Way down (we go)

По сравнению с огромными открытыми пространствами мрачного мира апокалипсиса бункер кажется маленьким, тесным, переполненным, почти вызывающим клаустрофобию. Артур обычно не беспокоится о подобных вещах, но разражающе веселая атмосфера настолько ошеломляет, что ему хочется сбежать. Он подумывает о том, чтобы выскользнуть наружу, пробежаться, подышать свежим воздухом, но видит, как Сэм, Кастиэль и даже Мэри, — и теперь это больно — наблюдают за ним с осторожностью, которую они даже не пытаются скрыть. Он быстро отвергает эту идею. Вместо этого он берет бутылку виски и выходит из зала, направляясь вглубь бункера. Некоторые выжившие уже вышли в коридоры и теперь стоят вокруг и болтают, держа пиво в руках. Некоторые из них пробрались на кухню, где копаются в холодильнике и шкафчиках, раскладывая все, что найдут, на центральной рабочей поверхности. Артуру, вероятно, тоже следует перекусить, но на данный момент он хочет немного покоя и одиночества. Он всегда может вернуться и перекусить позже; после того как в прошлом году он закрыл бункер, тот теперь был достаточно хорошо укомплектован, чтобы в нем все еще оставалось много еды. Проходя мимо комнат Винчестеров и нескольких других, он продолжает спускаться по лестнице, которая ведет его на один уровень ниже, где, как он ожидает, будет тихо. Только это не так. Тихое ворчание и звуки ударов доносятся из-за закрытой двери в конце коридора, и Артур думает: «Так вот где он». Потребность в одиночестве внезапно забывается, заменяясь чем-то другим, что заставляет Артура открыть дверь и войти в комнату. Это спортивный зал, в центре которого с потолка свисает боксерская груша, а рядом с ней Дин, обернувшийся посмотреть на вошедшего. — Хм. Это ты, — произносит Дин, и неясно, считает ли он это хорошей новостью или нет. Прежде чем Артур успевает спросить или даже понять, хочет ли он это знать, внимание Дина возвращается к боксерской груше. Тогда ладно. Артур устраивается в углу на коврике, который, должно быть, помнит времена, когда был построен бункер. Он считает, что если бы Дин не велел ему отвалить, он мог бы с таким же успехом остаться здесь. Виски приятно обжигает горло, поэтому он делает еще один глоток и держит его во рту, наслаждаясь вкусом, прежде чем проглотить. Он ставит бутылку на стол и прислоняется к стене, вытянув ноги, и позволяет своему взгляду хорошо рассмотреть весь зал. В одном углу есть набор гантелей, деревянная скамья для ящиков, брусья для подтягивания, закрепленные на потолке, и еще кое-какое оборудование, за которое можно выручить неплохую сумму, если продать его в музей. Единственное, что выглядит новее — обновление Винчестеров. Без сомнения — это силовой тренажер, который, конечно, выглядит тоже не совсем новым, и тяжелая боксерская груша, которая сейчас раскачивается туда-сюда под непрерывным потоком ударов Дина. — Итак, — начал Артур, потому что виски и легкая беседа хорошо сочетаются. — Что ты здесь делаешь? Дин делает паузу, смотрит на него: — Я бью кулаками по боксерской груше, — говорит он медленно, как будто объясняет что-то ребенку. Артур вздыхает, борясь с желанием закатить глаза. Это желание часто возникает у него рядом с Дином. — Это я вижу. Я имел в виду, что ты делаешь здесь, внизу, когда все наверху? — Я мог бы спросить тебя о том же. — Ну, я не совсем дружу с моими... боевыми товарищами, так что не похоже, что они будут скучать по мне, если я ненадолго уйду. В отличие от тебя, я полагаю. В комнате снова воцарилась тишина, прерываемая лишь звуками ударов и легких шагов. — Твоя мать наверху. Сильный удар. Апперкот. — Ага. Артур вздыхает: — Я просто говорю, что думал, что ты будешь праздновать с веселой компанией выживших. — Очевидно, что нет. — Не хочешь просветить меня почему? Теперь вздыхает Дин: — Не совсем, но если ты потом заткнешься... Я не хочу праздновать, — удар локтем. — Праздновать — значит думать, что ты победил. Думать, что ты победил, значит ослабить бдительность, и тогда все идет к чертям. Артур это понимает. По его опыту, Вселенная имеет тенденцию бить вас по яйцам, когда вы растягиваетесь на диване. И все же... — Ты привел всех этих людей в безопасное место. Люцифер, должно быть, уже мертв, а Михаил застрял на другой стороне, в ловушке, без своего пророка Кевина Трена, который открыл бы для него портал. Асмодей тоже мертв, как мне сказали, — эта новость принесла ему больше облегчения, чем он хотел бы признать. — Все угрозы были устранены. Несмотря на все это, вы ожидаете осложнений? Дин фыркнул: — Всегда, — круговой удар. — Я думал, ты, как никто другой, поймешь это. Алкоголь делает хорошую работу по