спокойной ночи, моя милая леди

— Прошу прощение, но не могли бы вы… Совсем рядом раздался растерянный женский голос. Он звучал так, будто бы из бочки, наполненной до краев водой, из-за чего последние слова просто утонули, превратившись в предсмертное бульканье. Слегка поежившись, юноша постепенно начал приходить в себя, вырываясь из крепких объятий раздумий о небытие. Мозг быстро включился, и глаза забегали. Кажется, голос доносился с соседнего сиденья справа от него. Не став тянуть и поддавшись простому любопытству, молодой человек осторожно повернул голову. При виде того, кто предстал его глазам, он набрал как можно больше воздуха и невольно задержал дыхание. Перед ним на сиденье довольно вызывающе и неприлично сидела молодая девушка. Ее большие кукольные зеленые глаза, пухлые розовые губы и, самое главное, россыпь маленьких веснушек создавали ощущение, что перед ним сидит ребенок. Но ее наряд не соответствовал этому образу, так как состоял из слишком пестрого и до безобразия короткого синего платья. Это привлекало и задерживало взгляд на ее оголенных ногах, обутых в белые балетки. Верхняя часть наряда кружевное декольте, также не уступала нижней. А бижутерия, что была тщательно подобрана, дополняло весь образ гордо выделяясь вишенкой на торте. Возможно, это было слишком смело для данного случая, но ее образ был уникальным и запоминающимся. Где не каждый смог бы удержаться, чтобы не начать откровенно пялится. Юноша, понимая это и пытаясь сдержать смущение, отвел взгляд в зал. И тут пришло осознание: конец. Конец спектакля. Несколько актеров, взявшись за руки, продолжали кланяться под аплодисменты оставшихся зрителей, пока все остальные спешно покидали зал. Когда парень снова повернулся к незнакомке, она терпеливо ждала, одаривая его милой улыбкой. — Спектакль окончен. Разве вы не собираетесь тоже уходить? — Начала девушка, протянув последнее слово так, словно ей это давалось с трудом. — Простите мне мои манеры меня зовут Надя. Девушка протянула свою руку навстречу все еще растерянному парню. Молодой человек некоторое время помедлил, прежде чем ответить. — Джаст. — Лишь коротко сказал он, взяв хрупкую ладонь в свою и осторожно касаясь ее губами. Надя вздрогнула от прикосновения теплых, а то и горячих губ к ее руке, но не испугалась и решила идти до конца. Она сама проявила инициативу, взяв юношу под руку. Девушка почти легла на его плечо, крепко прижавшись к нему. В результате она оказалась в нескольких сантиметрах от лица Джаста, что ее нисколько не смутило. Парень неловко улыбнулся и промолчал, наклонив голову в сторону на столько, насколько это было возможно. Но всю эту абсурдную ситуацию ухудшал совершенно невозможный запах, в котором смешались самые разные ароматы и за одну минуту превратился в настоящее зловоние. У Джаста от всего, что навалилось на него, невольно закружилась голова. Он по-прежнему молчал, не желая обидеть девушку, хотя на самом деле ему было все равно, потому что он даже не знал, кто перед ним. Да она была привлекательной, с роскошным телом и миловидным личиком. Если бы он захотел, то мог бы легко увлечь ее к себе в пустующее жилище и разделить с ней эту ночь но это было не в его характере. Вообще-то он не испытывал по отношению к ней никаких чувств во всяком случае, сейчас. — К сожалению не в этот раз Надя. — Одарив ее мягкой улыбкой, он осторожно отстранился, поднимаясь с насиженного места. — Да ладно вам, К чему мне ваша скромность. Неужели я вас не привлекаю? Девушка неожиданно вскочила со своего места, но, споткнувшись, потеряла равновесие и чуть не упала носом на перила ложи бельэтажа. Однако юноша, который оказался рядом, успел ее подхватить и помог ей ровно встать, поддерживая ее за руки. Она позволила ему это и теперь стояла, печально глядя на матово-красный занавес, за которым располагались ближайшие к ним ложи. — Ох, дело не в этом… — Джаст первым нарушил неловкое молчание, вновь привлекая к себе пару изумрудных глаз. — И в чем же тогда? Именно в этот момент он начал сожалеть о том, что попал в такую ситуацию. Ему следовало с самого начала, как советовал Альцест, арендовать вип-ложу и не беспокоиться ни о чем. Но нет, он снова сделал все по-своему. Однако мог ли он предвидеть, что попадет в такую ситуацию? Нет, не мог. Что же, как бы там ни было, главное сейчас не паниковать убеждал он себя. — Тогда могу я попросить вас об одолжении, господин Джаст? Не могли бы вы проводить меня до дома? Голос девушки заставил юношу отвлечься от собственных мыслей. Он прозвучал глухо и с нотками страха? Нет, скорее надежды. Юноша нахмурился, поджав губы. Да, он мог бы проводить ее, но какова вероятность, что ее дом окажется где-то рядом, и он успеет на вечернее собрание? К сожалению, такая вероятность была очень мала. Ну что ж, придется снова задать Альфедову множество вопросов о прошедшем собрании, на котором его не было. Юноша немного повеселел и коротко кивнул девушке в ответ.

