Любимый враг

      Приехав в порт, Чуя с Осаму сразу же направились к Коё в кабинет.       — Где босс? — тут же спросил девушку Дазай.       Коё фыркнула.       — А с чего это ты так им вдруг стал интересоваться, Дазай? — спросила она. — Неужто проснулись сыновние чувства?       — Что? Ты знала? — удивлённо взглянул на Озаки Дазай.       — Знала, — Коё вздохнула и, присев на диван, продолжила: — Присядь, — Осаму сел. — Когда босс задумал всю эту комбинацию с Мимик, я ему говорила, чтобы он сказал тебе правду, но он считал, что лучше сохранить это в тайне. В кабинете босса есть скрытая камера, о ней никто, кроме босса и меня не знает. Когда ты открыл сейф, я поняла, что ты знаешь правду, теперь.       — Коё, где босс? Он в порядке?       — Ты зовёшь его боссом... До сих пор, а ведь он твой отец...       — Да, я знаю. Я сам с этим разберусь, скажи, он в медпункте?       — Да, — Коё кивнула, — его и Фукудзаву накачали какими-то препаратами, я не знаю, что делали медики, но их обоих привели в чувства. Ты можешь сходить, проведать отца.       — Да, именно так я и собирался поступить.       Дазай направился к выходу, а Чуя присел на диван рядом с Коё.       — Угостишь чаем? — спросил рыжий.              Дазай открыл дверь и вошёл в медпункт, где лежал босс Портовой Мафии. Небольшая, выкрашенная в светлые тона комната, освещалась несколькими лампочками на потолке. Мори Огай лежал на кушетке и не шевелился, было похоже, что он спит. Дазай приставил стул к его постели и сел на него, просто глядя на этого человека, вспоминая прошлое и пытаясь осмыслить настоящее.       — Дазай? — проговорил босс, открыв глаза. — Ты здесь? Что происходит?       — Ты мне скажи. Почему ты молчал все эти годы? Почему не сказал правду?       — Ты это о чём?       — Хватит! — Дазай повысил голос. — Почему не сказал кто ты для меня, о-тец? — последнее слово Осаму выговорил с трудом.       — Узнал, всё-таки, — проговорил Мори. — Дазай, то есть, Осаму, я считал, что так будет лучше для нашей же безопасности. Пока ты был ребёнком, такая информация могла стать опасной, потом не знал, как сказать, а когда ты стал взрослым... — Мори запнулся и посмотрел в карие глаза шатена. — Думал, что слишком поздно, и ты не поймёшь...       — Не пойму? Чего это я не пойму? Кто моя мать?       — Её звали Танэ. Долгое время я не знал о тебе. Мы с ней расстались, и она вышла замуж за некоего Генемона Цусиму. А однажды меня нашёл один человек, её знакомый, он передал от неё письмо. В этом письме она рассказала мне о том, что у меня есть сын. Когда тебе было четыре, её муж умер, и она растила тебя одна. Потом она заболела, конечно, я не знал о её болезни, очень жаль, что она не обратилась ко мне за помощью, пока было ещё не поздно. Когда тебе исполнилось шесть, она умерла, и ты попал в приют.       — Я помню приют, правда смутно.       — Я хотел тебя забрать, но к тому времени тебя усыновили, эта пара дала тебе свою фамилию. Я не стал отбирать тебя у них, они были хорошими людьми и любили тебя, но как-то случилась авария, и они оба погибли в ней. Это произошло, когда тебе исполнилось семь, и ты снова оказался в приюте. Я не знал о том, что с ними произошло, поэтому ты прожил в приюте два года. Случайно узнав о том, что твои приёмные родители мертвы и отыскав тебя, я стал твоим опекуном. Ну, а остальное ты знаешь.       — Понятно. Очень жаль, что ты молчал все эти годы. Было время, когда я очень хотел найти своих настоящих родителей, а оказывается, отец был все эти годы рядом. — Осаму взглянул в фиолетовые глаза Огая. — Ты предпочёл избавиться от меня, когда разработал план ликвидации Мимик, чем сказать правду. Я никогда не смогу тебя понять.       — Прости, — вдруг проговорил Мори. — Но твой уход был необходимой мерой в то время, чтобы ты смог увидеть другую сторону жизни и научился видеть разницу между добром и злом. Я знаю, что я был плохим отцом и если бы я не забрал тебя из приюта, возможно, ты стал бы совсем другим человеком, каким-нибудь учёным или профессором, с твоим умом это было бы для тебя проще простого, но ты рос среди убийц, с детства видел пытки, насилие и жестокость...       — Не будем об этом. Скажи, как ты себя чувствуешь сейчас?       — Вполне терпимо.       — Я загляну к тебе завтра. Отдыхай, а у меня есть пока дела.       Выйдя из медпункта, Дазай проведал директора агентства, а потом направился к Рокузо.       — Выяснил что-нибудь ещё? — спросил Осаму, проходя в квартиру, которую временно выделили Тагучи.        — Они перевезли радиоактивные отходы в другое место, — ответил хакер, — но мне удалось их отследить. Я дал новые координаты твоему другу из правительства.       — Это мне уже известно. Мы не знаем, где в Токио Достоевский собирается устроить теракт, и где он хранит перевезенные туда вещества. Нужно это выяснить. К одному из террористов был прикреплён маячок, мы можем отследить его перемещения, если он отправится в Токио, то скорее всего, на временную базу или чтобы заложить заряды, если радиоактивные вещества там, где и должен произойти теракт. По радиомаячку сможешь выяснить больше информации? Нужно найти их базу в Токио.       — Попробую. Как ты его отслеживаешь?       — При помощи планшета, могу оставить тебе.       — Да нет, не нужно. Дай планшет на пару минут, я переключу маячок на своё устройство.       Осаму передал планшет Рокузу, а через две минуты получил его обратно.       — Готово.       — Я поеду домой, если что-то узнаешь, звони.       — Хорошо.       Выйдя от Тагучи, Дазай отправился в кабинет Коё, так как там оставался Чуя.       — Ты домой едешь? — спросил рыжего шатен, проходя в кабинет Озаки.       — Да. Поехали, — ответил эспер, вставая с дивана и проходя к выходу вслед за Осаму. — Пока, Коё.       — Пока, — ответила девушка и бывшие напарники покинули её кабинет.       — Может мне вернуться домой? — задумчиво проговорил Осаму, когда они с Чуей уже сидели в машине.       — Чтобы ты снова впал в депрессию? — задал вопрос рыжий, взглянув на Дазая, заводя двигатель авто и трогаясь с места.       — Не впаду, не переживай.       — Откуда тебе знать? Та атмосфера никак не улучшит твоего настроения.       — Чуя, просто не верится, что ты за меня волнуешься, — Осаму слегка улыбнулся, одними уголками губ.       — Я не скоро смогу забыть ту картину, когда нашёл тебя в ванной с порезанными венами.       — Этого не повторится, по крайней мере, в ближайшее время. Пока Достоевский жив, точно.       — Не хочу рисковать. Если ты что-то снова с собой сделаешь, босс меня убьёт.       — Да ладно, Чуя, не убьёт, ты сам убьёшь любого. Мне не хочется тебе мешать или, как-то стеснять.       — Ты мне не мешаешь.       — Ладно, я понял. Спорить с тобой бесполезно. Поживу пока у тебя.       Чуя ничего не ответил, лишь кивнул, а вскоре машина подъехала к его дому и рыжий, заглушив двигатель, дождался пока шатен покинет автомобиль и быстренько проскочил в подъезд, поставив Лексус на сигнализацию. Накахаре совсем не хотелось, чтобы его кто-то заметил, видок у него был ещё тот. Осаму прошёл в подъезд вслед за ним и вскоре оба поднялись на лифте на этаж Чуи. Открыв квартиру, рыжий, стянул с себя обувь, шляпу и плащ, сейчас, всё, чего ему хотелось, это поскорее принять душ, смыть с себя свою и чужую кровь, а так же плотный слой пыли и грязи.       