развязыванию языка Артура. — Я понимаю. Я просто думал... может, нам повезет. Передохнём может немного? Дин замирает, глядя на Артура суженными глазами и нахмуренными бровями, наклонив голову на одну сторону, словно пытаясь понять, действительно ли он только что услышал то, о чем подумал. — Кетч, — наконец говорит он, и тон разговора с маленьким ребенком снова возвращается, только теперь с добавлением щепотки жалости. — Таким, как мы, не везет. У нас не бывает передышки. Никогда, — его выражение лица становится жестким. — Так что если ты думал, что смена стороны принесет тебе счастье, то мне не хотелось бы тебя расстраивать, но это не так. Артура поражает взгляд Дина и горечь, скрывающаяся за этими словами. Уверенность, которая на самом деле похожа на смирение. Как будто все так и есть, и так будет всегда. Это заставляет его опустить взгляд вниз, к пальцам, обхватившим горлышко бутылки. Он закрывает глаза и делает длинный глоток, затем еще один. Он слышит, как Дин снова начинает двигаться: легкие шаги и тяжелые удары, когда он танцует вокруг груши, дыхание ровное, контролируемое. Не то чтобы Артур представлял себе счастливую жизнь. Он всегда думал, что умрет в крови. Уродливо. Он просто думал, что теперь, когда он сражается за правое дело с правильными людьми... ну, он не уверен, что он думал. Чего он ожидал. В любом случае он этого не получит. Кроме того, он и раньше считал, что сражается за правое дело с правильными людьми. Кто знает, что он подумает через год или пять. Если, конечно, он проживет так долго. Он делает еще один большой глоток, ожидая, пока виски сделает свое дело, в то время как его разум работает в быстром темпе в направлениях, от которых он предпочел бы держаться подальше. Дело в том, что он не уверен, почему он вообще перешел на другую сторону, что заставило его захотеть измениться. Все началось с Мэри, с того первого восстания, когда Артур пошел против приказа уничтожить всех американских охотников, чтобы спасти ее. Но почему-то приходит мысль — неимоверно глупая, должно быть, говорит виски, — что в постоянной перемене настроения виноват Дин. Все те холодные, презрительные взгляды, которые Дин всегда бросал на него, все то отвращение и недоверие. Тот жгучий момент в начале этого года, когда Артур попросил Дина подумать о том, что он действительно может быть одним из хороших парней, и Дин отклонил это предложение без колебаний... и по какой-то причине Артур очень сильно хотел доказать, что он ошибается. Может быть, Дин наложил на него заклятие, пробудив совесть, о существовании которой Артур и не подозревал. Заманивая его, заставляя хотеть стать лучше, проявить себя перед Дином и теми, кто дорог Дину, даже если это означает делать вещи, которые, как обсуждалось ранее, невозможны и глупы. — Да пошёл ты, — неопределенно бормочет Артур, косясь на Дина. Если Дин и слышит его, то не подает виду. Итак, Артур пьет, а Дин продолжает возиться с грушой. Больше не о чем говорить и некуда идти, Кетч просто наблюдает за Дином. Да какого черта? Кого он пытается обмануть? Он наблюдал за Дином с тех пор, как вошел, и его взгляд был прикован к старшему Винчестеру, вероятно, с тех пор, как он впервые увидел его. Определенно с тех пор, как они разделили ту бутылку дорогого виски, воздух между ними шипел от напряжения. Воздух теперь не шипит. Несмотря на довольно эффективный кондиционер в бункере, комната отяжелела от пота Дина — комната чистая, но крепкая, пьянящая. Спортивная одежда Дина местами промокла от него, прилипая к спине, плечам, бедрам, заставляя глаза Артура тоже прильнуть к этим местам, наблюдая за игрой плоти и мышц под ними, когда Дин двигается. Откровенно говоря, на это приятно смотреть. Дин легко держится на ногах, идеально сбалансирован, нанося удар за ударом, устойчивым, постоянным потоком ударов и пинков. Отличная работа ногами, отличная работа руками и верхней частью тела, отличная техника дыхания. Конечно, все это не является неожиданностью; Дин — профессионал. Черт возьми, Дин стоял на своем месте напротив Артура, когда того будто накачали каким-то наркотическим коктейлем, который приготовила Тони, и если бы Артур не наставил на него пистолет, он, вероятно, проиграл бы. Дин знает, что делает. А у Артура всегда была склонность к компетентности (это то, что в первую очередь привлекло его к Мэри, но это не то, о чём он хочет думать прямо сейчас). Он считает, что поступил хорошо, он заслуживает того, чтобы немного побаловать себя. Поэтому он откидывается поудобнее, раздвигает ноги немного шире, чтобы освободить место для растущей в штанах эрекции, потягивает виски и наслаждается видом. Изгиб