***

В кабинете, в центре комнаты, стояли большие напольные часы темно-бордового цвета. Стрелка с позолоченным наконечником уже давно прошла отметку на циферблате, обозначавшую двенадцать часов, и продолжала двигаться. Что говорило о начале собрания. За столом совещаний сидели всего несколько человек, которые мирно ожидали прихода главы. Это были молодые юноши, уже в таком возрасте носившие по паре наград на груди своих мундиров. Один из присутствующих, сидевший по правую руку от главы, уже достаточно долгое время следил за незнакомцем, стоявшим возле дверей. Это был мужчина высокого роста, с пышной каштановой копной на голове и желтоватыми, крупной россыпью веснушек на лице. В отличие от остальных присутствующих, одет он был в простую белую рубаху с закатанными рукавами и серые брюки, а его образ дополняла потертая сумка на бедре, которая была набита свертками бумаг. Мужчина стоял удивительно тихо и, казалось, даже не шевелился. Он лишь изредка переступал с ноги на ногу, но в основном просто смотрел по сторонам, по долгу на что-то засматриваясь. Это немного смущало Секби, так как ему не нравилось, что этот человек так бесцеремонно рассматривает чужую собственность и при этом молчит. И несмотря на это, остальные присутствующие, казалось, не замечали происходящего. Каждый был занят своим делом, даже не сказав и слова в течение часа. Альфедов, сидя в центре, по левую сторону, что-то увлеченно записывал в свой белый блокнот. И что самое ужасное, он уже сидел так, еще до прихода Секби, а он был вторым пришедшим. Сантос просто спал, откинувшись на спинку стула, что было неуважительно по отношению к другим. Но на самом деле ему можно было это простить, ведь несколько человек так и не пришли на собрание, что также касалось и их лидера. К сожалению, тишине, которая царила в комнате, не суждено было продлиться долго. Спустя некоторое время раздался резкий звук удара по столу, из-за которого все присутствующие вздрогнули и с удивлением посмотрели на нарушителя спокойствия. Жираф, который до этого момента молчал, наконец, решил подать голос. — А можно не бить по столу? — С нарастанием в голосе возмутился тот. Мужчина состроил серьезную гримасу и с наигранной злостью в глазах посмотрел прямо на Секби, поставив всех в неловкое положение. Жираф был актером и еще каким! Этот человек в глазах окружающих был воплощением несерьезности и вдобавок источником проблем. И каждый раз, когда возникала подобная ситуация, можно было только гадать, всерьез ли он говорит или нет. Секби промолчал он не хотел начинать конфликт не в том месте и не в то время. Да, он мог это сделать, ведь по своей природе он злопамятен и если бы захотел, припомнил бы ему все его косяки. — Я хотел… — Всем добрый вечер господа! Прошу прощение, задержался немного. — С улыбкой и задором глава канторы вошел в кабинет. Трое человек рывком поднялись со своих мест, встав по стойке «смирно» прижимая обе руки по бокам и слегка наклонив головы в знак приветствия. Махнув рукой, Альцест прошел в самый конец стола он занял свое место, удобно расположившись на стуле, обшитом натуральной жаккардовой тканью. Мужчина аккуратно отодвинул в стороны кипы бумаг, которые закрывали собой вид на его коллег. Из-за их количества, которое накопилось еще с прошлой недели, было довольно проблематично распределить их по столу так, чтобы они не мешали. Он пристально оглядел помещение и решил, что лучше всего будет оставить все как есть, чтобы не создавать еще больше беспорядка. Мужчина был уверен, что его коллеги поймут его и не будут возражать. — И так, пожалуй, начну с самого главного. Как прошло сегодняшнее открытие театра, надеюсь, без происшествий? — поинтересовался Альцест, скрестив руки на груди. Оставшись стоять, Секби взял скрепленные между собой бумаги, которые до этого момента лежали у него в черной папке. Аккуратно достав их, он перелистнул первые пару страниц и остановился на листке с крупно выделенным шрифтом. Не поднимая глаз на главу, юноша продолжил говорить, сосредоточившись на бумаге. — Все было под контролем, на месте работали наши люди и еще несколько человек из двух соседних контор. А осужденный под номером сто сорок шесть сегодня в шесть утра был переведен в одиночную камеру, под пристальным наблюдением сотрудников персонального конвоя тюрьмы «Монолит», если я правильно понял, о ком вы. — Все же собравшись с мыслями, Секби медленно поднял голову, встретившись с парой совершенно пустых