Направляясь в душ, Накахара был пойман за руку Дазаем, который притянул его к себе и, прижав к стене, накрыл губы своими, зарывшись пальцами в спутавшиеся, местами в засохшей крови, рыжие пряди.       — Осаму... — шёпотом произнёс Чуя, через время разрывая поцелуй.       — Что? — так же шёпотом ответил шатен, целуя любовника за ухом и затягивая, в рот мочку.       — Дай хоть в душ сходить.       — Ты мне и таким нравишься. — С придыханием прошептал на ухо рыжему шатен, вновь накрывая губы любовника страстным поцелуем, просовывая руки под его одежду и оглаживая стройное, желанное тело, чувствуя, как учащается дыхание партнёра и ускоряется сердцебиение. Руки Чуи проникли под рубашку Осаму и заскользили по его спине, а в следующий миг, пальцы Дазая уже расправлялись с пуговицами на жилете и рубашке рыжего, сбрасывая одежду на пол. Целуя Накахару в шею, заставляя его откинуть голову назад, Дазай потянулся руками к ширинке на брюках рыжего, который расправился с пуговицами на рубашке шатена и сбросил её на пол. Продолжая целовать шею Чуи, Осаму сорвал с его губ стон, наконец, расстегнув ширинку на его брюках, он развернул его к стене лицом и, стянув штаны вместе с трусами вниз, проник внутрь рыжика сразу двумя пальцами, смазанными лубрикантом, который магическим образом оказался у него в руках. Чуя застонал, слегка прогнувшись в спине, ощущая дикое, безудержное желание почувствовать в себе огромный член любовника и двинул задницей навстречу пальцам Осаму, который задвигал ими более интенсивно, резко проталкивая их внутрь парня.       Дазай, как и Чуя был возбуждён до предела, поэтому не стал заморачиваться растяжкой, к тому же Чуя в ней не нуждался, поскольку шатен недавно его трахал. Расстегнув ширинку на своих брюках и стянув их немного вниз вместе с боксёрами, а так же вытащив из рыжего пальцы, Дазай обильно смазал лубрикантом свой возбуждённый орган и приставив его ко входу, резким движением толкнулся внутрь парня. Чуя вздрогнул от столь грубого вторжения и, зашипев от боли, ткнул локтём шатена под рёбра, правда не сильно, а тот, развернув голову рыжика немного вбок, впился в его губы жадным поцелуем, кусая их до крови, ощущая металлический привкус во рту, удерживая партнёра за бёдра и вновь толкаясь в него.       Накахара застонал в поцелуй от очередного толчка и укуса, сам прикусывая нижнюю губу шатена до крови. Вновь резко толкнувшись в любовника, Осаму со стоном разорвал поцелуй, слизывая красную, солёную капельку с губы рыжика и смещаясь поцелуями к шее, обдавая её горячим дыханием, оставляя засос на ней и прикусывая кожу, снова толкнулся в парня, срывая с его губ очередной стон. Резко ускорив движения, шатен всё быстрее вбивался в рыжего, грубо сминая пальцами кожу на бёдрах, крепко прижимая его к стене и всё сильнее покусывая кожу, целуя и кусая плечи мафиози, часто дыша и ощущая бешеный стук сердца, своего и чужого. Прижатый к стене телом шатена, Накахара почти полностью был лишён возможности двигаться, упёршись в неё руками, он лишь постанывал и вскрикивал от очередного грубого толчка и болезненного укуса. Как ни странно, эти укусы и болевые ощущения возбуждали его лишь сильнее, заставляя прочувствовать и боль, и удовольствие одновременно, Чуя сильнее прогнулся в спине, стараясь двигать бёдрами навстречу толчкам шатена. Его тело горело уже полностью, изначально жар был сосредоточен внизу живота и от каждого резкого проникновения, он становился лишь сильнее, но потом жар начал разливаться по всему телу, сопровождаемый дрожью и криками, когда пламя внутри достигло своего апогея и произошёл взрыв, который унёс сознание рыжика за пределы этой реальности, Накахара с криками излился в руку любовника, которой тот ласкал его член, продолжая вбиваться в желанное тело и со стоном излился в него сам.       