спины Дина, подчеркнутый футболкой, прилипшей к его коже. Толстые бедра, напрягающиеся и расслабляющиеся в соответствии с движениями Дина. Впечатляющие бицепсы, растягивающие короткие рукава Дина до предела. Широкие плечи и натянутые сухожилия на шее Дина, пот, от которого его кожа блестит в искусственном свете. Маленькие жесткие пики сосков Дина под потертым черным хлопком. Сосредоточенный взгляд на лице Дина, полные надутые губы, глаза, устремленные на цель, раскрасневшиеся щеки. Артур наблюдает, и он хочет. Он не знает, сколько проходит времени, но в конце концов Дин останавливается, чтобы сделать перерыв. Вытирает пот со лба тыльной стороной ладони, наклоняясь, чтобы поднять с пола бутылку с водой, отвинчивает крышку и начинает пить, осушая почти всю бутылку за один раз. Голова запрокинута назад, шея обнажена, глотая глоток за глотком. Глаза закрыты, длинные ресницы прижаты к раскрасневшимся щекам. Рот красный и блестящий, обернутый вокруг бутылки. Когда он заканчивает пить, Дин открывает глаза и ловит на себе пристальный взгляд Артура. А к чертям всё. Нет смысла отрицать это: Артур пристально смотрит. Дин смотрит в ответ. Он медленно облизывает губы, и глаза Артура не могут не проследить за этим движением. Когда он вспоминает, что нужно снова посмотреть в глаза Дину, он обнаруживает, что тот смотрит на него расчетливым взглядом, который заставляет его чувствовать себя мышью, загнанной в угол кошкой. Это не то чувство, с которым Артур знаком, но, как ни странно, ему это нравится. Нравится, что Дин полностью сосредоточен на нем, даже с этим хищным качеством. Затем Дин пожимает плечами и начинает развязывать повязки на руках. Белые полоски ткани оказываются на полу. Дин снова медленно, обдуманно облизывает губы. — Я собираюсь принять душ, — говорит он и выходит из комнаты, оставив дверь открытой. Артур разинул рот. Затем он собирается с мыслями и, вскакивая на ноги, бросается за ним. Но Дин не спешит, идёт по коридору достаточно медленно, чтобы Артур легко догнал его. Или не совсем догнал, поскольку Дин держится чётко посередине коридора, не оставляя Артуру ничего другого, кроме как оставаться прямо за ним. Ну, это дает Артуру прекрасный вид. Таким образом они добираются до душевых. Дин идет первым, а Артур следом за ним. Дин входит, снова оставляя дверь открытой. Закрывает и запирает ее он только тогда, когда Артур заходит в ванную. Однако после этого он перестает обращать на Артура внимание, действуя так, будто он один в комнате. Дин же включает воду в одной из душевых кабин и начинает раздеваться. Быстро, не поддразнивая по этому поводу, не затягивая. Никаких попыток соблазнения. Не то чтобы в этом была необходимость. Артур зачарованно наблюдает, как все больше и больше кожи открывается его взгляду, пока вся одежда Дина не валяется кучей на полу. У Дина тело воина, закаленного в боях, подтянутого и мускулистого там, где это необходимо, а не там, где оно хорошо смотрится, сгибаясь перед зеркалом. Шрамы и синяки свидетельствуют о том, через что он прошел, как много он пережил. Он действительно сам по себе оружие, смертельное и прекрасное. Он громко сглатывает. Дин заходит в душевую кабинку, все еще не обращая внимания на Артура, когда тот наклоняет лицо, чтобы поймать брызги. Он промокает насквозь за считанные секунды, кожа начинает краснеть, когда горячая вода стекает по его телу, образуя дорожки в тонких, редких волосах на груди, которые становятся темнее и гуще вокруг пупка и ниже. Взгляд Артура медленно переходит туда. Дин зачесывает волосы на голове назад, убирая несколько непослушных прядей со лба, и тянется за бутылочкой геля для душа на полке, стоящей радом. Никаких соблазнительных поз не следует, никакого медленного показа того, как Дин намыливается — есть только быстрые и эффективные прикосновения ловких, больших рук, когда Дин моется. Это не занимает у него много времени, но когда он заканчивает, он хмуро смотрит на Артура. — Ты идешь или так и будешь стоять там и смотреть? Вопрос, каким бы легкомысленным он ни был, подтверждает, что Артур правильно истолковывал всю ситуацию. Что это действительно происходит. Что, наконец, побуждает его к действию, и он теряет свою одежду так же быстро, как и Дин. Он стонет от облегчения, когда его эрекция освобождается, делает несколько ленивых рывков, прежде чем присоединиться к Дину. Дин, который стоит неподвижно, опустив руки по бокам, слегка расставил ноги и ждет. Голова высоко поднята, поза расслаблена. И все же ощущение того, что ты мышь перед кошкой, вернулось. Артур игнорирует это, подходя ближе. Он протягивает левую руку, кладет её на плечо Дина, сжимая