зеленых глаз. В кабинете воцарилась напряженная тишина, которую изредка нарушало монотонное тиканье часов. Подчиненный молчал, как и его начальник и никто из них не решался первым нарушить тишину. Младший хотел было что-то добавить, но из-за прилившей крови к голове перед глазами все поплыло. Стало казаться, что стены кабинета начали ссужаться, сдавливая и так потерявшегося в пространстве юношу. В ушах начал нарастать едва уловимый шум, а все тело периодически содрогалось от мелкой дрожи. И ведь все произошло из-за внезапно возникшего страха, который сковал все тело липким потом. Глаза Секби потускнели, и он неуверенно опустил их обратно в бумаги, пытаясь скрыться от давления начальства. Он бегал взглядом от одного слова к другому, будто ища ответ, но в этой ситуации его уже не было. — Господин Альцест, можно задать вопрос не по теме? — спросил белокурый юноша, поднимаясь со своего места. Вот он, спаситель Секби, почти погибшего от стыда и страха. Черные глаза, которые, казалось, никогда не выражают эмоций, теперь смотрели с жалостью и даже добротой на притихшего товарища. Альфедов юноша-альбинос с изюминкой в виде смоляных глаз, которые всегда завораживали и даже пугали окружающих. Даже Секби часто терялся в их пустых червоточинах. Но именно сейчас они выражали такое тепло, что перед человеком, с которым он был знаком целую вечность, сжалось сердце. Кивнув головой, Альцест тяжело вздохнул и облокотился на спинку стула, положив руки на стол. Еще минуту назад его суровый и пустой взгляд смягчился и стал почти безразличным, когда он посмотрел на лежащие перед ним чернила и перьевую ручку, которая оставляла следы на чистом листе бумаги. Секби облегченно выдохнул и быстро убрал бумаги обратно в черную папку. — Сер, хочу отметить, что на собрании отсутствует половина, — быстро проговорил юноша, приложив руку к груди. — А также, здесь находится гражданский, можем ли мы при нем обсуждать вопросы, касающиеся гражданских дел? Альфедов вытянул правую руку в направлении все еще стоящего у дверей Жирафа. Тот слегка дрогнул, но сразу же сменил свой образ на широкую улыбку. — Вообще-то, я все еще состою в судебной палате, — гордо заявил Жираф, подойдя к краю стола. — И я здесь не просто так, у меня важное дело, так ведь, господин Альцест? — Господин Жираф, прошу вас, ведите себя соответственно, вы все же находитесь не где-то там, а перед вашим прямым начальством. — сведя пальцы в замок, сделал предупреждение мужчина. Конопатый испуганно убрал руки со стола и скрестил их на груди. Нет, его ехидная улыбка никуда не исчезла, просто теперь перед окружающими скрылся клыкастый оскал во все тридцать два зуба. — Но и не могу не согласиться. Господин Жираф, фактически, все еще является членом судебной палаты, так как в настоящее время, все еще решается вопрос о новом составе совета. Да и информация, которая прозвучала сейчас, с самого утра уже во всех выпусках газет, — заключил глава. Секби удивленно посмотрел на Альцеста, который мирно склонил голову на бок и прикрыл глаза в зевке. Злость, которая подкатила к горлу, была готова вырваться наружу, чтобы наброситься и придушить его, но проглоченная обида охладила голову от дурных мыслей. Неожиданный стук в дверь прервал беседу и привлек всеобщее внимание но прошло несколько мгновений размышлений, прежде чем глава дал разрешение войти. В кабинет спешно вбежал незнакомый, совсем юный кадет в полностью официальном черном обмундировании. Остановившись в пороге, он, как положено, отдал честь и сделав шаг вперед, высунул из-под пазухи папку с коротким донесением. Его лицо, украшенное парочкой шрамов, которые проходили по всей правой щеке, было спокойным и невыразительным. Он говорил медленно, тщательно подбирая каждое слово, что делало его речь еще более весомой и значимой. Всей сутью дела оказалась та часть доклада, в котором говорилось о найденном теле девушки. Сообщалось, что тело было найдено на территории граничащей с поместьем господина Кролика, владельца крупной сетью рынков в городе и домом ранее осужденного молодого наследника дома Архангельского. В отчете было пропущено большое количество деталей, где на их местах красовались прочерки. А в конце доклада жирным шрифтом содержалась просьба о срочном визите господина Альцеста. Ожидая ответа, юный курсант аккуратно сложил документ и вновь убрал его. Но, не став тянуть, глава поднялся с места и окинул взглядом товарищей, призывая их к тому же действию.