Выйдя из Чуи, Осаму уткнулся носом в его плечо, пытаясь привести дыхание в норму.       — Дазай, ты не охренел? — Накахара ткнул локтём в бок шатена, и тот айкнул от этого тычка.       — Чуя, но тебе же понравилось и не говори, что это не так, — возразил шатен, улыбнувшись и проводя ладонью по лицу рыжего.       — Я садомазо в сексе не люблю. — Чуя оттолкнул от себя Дазая и, подняв свои вещи, направился в ванную комнату.       — Не злись, больше не буду, если не хочешь. — Осаму схватил Чую за руку и, развернув к себе лицом, чмокнул в губы.       — Ладно, я в душ.       — Я с тобой.       — Ну хорошо, пошли.       Парни прошли в ванную комнату и закинули грязную одежду в стиральную машинку, после чего Чуя открыл горячую воду и стал под тёплые струи, которые текли из душа, Осаму присоединился к нему, встав рядом и, намылив мочалку, провёл ею по плечам и спине рыжего. После сумасшедшего дня, проведенного в поисках босса, выматывающих битвах и нервного напряжения, горячие струи воды, льющиеся прямо на голову, подействовали на Чую расслабляюще, а приятные прикосновения любовника мочалкой к его коже, расслабляли ещё сильнее. Накахара закрыл глаза и полностью отдался приятным ощущениям, позволяя шатену себя помыть. Когда Осаму закончил с мытьём Чуи, тот сделал то же самое для него, осторожно обходя части тела, на которых имелись раны, новые и уже не очень.       Почувствовав себя гораздо лучше, после принятия водных процедур, Чуя предложил Осаму помочь ему с перевязкой, пора было сменить бинты на руках. Шатен согласился, и Накахара, обработав заживающие раны, перебинтовал их новыми бинтами.       Хотелось есть и Чуя, переодевшись в домашнюю одежду, прошёл на кухню, Осаму сделал то же самое и присоединился к рыжику.       — Вина хочешь? — спросил Накахара, разогревая оякодон.       — Давай, — согласно кивнул Осаму.       — Как босс? — задал вопрос Чуя, разливая вино по бокалам.       — С ним всё будет в порядке.       — А директор агентства? — рыжий сделал глоток из своего и принялся накладывать еду в тарелки. Поставив их на стол, мафиози пододвинул одну тарелку к шатену и положил рядом с ней палочки.       — Он тоже в порядке, Йосано должна была уже забрать его из порта, — Осаму сделал глоток из своего бокала и, взяв в руки палочки, приступил к поглощению пищи.       — Что ты думаешь делать дальше? Вернёшься в агентство или в мафию? — Чуя, последовав примеру шатена, тоже взял в руки палочки и принялся за еду.       — В агентство я не вернусь, пока, — ответил Осаму. — Я заходил к директору, после того, как был у босса. Изначально я не хотел, чтобы он знал, что я не уехал, но думаю, что слишком поздно перекрываться. Он задал мне тот же вопрос, и я сказал ему, что не вернусь.       — А в мафию?       — А что мафия?       — Мори-сан был прав, когда говорил, что в мафии твой дом, а не в агентстве. Я не знаю причин, по которым ты ушёл, но, наверное, твой уход был связан с боссом? У вас были какие-то разногласия с ним?       — Были, — Дазай кивнул, продолжая поглощать пищу. — Очень серьёзные разногласия.       — Но ведь он твой родной отец. Я думаю, что любые разногласия ничего не значат по сравнению с этим.       — Это из-за него погиб мой лучший друг, четыре года назад, — проговорил шатен, сам не зная, почему вдруг решил раскрыть бывшему напарнику истинные причины, по которым он покинул организацию. — Он разработал план, как получить разрешение на деятельность одарённых от правительства, причём сделал это цинично, зная о том, что Ода был моим самым близким другом. Это он привёл Мимик в Йокогаму, зная, что только Одасаку может их одолеть. А когда Ода отказался сражаться с Жидом, Мори слил Жиду информацию о том, как вынудить Одасаку сразиться с ним. Жид убил сирот, за которыми присматривал Ода, и он отправился мстить. Ну, а дальше ты знаешь эту историю.       — Да, — Чуя кивнул и расправился с остатками оякодона. — Твой друг в одиночку уничтожил Мимик и их лидера, но при этом погиб сам.       — Так и было. — Осаму отставил в сторону пустую тарелку и сделал глоток вина из бокала. — Ода умер у меня на руках, прежде попросив стать хорошим человеком. И я пытался все эти годы, правда пытался и изо всех сил старался следовать его завету. До сегодняшнего дня.       — Я понимаю, но что же ты намерен делать дальше? Ты ведь спас Мори, а значит ты его простил. И ты отправился его искать, даже ещё не зная о том, что он твой отец. — Чуя убрал грязные тарелки в посудомоечную машину и взял в руки бокал.       — Когда я отправился его искать, я считал, что так будет правильно, опять же, следуя завету друга, хоть и не мог простить босса все эти годы. Да и я подумал тогда о том, что если он умрёт, то кто займёт его место? И не приведёт ли это к большим проблемам? Не потонет ли город в крови, если начнётся борьба за власть и не прольёт ли реки крови его приемник?       — Твои мотивы оказались гораздо проще, чем я думал. — Накахара поднёс к губам бокал и сделал из него несколько глотков. — Но когда ты узнал правду, что ты почувствовал?       — Не знаю. Я был, наверное, в шоке, — Осаму также сделал несколько глотков вина и посмотрел в голубые озёра. — А ты знаешь, Чуя, что причина, по которой босс разработал план получения разрешения от правительства имела под собой и другие мотивы?       — Какие же?       — Босс знал, что я не смогу остаться в мафии после того, что он сделал и разработал этот план для того, чтобы избавиться от меня. Ведь разрешение на деятельность одарённых можно было получить и другим способом, пусть на это и ушло бы немного больше времени.       — Вот как? И зачем это ему понадобилось?       — Он боялся, что я через пару лет перережу ему глотку, чтобы занять его место, — Дазай усмехнулся и снова сделал глоток из бокала. — Он предпочёл избавиться от меня, чем сказать правду о том, что он мой настоящий отец. А теперь он решил, что пришло время вернуть меня назад в организацию.       — И он прав, ты должен вернуться.       — И ты туда же? Я думал, что ты был просто счастлив, когда я ушёл из мафии, и что ты не желаешь моего возвращения.       — Да ладно тебе, Дазай, ты ведь знаешь, что это не совсем так. Да, ты часто меня раздражал и бесил, но я знал, что могу положиться на тебя в бою и мне этого, если честно, не хватало все эти годы. Мори совершил ошибку. Но кто не ошибается в жизни хоть раз? Без тебя организация стала намного слабее. Ты должен простить Мори и попытаться наладить с ним отношения. Только не говори, что не хотел отыскать своих родителей. А теперь ты нашёл отца и, как оказалось, он был всегда рядом и даже после твоего ухода из организации, присматривал за тобой. Ведь он знал, что с тобой происходит, в то время, когда никто другой об этом не догадывался.       — Да, ты прав, Чуя, но я не могу так сразу сказать тебе о том, какое приму решение. Я сам ещё не знаю ответ на твой вопрос.       Осаму сделал несколько глотков, допивая вино из бокала, а Чуя снова его наполнил, а заодно и свой. Выпив ещё по несколько бокалов вина, эсперы отправились спать, так как оба сегодня были вымотаны, как морально, так и физически.