там твердые мышцы, в то время как его правая рука тянется прямо к члену Дина. Дин позволяет прикасаться к себе, вздрагивая, когда Артур обхватывает его влажными пальцами. Теперь он полностью напрягся, дыхание участилось, руки вцепились в плечи Артура. — Вот и все, — говорит Артур и начинает медленно гладить Дина. Он делает еще один шаг вперед, наклоняясь, но прежде чем его губы успевают накрыть губы Дина, Винчестер выгибается, поворачивая голову в сторону. Артур пытается во второй раз, но Дин снова избегает поцелуя, на этот раз прижимая широко раскрытую ладонь к центру груди Артура. Хорошо, сообщение получено. Никаких поцелуев. И это вопиющий позор, потому что Артур просто знает, что эти темные, полные губы будут потрясающе смотреться на его губах, но он не хочет испытывать судьбу. Кроме того, есть много других дел — он хочет исследовать каждый дюйм тела Дина, выяснить, что заставляет его тикать, а затем сводить его с ума этим. У него уже есть несколько идей: соски Дина, например, потому что не может быть, чтобы они не были очень чувствительными, учитывая, насколько твердыми они стали только оттого, что мягкая, застиранная рубашка Дина терлась о них, когда он тренировался. Внимательно наблюдая за лицом Дина, Артур, проверяя свою догадку, проводит подушечкой большого пальца по правому соску Дина, и это то, чего так хотел Кетч: рот Дина раскрывается, а его дыхание учащается. Артур повторяет движение, затем скребет ногтем по маленькому твердому пику, усмехаясь, когда Дин хнычет и его член дергается в руке Артура. Глаза Дина, которые уже почти закрылись, снова широко распахиваются, улавливая ухмылку Артура. «Он злится», — думает Артур, опуская руку, но Дин только пожимает плечами, ухмыляется и возвращает руку Артура себе на грудь. — О, тебе это нравится, не так ли? — Да, — говорит Дин грубым и низким голосом, едва слышным за громким шумом бегущей воды. — Да. Осмелев, Артур продолжает, используя обе руки, чтобы тянуть, щипать и крутить, пока соски Дина не покраснеют от боли. Тупые ногти Дина впиваются в его руку, когда он держится. И Дин прикасается к нему в ответ. Правая рука исчезает между их телами, где их члены прижаты друг к другу, обхватывая их обоих в крепкой хватке, от которой Артур задыхается и теряется. Дрожь усилилась, когда Дин скользнул по раковине его уха своим важным языком и вцепился в мочку острыми зубами. — Дин, — выдыхает он, и Дин теперь хмыкает, его свободная рука блуждает по спине Артура, его боку, груди, пробуждая огонь, куда бы он ни шел. Артур слегка покачивается, когда пальцы Дина касаются его яиц, а затем ловят их твердым, уверенным захватом. — Черт. Дин снова начинает двигается, толкает и тянет Артура в сторону, чтобы не стоять под струей воды. Потом он скользит вниз, и сердце Артура замирает при виде Дина Винчестера, стоящего на коленях в нескольких дюймах от его члена, смотрящего на него из-под влажных, заостренных ресниц большими, настороженными глазами. Возникает странное чувство дежавю, прежде чем Артур понимает, что уже видел этот странно интимный взгляд раньше. Вообще, он видел его дважды. Сначала, когда он ворвался в бункер, чтобы забрать Мэри, сразу после того, как сорвал электроды с висков Дина и насильно вытащил его из того мира снов, в котором он находился. Эта уязвимость Дина, смотрящего на него со стула, слезы, бегущие по его лицу, — это то, что Кетч никогда не забудет. Второй раз — более свежее воспоминание. Артур разрывает рубашку Дина, чтобы позаботиться об отравленной пулевой ране. Кожа Дина горячая на ощупь, мышцы под ней напрягаются от боли. Яд пробирался по венам Дина, и Дин снова бросил на Артура тот открытый, уязвимый взгляд, который был так неуместен для такого опасного и жесткого человека, как он. Сидя на снегу и позволяя Артуру положить на себя руки, большие глаза не отрывались от Кетча, когда Артур предупредил его, что это будет больно. Он помнит, как напряглось тело Дина, когда было применено противоядие. Звуки, которые издавал Дин... Эти отрывистые стоны, которые шли прямо к члену Артура. Тот факт, что Артур, болтая на автопилоте и назвав Дина хорошим парнем, сошел ему с рук. Он думает, что и сейчас ему это сойдет с рук. А потом он не думает, потому что Дин перестал пялиться на него и двигается вперед, широко раскрывает губы и проглатывает его. Дин начинает издавать звуки, и они вибрируют вокруг члена Артура, а затем он наклоняется вперед, вбирая в себя все больше и больше длины Артура. Он делает это быстро, практически агрессивно, стараясь запихнуть в рот как можно больше, как можно быстрее. Его глаза плотно закрыты, и он немного сосредоточенно