле пиратов с эльдарами. Обычная контрабанда Фидуса не интересовала, но там были любопытные заметки насчет обмена запретными артефактами. Враги вовремя подсуетились, корабль был перехвачен и взят на абордаж. Криптман успел послать зов о помощи, но абордажная группа превосходила защитников кратно. Инквизиторская команда отступала с боем от капитанского мостика до кормовых отсеков, взрывая за собой палубу за палубой, когда те заполнялись врагами. И Фидус продержался до моего прихода. Судя по тому, что я вижу, сын творчески переосмыслил опыт пращура. Или догадался сам. - Ему, похоже, нечем взрывать что-либо, - заметил Эссен, потирая челюсть. - Да, очевидно. Поэтому он поджигает вагоны, один за другим, ставя огненную завесу. - Это не поможет. Сами корпуса огнеупорны, а топливо прогорает быстро. - По крайней мере, задержит врагов. Вопрос в том, придет ли кто-нибудь на помощь. - Это будем не мы? - уточнил Пале. - Эх, молодец! - не удержался от возгласа Шметтау, глядя, как полыхнул второй вагон. - Вот ведь молодец! - Господин, - пробормотал сбитый с толку Пале. - Я думал… вы и Криптман-младший… - Ну да, - в пол-оборота сказал Шметтау. - Ничего не изменилось. - Не понимаю… - Сейчас Фидус бьется с еретиками, будто настоящий инквизитор, - разъяснил Калькройт, не отрывая взгляд от экрана. - И делает это неплохо, как умеет и может. Можно сказать, что я болею за него, как подобает слуге Императора. Когда и если Криптман отобьется, что маловероятно, я по-прежнему буду желать ему страшной и мучительной смерти. Что здесь непонятного? - Вы сложная и противоречивая натура, - покачал головой Пале. Кажется, он сам был шокирован глубиной сентенции, что была высказана экспромтом. - Это факт, - Шметтау настолько увлекся экраном, что не обратил внимания на уникальное событие - проявление у верного слуги философского импульса мышления. - Какие будут указания? - Эссен опять вытянулся во фрунт и вернул себе вид туповатого исполнительного бойца, живущего по принципу «не фигурять, исполнять!» Глядя, как разгорается заградительное пламя, Шметтау нахмурился в раздумьях. Обычных противников адский огонь обогащенного прометия притормозил бы надолго. Этих тоже задерживало, но точки с безумным упорством лезли вперед, буквально закидывая огонь собственными телами. Так, словно мостили дорогу кому-то более сильному и важному. - Осталось не больше пары минут, - предостерег Эссен. – Сцепка выходит из пределов обзора. Экран мигнул и погас. Вернее сначала показалось, что гладкая стеклянная поверхность умерла, вернувшись к изначальному состоянию белого стекла. Лишь спустя пару мгновений люди поняли, что все просматриваемое со спутника поле оказалось засвечено вспышкой немыслимой яркости. - Паровоз, - пробормотал архивариус. Старый мастер не без оснований полагал, что видел в жизни многое, так что удивить его больше нечем. Однако даже архивариуса захватила бешеная погоня с неожиданными поворотами, так что дед изрядно растерял степенную важность. – Ушатали-таки… - Там что-нибудь могло остаться? – быстро задал вопрос Пале. - Только Омниссия скажет, - покачал шелушащейся лысиной архивариус. – Обычно паровые котлы, если взрываются, разносят корпус вместилища по винтикам, но радиус дальнейшего поражения невелик. Здесь же… Может быть все, что угодно. Не удивлюсь, если оба бронепоезда уехали прямиком в Варп. Эссен обратил немигающий взор на патрона, по-прежнему ожидая команды. - Торопись медленно, - процитировал, наконец, древнюю мудрость инквизитор. - Пусть мостик рассчитает самый быстрый уход на высокую орбиту. Думаю, сорока тысяч будет достаточно. Здесь кораблю делать больше нечего. Топливо не экономить, скорость важнее. - Понял, - Эссен отступил на шаг, если помощник и был не согласен, мнение он оставил при себе. - Передаю приказ. Понадобится сложное маневрирование, чтобы не столкнуться с орбитальными сооружениями. - Так пусть маневрируют! - рявкнул инквизитор. - И побыстрее.