хмурится, резко дыша через нос. Такое чувство, что он пытается высосать мозг Артура через член, и это работает. Колени почти подгибаются, Артур кладет руки на голову Дина, чтобы не упасть. Дин же заводит руки Артура за затылок, будто разрешая трахнуть себя в лицо. Артур рад это сделать. Он толкается вперед, резко двигая бедрами, головка его члена ударяется о заднюю часть горла Дина. И Дин немного бормочет, но терпит это. Винчестер почти податливый в крепкой хватке рук Артура. Почти, потому что, когда Кетч пытается заставить Дина притормозить, предложить ему небольшой перерыв, Дин просто недовольно хмыкает и возвращает все к тому, чего он хочет, что, по-видимому, быстро и грубо. И он воспринимает это как чемпион или профессионал, которым он был раньше, согласно старым записям британских просвященных, хранящимся в досье Дина. Держа горло расслабленным, его губы плотно сомкнулись вокруг члена Артура. Язык, казалось, был везде одновременно. Судя по тому, как все идет, Артур долго не протянет. Удовольствие нарастает внутри него с быстротой ракеты, опытный рот Дина на его члене и рука, обхватывающая его яйца, работают с ним так легко, что Артуру кажется, что он взорвется в любой момент. Так просто не пойдет. Нет, если только Дин не будет там, кувыркаясь с ним через край. С огромными усилиями Артур пытается заставить Дина расслабиться; это действительно трудная задача, потому что Дин не хочет замедляться, отмахиваясь от рук Артура. Когда Артуру наконец удается остановить его, Дин открывает глаза и смотрит на Артура странно растерянным, рассеянным взглядом, как будто он совершенно забыл, что Кетч вообще здесь. Он совершенно не сознавал, как выглядит — стоит на коленях, губы и подбородок блестят от слюны и прекома, волосы в полном беспорядке, зелень его глаз почти невидима из-за того, как широко раскрыты его зрачки. Он тяжело дышит, грудь быстро поднимается и опускается, и он немного покачивается, как будто у него кружится голова. Его левая рука обхватывает член, темно-фиолетовая головка выглядывает между сжатыми до белизны пальцами. — Если ты не притормозишь, я не смогу долго продержаться. Дин пожимает плечами, как бы говоря, что его это устраивает, и двигается, чтобы вернуться к этому. Но Артур не хочет, чтобы все так закончилось, чтобы Дин дрочил себе, отсасывая ему. Он хочет быть тем, кто приведет Дина к завершению, хочет видеть лицо Дина, когда он кончит, чувствовать, как он разваливается на части от прикосновений Кетча. Он совершенно уверен, что не может прямо признать это, поэтому вместо того, чтобы пытаться объяснить, он просто хватает Дина за руку, побуждая его встать на ноги, что Дин в конце концов делает с раздраженным пожатием плеч, которое говорит, что он позволяет это только для того, чтобы все могло вернуться в прежнее русло. Так тоже хорошо. — Давай попробуем так еще раз, — Артур направляет руку Дина к своему члену, затем обхватывает Дина своей рукой и начинает поглаживать, постанывая, когда Дин быстро приступает к программе и отвечает взаимностью. — Это делает нас более близкими. Они стоят лицом к лицу, тела прижаты друг к другу, и Артур чувствует на себе дыхание Дина, слышит, как оно становится все быстрее и быстрее на фоне душа, который звучит где-то слева. Дин трахает его быстро и грубо — очевидно, это то, чего он добивается, — и Кетч отражает темп и интенсивность. Вскоре остается только их хриплое дыхание и звуки трения влажной кожи. Это выходит из-под контроля раньше, чем планировалось. Даже когда внутри Артура снова начинает нарастать достаточно сильное удовольствие, когда так хочется закрыть глаза и просто чувствовать, он продолжает пристально смотреть на Дина. Он хочет увидеть это. Чем ближе это становится, тем сильнее он хочет этого, практически может попробовать это на вкус — и тогда Дин отпускает его, отталкивая, качая головой. — Нет, — говорит он, хотя это больше похоже на недовольный звук, чем на слово. Прежде чем Артур успевает возразить, он обнаруживает, что сильные и очень решительные руки Дина всё толкают и толкают его, пока он не встает лицом к его спине. Дин прижимается к нему в бесстыдном приглашении, позволяя члену Артура прижаться к расщелине между его ягодицами. — Ты хочешь ближе? Не может быть ближе, чем внутри моей задницы. Дин прижимается к нему; медленное, томное покачивание бедер, и тело Артура реагирует само по себе, его руки крепко сжимают талию Дина. — Вот и все, — Дин наклоняется вперед, отпуская бока Артура, чтобы опереться руками о стену. — Смазка? — несмотря на изменение планов, нельзя отрицать, что Артур нуждается в том, что так прямо предлагает Дин. — Мне это не нужно. Просто сделай это. — Ну, я знаю, — Артур вырос в школе-интернате — хотя и для таких благородных защитников, ничего не подозревающих невинных, — и он знает, что без надлежащей смазки и подготовки, такого рода вещи, мягко говоря, неудобны для обеих сторон. — На самом деле, я настаиваю, чтобы она была. Ответом служит раздраженный вздох Дина. Он высвобождается из объятий Артура и шагает через заполненную паром комнату, чтобы взять баночку смазки и пачку презервативов, кидая их в руки Кетча. Потом он встаёт в ту же позу: руки прижаты к стене, спина соблазнительно выгнута, ноги широко разведены. Винчестер поворачивается, чтобы с вызовом посмотреть на Артура: — Теперь доволен? — Вполне. — Хорошо. Тогда давай. Дин снова прижимается к нему, и эта грубая, животная потребность, делает его в глазах Артура еще более привлекательным. Кетч сжал баночку, и прохладная смазка медленно потекла по руке. Он не тратит время на то, чтобы разогреть её, за что получает счастливый вздох, когда он проводит пальцем по дырочке Дина, немного просовывая его внутрь. Дин такой горячий и тугой, но он практически сразу насаживается сильнее, чтобы получить больше. Он кладет голову на правую руку, протягивая левую к своим ягодицам, чтобы раздвинуть их еще больше. — Сильнее. — Потерпи, — отвечает Артур, но чувствует, что Дин достаточно расслабляется, чтобы ввести еще один палец. Винчестер лишь негромко стонет, прикрывая звук рукой, когда пальцы Кетча находят простату. Он немного вздрагивает, но сразу же расслабляется. — Хороший мальчик, — это вырвалось неосознанно, но не осталось незамеченным. Дин поворачивает голову, чтобы посмотреть на Артура и, приподняв одну бровь, будто спрашивает: «Ты серьёзно?», но Артур не даёт ему закончить это представление, скручивая пальцы внутри Дина, заставляя того стонать. Кетч внимательно смотрит на него: руки вытянуты, ладони прижаты к стене. Винчестер громко и тяжело дышит, что очень нравится Артуру. Такая поза идеально подчеркивает его фигуру, его широкие, сильные плечи, усыпанные веснушками, и спину, когда он двигается, насаживаясь на пальцы Артура резкими движениями. — Давай уже, — хрипло выдыхает Дин. И хотя Артур хотел бы подольше наслаждаться этим моментом, ему нравится подчиняться охотнику. В конце концов, он так давно его хотел. Кроме того, он не собирается упускать свой, возможно, единственный шанс, слишком сильно расстраивая и давя на Дина; тем более, есть реальная вероятность того, что он может оказаться в нокауте и пропустить этот, совершенно точно, грандиозный финал, если Дин решит, что ему надоело ждать и решит «взять дело в свои руки», так сказать. — Хорошо, как скажешь. Кетч убирает пальцы, под разочаровнный вдох Винчестера, наклоняется за коробочкой с презервативами, которые принес Дин, и надевает один. Артур смазывает свой член под нетерпеливое ворчание Дина, а затем они оба стонут, когда он начинает входить в него. Медленно, потому что даже с подготовкой Дин слишком напряжен, чтобы он мог просто войти, не причинив им обоим боли. Дин, кажется, на этот раз соглашается, проявляя беспрецедентное терпение, медленно продвигаясь дюйм за дюймом, слегка дрожа под руками Артура. — Наконец-то, блять, — говорит Дин, когда Артур вошёл до конца, и то, как он это говорит, заставляет Артура думать, что Винчестер тоже хотел этого давно. Что трудно понять, учитывая внешность Дина и его магнетизм, но Артур не зацикливается на этой мысли. У него есть дела поважнее. Становится невыносимо жарко, когда он делает несколько первых медленных толчков. А потом ещё. Два легких толчка, и он больше не может медлить, врываясь внутрь одним быстрым толчком, от которого Дин задыхается. Артуру нравится этот звук, поэтому он делает это снова достаточно сильно, чтобы Дин на секунду потерял равновесие, наклонился вперед. Его ладони заскользили по мокрым плиткам, прежде чем он поймал себя. Артур крепче сжимает бедра Дина, что розовая плоть белеет под его пальцами. — Да, вот так, — хрипло говорит Дин, когда Артур сжимает его еще крепче. — Ещё. Прищурившись, чтобы видеть только мужчину перед собой, Артур ускоряет темп. Он не сдерживается, используя всю свою силу, чтобы глубоко войти в Дина. Никакой утонченности, которой он любит хвастаться перед своими партнерами по постели, только грубая сила и быстрый темп. Дин легко соответствует ему и в том, и в другом. Желая большего, он отклоняет бедра назад, пытаясь загнать Артура еще глубже. Отпустив бедро Дина, Артур тянется, чтобы взять член Дина в руку, подстраиваясь под ритм его толчков. Он долго не протянет, но будь он проклят, если оставит Дина в подвешенном состоянии. — На пол, — внезапно говорит Дин. — Что? — Ложись на пол, — и Дин высвобождается, поворачивается, толкая Артура в плечи твердыми, бескомпромиссными руками. Похоже, он довольно требователен к себе, и Артур собирается прокомментировать количество требований и правил, которые придумывает Дин, но не сейчас. Не тогда, когда Дин говорит: «Ложись уже». — Кровать была бы удобнее, — предлагает Артур, но все равно спешит лечь на спину на пол. Ему нужно как можно скорее снова оказаться внутри Дина. — Я не собираюсь тащить тебя в свою постель, — Дин садится на него верхом, хватает член Артура, чтобы удержать его на месте, и полностью опускается на него. Он скрежещет зубами, немного сдвигается и откидывается назад, затем перестает двигаться. Он остается в таком положении и стонет низко и глубоко, как будто только что нашел что-то хорошее, и улыбается, закрыв глаза. Один глубокий, громкий вдох, медленный выдох. В следующее мгновение Дин переходит с нуля на шестьдесят, как взрыв. Он приподнимается, опускается, вверх и вниз, вверх и вниз, мощные бедра работают, темп бешеный, безумный. Он скачет на Артуре так, будто бы завтра не наступит. Артур делает все возможное, чтобы дать как можно больше, поднимаясь навстречу Дину на полпути каждый раз, когда Дин опускается. Дин держит одну руку на ноге Артура для равновесия, а другой подталкивает себя. Он, кажется, снова потерялся в своем собственном мире, закрыв глаза и запрокинув голову, гоняясь за собственным удовольствием и блокируя все остальное. Двигается быстро, его дыхание громкое, его стоны и вздохи еще громче. Беспрепятственный, неохраняемый, неподдельный и абсолютно великолепный. Артур больше не может этого выносить. Он подтягивает ноги для лучшего рычага и снова и снова врезается в Дина, и, кажется, он говорит что-то. Возможно, что-то глупое, но это не имеет значения, потому что Дин — дикий зверь, подпрыгивающий вверх и вниз на его члене, горячий и тугой. Быстро, быстро, пока все это не превратится в размытое пятно удовольствия, такого сильного, что почти причиняет боль. А затем Дин вскрикивает и замирает. Лицо застыло в гримасе удовольствия, струи спермы забрызгали его грудь, а внутренние мышцы сильно сжались вокруг Артура. Артур заставляет Дина приподняться — Дин позволяет ему, помогая, как никогда раньше, удерживая позицию со слегка остекленевшим взглядом — и входит в него быстро настолько, насколько это возможно в данный момент. Раз, два, еще пару раз, и он тоже кончает. Он, измученный, падает обратно на пол. Сердце бешено колотится, конечности словно ватные. Дин наклоняется вперед, останавливая падение, положив руки по обе стороны плеч Артура. Медленно их дыхание выравнивается. Затем скоро — слишком скоро — Дин поднимается, слегка скованными движениями выходит за пределы досягаемости Артура. Он возвращается в душ, где горячая вода все еще в изобилии благодаря волшебной инженерии Просвященных, и начинает умываться. Теперь пол твердый и неудобный, когда нет Дина, который мог бы отвлечь Артура от этого факта. Он слишком ясно это осознает, поэтому Кетч встаёт. Он бросает использованный презерватив в мусорное ведро под раковиной и снова присоединяется к Дину в душе. Но Дин уже принял душ и вышел, оставив Артура одного. Нет причины оставаться там дольше, чем это необходимо. Однако он протягивает Артуру полотенце, когда Артур заканчивает и выключает воду. В комнате сейчас странно тихо. — Ты хорош там, в апокалипсисе, — говорит Дин, надевая чистые боксеры, которые, должно быть, где-то хранил. — Прикрывал спину Чарли. Не выдал местоположение лагеря, когда они тебя поймали. Это первое, что Дин сказал ему с тех пор, как они занимались сексом, и это заставляет Артура чувствовать себя собакой, которую похлопали по спине и угостили за то, что она научилась новому трюку. Но он считает, что даже если бы это было так, дело было не только в этом; Дин тоже хотел этого или нуждался в этом, каким-то образом. — Я бы не стал просто так бросать этих людей, — вот что он говорит после минутного молчания. Натягивая футболку через голову, Дин смотрит на него: — Да. Я начинаю это понимать, — его лицо серьезно, глаза сверлят Артура, — Эй, Кетч. Не подведи меня, — добавляет он. Артур не уверен, угроза это или мольба, но он кивает: — Не подведу. Дин кивает в ответ: — Тебе лучше. Снова тишина. Артур тянется за своими брюками. Тогда у него урчит в животе. — Я хочу есть. Не хочешь пойти поесть? — Нет, я не голоден. — Точно? — он не видел, чтобы Дин ел с тех пор, как его спасли. — Да, точно, — Дин делает кислое лицо. — Кроме того, я не поднимусь наверх без крайней необходимости. Я не могу смотреть на беспорядок повсюду. Выжившие в Апокалипсисе или нет, они должны помнить, для чего нужны мусорные баки. Или элементарные манеры. Например, не класть свои грязные ботинки на стол и не пачкать его всяким микробным дерьмом. И кухня... — он печально качает головой. — Все не на своих местах. Я видел, как они брали яйца неправильно. — Неправильно... — повторяет Артур. Он не может понять, дурачит ли его Дин или нет. — Да. Все знают, что сначала надо брать яйца с передней части коробки, а не просто из любого места, которое вам нравится. Спереди назад, — Дин сердито засовывает ноги в ботинки, совершенно не замечая, что Артур уставился на него. — И они испортили мою систему в лотке для столовых приборов. Класть вещи не в те отделения. Ты же знаешь, что это может сделать! На самом деле Артур понятия не имеет, но то, как Дин это говорит, заставляет его замурлыкать в знак согласия, как будто он это делает. Он надевает брюки и застегивает ремень, сверху набрасывает куртку. Все это время Дин болтает о конце света, который, по-видимому, происходит наверху. Артур почти уверен, что на самом деле это не настоящая проблема, но его выводит из себя то, что Дин выглядит искренне расстроенным такими вещами, как кофейные кружки на полке для чайных чашек. Тем не менее, он не может не спросить: — Ты действительно не хочешь идти на кухню из-за небольшого беспорядка? Дин останавливается и хмуро смотрит на него: — Послушай, я не собираюсь плакать у тебя на плече и показывать тебе свой суперсекретный дневник только потому, что мы трахались. Или потому, что ты решил присоединиться ко мне на долгом и херовом пути к искуплению. Артур не может с этим поспорить: — Достаточно справедливо. Немного помолчав, он добавляет: – И спасибо тебе. За то, что позволил мне присоединиться к вашему пути. — Мгм. Сложный путь, — Дин хватает виски, которое Артур отложил у двери, и делает несколько глотков, морщась, когда оно опускается: — Ебля никогда не кончается, — он издает мрачный смешок. — В любом случае это хорошо никогда не кончается. Артур протягивает руку. Дин передает ему бутылку, и Артур пьет, затем возится с этикеткой. — Дин. То, что ты сказал раньше... о том, что у таких мужчин, как мы, никогда не бывает счастливого конца. — Ну. — Как ты с этим справляешься? — Пью. Мечтаю, — говорит Дин, глядя в пол. — Затем мечта взрывается у тебя перед носом, так что ты выпиваешь еще немного, — он поднимает глаза и мрачно улыбается Артуру: — Трахаюсь. Наклонившись, чтобы подобрать свою грязную спортивную одежду, он бросает ее в корзину для белья в углу комнаты. — И, конечно, ищу людей, которых можно спасти, и тварей, которых можно убить. Артур кивает. Это то, что он понимает, хотя, если быть честным с самим собой, он, вероятно, упомянул бы в первую очередь убийство, а во вторую — спасение. Он все еще работает над этим. — Правильно. Дин смотрит на него, потом отворачивается. Он откашливается, рассеянно теребит воротник рубашки. — Я пойду проверю Детку. Я как бы пренебрегал ею в последнее время, должен загладить свою вину перед ней. — Я уверен, что она была бы готова подождать до утра, — насколько Артуру известно, Дин не спал как следует по меньшей мере уже два дня. Дин пожал плечами: — Может быть, она и сделала бы это, но я хочу ее видеть. А ты иди, захвати немного еды. Все это не касается Артура, он это знает. Но он должен спросить; для него это не имеет никакого смысла, и ему нужно понять. — Я просто... Ты так старался, чтобы вернуть свою мать. Вот почему ты все это сделал, почему ты вообще прошел через портал. Теперь ты говоришь мне, что хочешь остаться здесь, внизу, вместо того, чтобы быть там с ней? Дин заметно напрягается: — Чего я хотел, так это вытащить ее из этой дыры, — его тон резок, лицо непроницаемо. — Никогда ничего не говорил о том, что она обнимала меня и целовала на ночь. Артур открывает рот, чтобы указать, что никто ничего не говорил об объятиях и поцелуях на ночь, но решает этого не делать. Он больше не сможет так быстро преодолеть стену, которую Дин возвел вокруг себя. — Значит, ты действительно не появишься сегодня наверху. Еще одно небрежное пожатие плечами: — Это не значит, что я прячусь или убегаю. Сэм знает, где меня найти, если я ему понадоблюсь. — А если кто-нибудь еще начнет тебя искать? Но Дин уже стоит в дверном проеме. — Я не думаю, что это произойдет, — говорит он через плечо, не оборачиваясь и даже не замедляя шаг. Его шаги эхом отдаются в коридоре, удаляясь. Затем в конце коридора громко хлопает дверь, и на всем этаже воцаряется тишина. Артур делает глоток из бутылки виски, теперь уже почти пустой, и направляется обратно наверх, где полно людей и шума.